Сильные чувства

Ни одна любовь не умерла своей смертью.

Убивали.

Убивают.

И будут убивать.

Шота Руставелли

Не убий и не убиен будешь.

*

Иногда он думал, может ли любовь быть неправильной? Она дает человеку желание жить, в отличие от страсти. Любовь — это состояние души, а страсть — желание плоти, ведущее вниз, к грехопадению.

Его же любовь была сильнее всех страстей. Она жила в нем и разрушала его все больше и больше так, как дробят землю корни деревьев, с годами глубже прорастающие в нее.

И он спрашивал себя, сколько еще должно пройти дней, лет, чтобы он мог искоренить это чувство к той, чье тело уже давно изгнило в сырой усыпальнице.

I

1.

Ему не исполнилось и тридцати, но он шел по дороге как старик, тяжело передвигая ноги и опираясь на палку. На его плечах будто висел тяжелый груз, от которого спина согнулась, а голова поникла. Никто не обращал на него внимания — сюда, в небольшой городок, каких только чудаков не заносило.

Его фигуру скрывал плащ, лицо — капюшон. Так он мог быть уверен: его не узнают немногие знакомые, живущие здесь, хотя связь с ними и прервалась много лет назад. Все эти годы он много странствовал — спал, где придется, ел, что мог достать, одевался в чистые, но ношеные вещи.

Он очень долго шел своей дорогой, не встречая ни друзей, ни врагов, не помня лиц и названий городов. У него не было ничего, кроме памяти о Кэтрин, только она, его погибшая невеста, делала его существование сносным.

Их родители водили давнюю дружбу. Отец Кэтрин рано стал вдовцом. За его малолетней дочерью осталась приглядывать дальняя родственница жены. Не имея детей, она всем сердцем полюбила девочку. Его же родители прожили вполне счастливую жизнь в браке.

Они с Кэтрин были помолвлены. Детьми, они часто бывали в гостях друг у друга. Его мать жалела девочку и ее няню, часто совершая визиты в их дом, чтобы помочь. Потом, став подростками, они могли встречаться только официально при свидетелях.

Слишком высокую, из-за чего она казалась угловатой, с узкими плечами и неправильными чертами лица, Кэтрин сложно было назвать красивой, но его она любила всем сердцем. Под мнимой сдержанностью и покорностью девушка прятала взрывной характер. Только при нем она обнажала свой вздорный нрав. При всех остальных она больше молчала, опуская глаза. За это он полюбил ее безмерно и оставался верен до сих пор, остерегая ее память.

Возможно, Кэтрин бы осталась жива, если бы к моменту повторного брака ее отца они бы уже были женаты.

С этими мыслями Человек без лица, как он сам называл себя в шутку, стараясь и в мыслях не вспоминать своего настоящего имени, впервые за пятнадцать лет ступил на землю своего родного города.

2.

Человек без лица второй день бродил по улицам. Он отдохнул, и теперь шаг его был легким, а глаза пристально и с интересом вглядывались в прохожих из-под низко надвинутого капюшона. Лишь изредка он останавливался, чтобы немного передохнуть, сотрясаясь всем телом от надсадного кашля.

Прогулки, казалось, были бесцельны, но на деле подчинялись определенной цели, о которой и говорить-то нельзя. Виданное ли дело — мстить женщине? И вот он складывал из обрывков разговоров общую картинку, но что-то не сходилось с его планами, и он продолжал свои прогулки…

Он проходил мимо небольшого храма, когда на его пороге появилась молодая девушка, чье лицо он не мог разглядеть. Эта особа была юной — или же казалась таковой из-за невысокого роста и довольно тонкого телосложения. Сопровождающая ее женщина в возрасте шумно дышала и постоянно обтирала вспотевшее лицо платком. Увидев ее, мужчина усмехнулся чему-то и покачал головой.

Девушка пристроила удобнее на остром локте корзину, видимо, с подаянием, и стала спускаться по лестнице. У подножия оной столпились нищие, числом около десяти, в ожидании милости молящих. Учуяв запах еды, доносившийся из корзины, они окружили девушку, оттеснив от старухи. Отребья не давали пройти дамам, хватая их за одежду тощими крючковатыми пальцами, скованными болезнями. Их иссохшиеся гортани каркали что-то невнятное, прося о милости так, будто им были должны. А чьи-то руки уже лезли в корзину, пытаясь достать постные лепешки.

Нищие люди вечно голодны и находятся на самой грани существования. Обозленные своей несостоятельностью, они не в силах терпеть, когда другому достается больше, чем его высохшей утробе. И вот другие руки тянули к себе корзину, чтобы урвать кусок. Девушка, вскрикнув, упала на колени. Старуха, пытавшаяся до того добраться до своей подопечной, поняв всю тщетность этого, закричала, призывая на помощь.

Мужчина, до того лишь наблюдавший происходящее, сорвался с места и побежал. С криком он набросился на доходяг, расталкивая их и провожая каждого пинком. Когда они разбежались, Человек без лица подхватил девушку, находившуюся в обмороке, на руки. Он посмотрел на причитавшую женщину, бывшую у нее в сопровождении, и кивнул ей, чтобы она шла следом. Она повиновалась.

Ему ничего не оставалось, кроме как отнести девушку в храм, где ей окажут помощь. В его помещении находился только священник, он с недоумением посмотрел на вошедших.

— Мисс, – прохрипел Человек надтреснуто и осекся. Прокашлявшись, он начал заново: – Мисс упала. Куда положить?

— Идите за мной, – тихо ответил священник, приглашая их в сторону служебных помещений.

3.

Священник заинтересованно разглядывал мужчину. Старику было видно, как тяжело ему дается речь, будто давно не разговаривал. Если бы пришлось описать мужчину, то он мог бы назвать лишь три приметы: средний рост, широкие плечи и плащ с большим капюшоном. При том, что вещи этого человека были поношенными, он держался с видным достоинством.

Они прошли через небольшую боковую дверь в соседний домик, принадлежащий церкви, где девушку тут же уложили на кушетку. Сопровождающая было снова разразилась причитаниями, но осеклась под взглядом священнослужителя. Он подозвал женщину к себе и о чем-то с ней зашептался.

Принесший девушку мужчина не стал прислушиваться, зная, о ком пойдет речь. Оглядевшись, он заметил кувшин с водой и, не спрашивая позволения, смочил в нем свой носовой платок. Уверенным шагом, будто имея на то право, он вернулся к девушке и присел на край кушетки. Он обтер влажным платком ее лицо, шею и грудь, после чего, свернув его, положил на лоб девушки.

Мужчина с интересом рассматривал спасенную, она оказалась совсем молодой девушкой. Будучи хрупкой и невысокой, она имела вид довольно болезненный. Говорили об этом синяки под глазами от переутомления, и покрасневшие и набрякшие от долгих слез веки.

Девушка дернулась и застонала. Мокрый платок почти упал с ее лба. Человек поправил его, удерживая ладонью, и вздрогнул — на него смотрели ясные серые глаза. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Эта девушка была единственной, кто видел его лицо.

— Как вы? – прохрипел он. В его глухом голосе нельзя было различить и тени эмоций, но в этот раз его речь стала менее похожей на карканье.

Девушка в ответ пожала плечами.

— Как ваше имя? – немного помолчав, прошептала она, и смутилась.

Человек оглянулся на прислушивающихся к их разговору священника и женщину и долго всматривался в их лица. Все так же глядя на них, он тихо произнес: «Александр», и с усмешкой наблюдал, как вздрогнула женщина. Но стоило ему сделать незаметно рукой упреждающий знак, как та успокоилась и только с тревогой наблюдала за ним.

Как много сегодня у него было этих «впервые». За долгое время он впервые посетил родные места, назвал свое имя, данное при рождении, и показал свое лицо. Было немного даже любопытно, чем он должен будет расплатиться за все это.