Шли дни, месяцы. Война продолжалась. Гитлеровцы свирепствовали на оккупированных землях. А где-то там, за водной преградой Ла-Манша, лежал Лондон с зеленым Грин-парком, зданием Королевской академии художеств, сложенном из портландского камня, помрачневший, без вечерних огней Пикадилли и аскетически строгим Биг-Беном. Но, пожалуй, не эти далекие маячки островной столицы, да и не сыновняя привязанность тянула меня в Лондон. Молодые люди моего возраста искали способы применить свои силы в борьбе с немецкими фашистами. Лично я полагал, что это лучше всего можно сделать в Англии, вступив в. ее вооруженные силы. Мы часто слушали радио, внимательно следили за борьбой союзников, и я мечтал: став в Англии военным, в один прекрасный день смогу вернуться в Голландию в качестве освободителя.
Люди, встречаясь, полушепотом говорили о наступлении Красной Армии, смелых акциях Сопротивления, об английском генерале Бернарде Лоу Монтгомери, кому больше других сопутствовала удача. Личность бравого генерала очень заинтересовала меня.
Шел август 1942 года. Обстановка в Северной Африке складывалась для Англии прямо-таки катастрофически — немцы теснили английские войска. Своими танками генерал Роммель предпринимал молниеносные и неожиданные удары в пустыне. Нужно было срочно найти опытного генерала для 8-й армии, который сумел бы противостоять фашистским войскам, действовавшим совместно с итальянцами.
Раздраженный и обеспокоенный неудачами, Черчилль прибывает в Каир, с тем чтобы на месте принять срочные меры. На пост командующего 8-й армией он назначает 55-летнего Монтгомери.
Сухопарый, белобрысый, небольшого роста, с жесткой щетиной усов и светло-голубыми глазами, генерал Монтгомери выслушал Черчилля молча. Затем сухо ответил, что примет решение, только ознакомившись с положением дел. На этом они холодно расстались… В конце концов согласие свое Монтгомери дал. Вскоре доведенные до отчаяния, разуверившиеся в возможности победы солдаты поняли, что этот маленький человек знает свое дело. Он воодушевляет их, обещает верную победу, одерживает первый успех уже тем, что в течение двух месяцев избегает боев, проводит реорганизацию, подвергает хлесткой критике бездарных офицеров, налаживает связь — словом, очень основательно готовится перейти в контрнаступление. Так спустя 46 лет напишет о былых событиях миланский ежемесячник «Сториа иллюстрата».
Надо заметить, что сведения о боях английских войск с частями Роммеля так или иначе все же доходили до Англии и стран, оккупированных гитлеровцами. Их жадно воспринимали все те, кто верил в победу над нацизмом, кто сам хотел приблизить ее. Среди патриотов-антифашистов был и Блейк.
А теперь давайте снова раскроем итальянский журнал и с его помощью вспомним, какая еще информация доходила до европейцев из Африки:
23 октября англичане начинают наступление на позиции стран «оси»: артподготовка сокрушительна, ее удар мощнее авиационного (американцы потом будут говорить: «Монтгомери молотом колет орехи»). Поведение Монти — так теперь солдаты называют командующего 8-й армией — на поле боя и рискованно, и достойно похвалы одновременно. Он появляется всюду и держит в своих руках положение в каждом секторе боя. Не впадает в панику при отчаянных попытках Роммеля перейти в контратаку. 4 ноября войска Роммеля вынуждены капитулировать. Итало-немецкие войска потерпели сокрушительное поражение.
Как радовала население захваченных фашистами стран Европы эта победа. Ведь она была одержана в дни, когда под Сталинградом шли тяжелейшие бои и исход их был еще неясен.
Бернарду Лоу Монтгомери после триумфа в Африке дают новое задание: осуществить наступление в Южной Италии. В операции по вторжению на Апеннинский полуостров он вновь подтвердил свои способности организатора и тактика во главе теперь уже знаменитой 8-й армии, которая стала называться «армией Монти». Победа следует за победой. Вскоре Монтгомери получает новое ответственнейшее задание. Его ждет «операция Оверлорд» — высадка в Нормандии.
Блейк и его друзья тогда еще не знали, что после окончания войны маршал Монтгомери получит от короля Георга VI титул лорда Эль-Аламейнского (в честь битвы при Эль-Аламейне). Не предполагали, что в майские дни победы советский маршал К. К. Рокоссовский будет непринужденно, по-дружески беседовать о минувших сражениях с фельдмаршалом Монти… Восхищаясь Монтгомери, они даже не хотели подражать ему, а просто стремились стать солдатами, чтобы бить, уничтожать гитлеровцев.
Джордж Блейк рассказывает о перипетиях, которые ему пришлось испытать на сложнейшем пути из Роттердама в Лондон. С паспортами на чужие имена, рискуя каждую минуту, он пробрался через оккупированную гитлеровцами Францию и все же был арестован при переходе через границу Испании и брошен в тюрьму. Оттуда перемещен в концлагерь «Миранда дель Эбро», где в самых тяжелых условиях содержались представители 26 национальностей из стран оккупированной фашистами Европы.
— Особенно много там было поляков. Они молодцы, выступали в роли застрельщиков протеста против зверств охраны и организаторов борьбы. Однажды такой протест вылился в длительную голодовку, которая во многом решила мою судьбу и судьбу многих других заключенных. Испанские власти вынуждены были пойти на уступки и освободить меня как британского подданного.
Надо было двигаться дальше. Но как? Путь лежал через Францию. Нелегальных маршрутов было несколько, и каждый из них разбивался на ряд коротких участков, на которых действовали добровольцы, обеспечивая более или менее безопасный проход беглецов от одного конечного пункта участка к другому. Человек, обслуживавший определенный отрезок пути, забирал людей, допустим, в подвале дома и вел их до автобусной станции, расположенной километрах в тридцати. Там он передавал их другому проводнику, обслуживавшему соседний участок, и так далее. Несмотря на то что разбивка маршрута на короткие этапы неизбежно вела к излишним задержкам, прибегать к этому вынуждало весьма серьезное соображение: когда гестапо удавалось схватить кого-нибудь из работавших на маршруте и с помощью зверских пыток заставить заговорить, он мог выдать только два звена цепи — человека, у которого он принял беглецов, и человека, которому их передал.
Один из самых важных маршрутов, проходивших по территории оккупированной Франции, обслуживался священнослужителями монастырей. Они не только охотно укрывали в своих кельях бежавших, но и облачали их в монашеские одеяния. Под видом монахов люди шли по французской земле от монастыря к монастырю, на юг. А ведь священнослужители знали, что содействие побегу в Англию каралось смертной казнью.
…Лондон встретил Блейка в январе 1943-го довольно неприветливо: последовали бесконечные расспросы. Спецслужбы занимались вопросами «просвечивания» голландских граждан, либо уже проживавших на территории Англии, либо недавних беженцев.
Еще в 1941 году в Вандсворте была создана так называемая Королевская викторианская патриотическая школа. Все беженцы, прибывавшие в Англию из Европы, в том числе и из Голландии, независимо от пола и возраста направлялись в эту «школу». Там, находясь фактически под стражей, они получали медицинскую помощь и проходили тщательный врачебный осмотр. Люди, которым пришлось пройти сотни и сотни километров, ночевать в сырых подвалах или сараях, голодать и постоянно пребывать в состоянии крайнего нервного напряжения, могли, естественно, принести с собой самые острозаразные заболевания.
После тщательного осмотра прибывших с пристрастием проверяла английская контрразведка, выискивая среди них подозрительных лиц. Затем, «чистых», направляли к иммиграционным властям, где они оформляли надлежащие документы и получали продовольственные талоны. Все время, пока шла проверка, беженцы находились под стражей. Им было запрещено даже получать письма или передачи от родственников или друзей, обосновавшихся здесь ранее. И лишь после этой процедуры беженцев оставляли в покое и те начинали устраивать свою жизнь на чужой земле.