— С какой стати тебе к ней ехать?

— Спроси моего отца! Ему, видите ли, взбрело в голо­ву, что это будет ей приятно, а будет ли это приятно мне, его не интересует. Она написала, что была бы рада увидеть кого-нибудь из нас, вот он и решил, что я должен навестить старушку и пожить там.

Нильс был расстроен не меньше приятеля. Ему хоте­лось поскорее оказаться в Майами у своего американ­ского родственника и опекуна Крэга. Нильс был с ним в прекрасных отношениях и охотно проводил там все каникулы; на этот раз он собирался ехать к Крэгу вместе

с

Питером.

— Мы же договорились! На тебя нельзя положиться! — воскликнул он с досадой.

— Я же не виноват, что так получилось, — удрученно сказал Питер. — Думаешь, мне очень хочется провести полмесяца в деревенском захолустье? Никуда не денешь­ся, с отцом спорить бесполезно. Кстати, он сказал, что ты тоже можешь поехать, только ты ведь не захочешь...

— Удовольствие ниже среднего,— протянул Нильс. — Старушка, наверно, занудная. Раз она обожает сочинять длинные письма, значит, и поговорить любит.

— Может, все не так уж и плохо! Отец сказал, там еще много народу будет: два ее племянника — студенты из Эдинбурга и еще американец, который прошлым летом снимал у нее комнату. Сейчас он тоже собирается при­ехать.

— Она сдает комнаты?

— Нет, это в виде исключения. В прошлом году она писала, что один американец уговорил пустить его на пиру недель. Он увлекается археологией и заинтересовался старинными развалинами поблизости от ее дома. От города далековато и дороги плохие, а гостиницы там нет, вот она его и пустила.

— От него там веселее не будет, — ворчливо сказал Нильс, — Если он второй раз по доброй воле проводит летнее время в такой глуши, значит, он из тех ненормаль­ных, которые восхищаются всяким старьем только потому, что ему много лет. По мне, камни не становятся привле­кательнее оттого, что их приволокли римские легионеры. Он настоящий археолог или любитель?

— Понятия не имею. Его зовут Рональд Стентон, это все, что я знаю.

На унылом лице Нильса появилось некоторое оживление.

— Я знаю одного человека с таким именем! Но это вряд ли он,— добавил Нильс, поразмыслив.

— Почему?

— Тот, кого я имею в виду, не поедет в захолустье, он вовсе не археолог, а один из знакомых Крэга.  Любит путешествовать, но по более интересным местам. Когда я видел его в последний раз перед Рождеством, он рас­сказывал о своей поездке по Египту и о египетских храмах.

— Видишь, интересуется стариной  —  может, это все-таки он и есть? Вдруг он обнаружил в развалинах следы древних сокровищ? — сказал Питер, улыбаясь, однако Нильс воспринял его слова серьезно.

— Ерунда!  Стентон не станет тратить время на поиски сундука со старыми монетами. Он слишком богат, чтобы они интересовали его как деньги, а как историческая реликвия —  тоже вряд ли. Во всяком случае, не настолько, чтобы он поехал в сельскую глушь во второй раз. Он же не профессиональный археолог! Нет, это не он, — заклю­чил Нильс,— но я все же спрошу у Крэга. Крэг, должно быть, знает, где Стентон собирается провести это лето. Сейчас позвоню и все выясню.

Телефонный разговор с Крэгом длился довольно дол­го. Нильс начал с красочного описания своих успехов (он был не прочь похвастаться) и лишь потом, когда Крэг спросил, приедут ли они к нему, задал вопрос про Стентона.

— Похоже, это он,— сказал Нильс, когда разговор был окончен.— Стентон недавно уехал в Шотландию, куда именно, Крэг не знает. Вероятно, там не такая уж скучи­ща, как нам кажется.

Питер воспрянул духом.

— Ты поедешь со мной?

— Так и быть, поеду,— милостиво согласился Нильс.— В худшем случае я могу в любой момент сбежать оттуда. Твоя старушка одна живет?

— С племянницей, дочерью покойной сестры. Ее роди­тели умерли, когда она была совсем маленькой.

— Сколько ей лет?

Питер задумался, что-то подсчитывая в уме, затем ска­зал:

— Лет семнадцать.

— Надеюсь, она не считает, что все должны за ней ухаживать?

Питер выглядел несколько смущенным.

— Лучше я сразу тебе скажу... Девчонка не совсем... — Он запнулся, подыскивая выражение.— Как бы сказать... не то чтобы вовсе ненормальная, но немного отсталая. Замедленного развития, так про нее говорят. Туповатая, но тихая.

Нильс присвистнул.

— Болтливая старушка и сумасшедшая девчонка — отличная компания!

Питеру пришлось пустить в ход все свое красноречие и воззвать к дружеским чувствам Нильса, прежде чем тот нехотя повторил свое первоначальное согласие поехать к мисс Прайс. Питер просиял, а Нильс, отнюдь не разде­лявший его радости, протянул руку к тряпке, чтобы закон­чить уборку, но вдруг застыл, принюхиваясь, затем корот­ко, но очень выразительно произнес:

— Торт!

Питер ринулся на кухню, Нильс — следом с воплем:

— Сгорел?!

— Нет, в самый раз. Не мешай, я тебя позову, когда будет готово. Куда ты ром поставил?

— Вон там, сзади, за тобой.

Когда Питер отвернулся, Нильс быстро запустил лож­ку в снежно-белую массу, которой предстояло увенчать многослойное сооружение.

— Совесть надо иметь! — Питер отобрал у него ложку и вытолкал из кухни.— Иди отсюда. Ты собирался схо­дить постричься, как раз успеешь.

Нильс стал разглядывать себя в висевшее в прихожей большое овальное зеркало, прикидывая, надо ли стричься или можно еще подождать. Придя к выводу, что постричь­ся необходимо, он направился в парикмахерскую, оповес­тив об этом Питера и потребовав, чтобы к его возвраще­нию торт был готов.

Вечером, съев бо́льшую часть творения Питера, приятели занялись сборами.

Глава II

Нильс прищурился, потом прикрыл ладонью глаза, глядя против солнца на движущуюся по дорожке фигуру.

— Пит, иди сюда,— позвал он, узнав приятеля.

— А, вот ты где! — Питер расстелил плед рядом с шезлонгом Нильса. — Диллоны все купаются?

— Обещали прийти к ленчу. Спрашивали, будем ли мы сегодня играть в теннис.

— Будем?

— Лично я не буду.— Нильс передвинул свой шезлонг поглубже в тень.— Слишком жарко.

— Я бы сыграл,— сказал Питер, лениво пережевывая травинку.

— Предложи Стентону. Я видел, как он играл с Крэгом; если он будет в паре с тобой, Диллонам не поздоро­вится.

— Бесполезно, он же всегда отказывается.

— Сегодня согласится,— уверенно заявил Нильс,— Вчера Линда говорила, что к ним приезжают гости и ей надо будет развлекать их — значит, сегодня она здесь не появится и Стентону делать нечего.

Нильс и Питер жили у мисс Прайс пятый день. Когда они приехали, братья Диллоны и Рональд Стентон были уже здесь. С Диллонами они быстро подружились и обычно проводили время вчетвером. Стентон иногда тоже присоединялся к ним, но большей частью он гулял где-то, с Линдой Бэнвилл, чьи родители жили в доме за развали­нами древней крепости, которую предание относило ко временам римлян. Мисс Бэнвилл оказалась страстной любительницей старины и целыми днями бродила там в обществе Стентона. Двадцатидвухлетняя Линда Бэнвилл обладала фигурой, позволяющей демонстрировать изделия самых взыскательных модельеров или красоваться на журнальных обложках; черноволосая, с блестящими карими глазами и здоровым румянцем, она привлекала свежими, яркими красками, а улыбка, от которой на щеках появ­лялись ямочки, делала ее еще очаровательнее. К тому же она держалась с подкупающей простотой, равно свобод­ной и от кокетства, и от чрезмерной наивности. Впрочем, для того, чтобы нравиться, Линда Бэнвилл не нуждалась ни в каких ухищрениях. Когда приятели узнали, что Стен­тон познакомился с ней в свой прошлый приезд, они много­значительно переглянулись и Нильс с ехидной ухмылкой изрек: «Теперь ясно, за какими древностями он сюда явился».  

Питер перевернулся на живот, подставляя солнцу го­лую спину.      

— Смотри, кто-то приехал.— Нильс указал на остано­вившуюся возле дома машину.

— Наверно, брат мисс Прайс, мистер Диллон.