Кессельринг. Основная его задача была не столько ведение боевых действий, сколько содействие Вольфу. И сам он должен был также предпринимать все меры для достижения конкретных результатов по сговору с англо-американским командованием. В северной части Германии создавалось третье управление, где руководителем был адмирал Дениц.

После совещания присутствовавшие в этот день на торжестве в честь дня рождения старались как можно быстрее выбраться на своих машинах из Берлина.

Последний, и самый весомый, подарок ко дню рождения Гитлера преподнесла артиллерия Жукова: в этот день она впервые обстреляла район имперской канцелярии. Гитлер позвонил начальнику штаба ВВС и потребовал, чтобы он авиацией подавил дальнобойные батареи противника, обстреливающие территорию его бункера. Но начальник штаба генерал Коллер даже не осмелился доложить фюреру, что его обстреливает уже не дальнобойная артиллерия, которую надо подавлять авиацией, а обычная полевая артиллерия с окраин Берлина.

Взятие Берлина

21 апреля войска Жукова ворвались в Берлин на его северо-восточные окраины, а танковые соединения, обходя город, устремились на запад. К южной окраине Берлина подступили части Конева, а его танковые соединения, обходя город, продвигались тоже на запад. Таким образом, уже четко наметились клещи, которые вот-вот должны были сомкнуться западнее Берлина.

Командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал Богданов получил приказ от Жукова:

«2-й гвардейской танковой армии поручается историческая задача: первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Лично Вам поручаю организовать исполнение.

Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу: не позднее 4-х часов утра 21 апреля 1945 года любой ценой прорваться на окраину Берлина и немедля донести для доклада Сталину и объявления в прессе. Жуков. Телегин».

Однако выход частей на окраину Берлина не оправдал надежду Жукова на быстрое продвижение войск по городу. Завязались очень тяжелые уличные бои, и, как известно,, 2-я гвардейская танковая армия не смогла выполнить этот приказ командующего фронтом.

Берлин, как губка, впитывал в свои кварталы войска. Сохранить управление, не утратить возможность руководить ходом боевых действий было очень трудно. Жукову и войскам, несмотря на долгую войну, не приходилось вести уличных боев в таком огромном городе. Скопище многоэтажных домов, переплетение улиц и переулков поглотили несколько армий. Сражение распалось на тысячи разрозненных схваток за дом, этаж, подвал.

Жуков не видел своих войск даже на главном направлении. Да и где оно теперь, это направление главного удара — там, где танковые армии рвались в обход, чтобы замкнуть кольцо окружения, или в рукопашных схватках за каждый дом на подступах к рейхстагу?

Линия фронта в прежнем привычном понимании здесь уже не была линией, на некоторых участках фронт стал вертикально — дыбом, потому что шел бой в многоэтажных домах. А в соседнем квартале передний край ушел глубоко под землю, в подвалы, канализационные шахты, тоннели метро.

Но где бы ни шли бои, Жуков ощущал их напряжение, знал, кто продвигается вперед, а у кого застопорилось. Маршал как тысячами нервов был связан проводами телефонной связи и невидимыми радиоволнами со всеми наступающими соединениями. Он говорил с командирами, они слышали его твердый, уверенный голос. Невидимый, он был с ними повсюду, одних подбадривал, других строго подгонял, третьих — бранил нещадно. Как говорится, каждому свое, что заслужил, то и получай!

В бункере Гитлера предпринимались все меры для того, чтобы, с одной стороны, стянуть в Берлин войска, находящиеся поближе, и использовать еще существующие крупные группировки для деблокирования столицы. Утром 21 апреля был вызван в ставку командующий группой армий «Центр» Шернер. Шернер был самым исполнительным, даже среди немцев отличающимся не только педантичностью, но зверской требовательностью. Среди солдат у него была кличка «Мясник» за жестокость и беспощадность в отношении своих подчиненных.

Фюрер приказал Шернеру пробиваться с его группой армий «Центр» на выручку Берлина. Генерал Шернер щелкнул каблуками и бодро ответил, что приказ фюрера будет выполнен в точности. Чтобы прибавить своему спасителю энергии, Гитлер произвел Шернера в фельдмаршалы.

Фюрер тут же собрал присутствующих в бункере военачальников и обслугу, представил им нового фельдмаршала, все поздравили Шернера с высоким званием.

После процедуры с Шернером начальник генштаба Кребс и Йодль, докладывая обстановку Гитлеру на фронте, упомянули о боевой группе Штайнера. Это была небольшая группа из оставшихся частей, которые были объединены под командованием генерала СС Штайнера.

Командующий группы армий «Висла» хотел прикрыть свой правый фланг этой группой. Гитлер тут же ухватился за это сообщение и приказал поставить задачу группе Штайнера — с юга отрезать вклинившиеся части Жукова и окружающие Берлин. Для осуществления этой задачи Гитлер приказал навстречу группе Штайнера перейти в контрнаступление 56-му танковому корпусу.

Весь этот день и следующий ждали докладов и сообщений о том, как группа Штайнера выполняет свою задачу. Но никак не могли установить прямую связь со Штайнером. Наконец Гиммлер сообщил: Штайнер начал наступление, 56-й танковый корпус продвигается навстречу.

Гитлер, окрыленный этим сообщением, отдает приказ:

— Всех, кто может ходить по земле, немедленно передать Штайнеру. Каждый командир, который не выполнит этого приказа, будет казнен в течение пяти часов!

Гитлер в своем пылком воображении уже представлял, как эти две группировки, наступающие навстречу друг другу отрезают клинья советских армий и деблокируют Берлин. Генералы, находящиеся в окружении Гитлера, поминутно звонят в штаб группы армий «Висла» и требуют доклада о продвижении и результатах наступления группы Штайнера. Однако все эти радостные надежды были только в воображении Гитлера. В действительности соединения Жукова громили и группу Штайнера, и 56-й танковый корпус и продолжали наступление. Но никто не осмеливался доложить эту правду фюреру.

22 апреля на совещании в бункере Кребс и Йодль докладывали обстановку. Йодль, уже привыкший не огорчать Гитлера, пытался и на этот раз пространно говорить о каких-то частных успехах войск в Саксонии и в Италии. Гитлер прервал его:

— Что вы ублажаете меня мелочами! Где же все-таки находится Штайнер?

После продолжительного молчания и растерянности генералы были вынуждены доложить правду о том, что группа Штайнера успеха не имела и фактически разгромлена. Гитлер просто закатил истерику:

— Немецкий народ не понимает моей цели! Он слишком ничтожен, чтобы осознать и осуществить мои цели. Если мне суждено погибнуть, то пусть погибнет и немецкий народ, потому что он оказался недостойным меня!

Гитлер вызывает коменданта Берлина генерала Реймана и приказывает ему:

— Соберите все силы и ни в коем случае не допустите прорыва противника в центр города и обеспечьте прикрытие правительственных кварталов!

Во исполнение приказа фюрера были брошены в бой 32 тысячи берлинских полицейских и одновременно были выпущены из тюрем все уголовники и тоже брошены в бой. Собрав эти последние резервы, и еще солдат из разбитых частей около 80 тысяч, и несколько батальонов фольксштурма, Рейман «сколотил» группировку до 300 тысяч человек. Он прилагает все силы для того, чтобы выполнить приказ фюрера.

Кейтель предлагает фюреру еще один, на его взгляд, довольно эффектный шаг: снять войска с Западного фронта и бросить их на деблокаду Берлина. Кейтель говорит, что это, конечно, ослабит позиции в переговорах с англо-американцами, но другого выхода нет. С другой стороны, чем быстрее англо-американцы продвинутся на Восток и встретятся с советскими частями, тем скорее произойдет между ними конфликт.

Для выполнения этой задачи самым быстрым должен быть поворот 12-й армии Венка, находящийся на Западном фронте и ближе всех к Берлину. Йодль поддерживает предложение Кейтеля и уверяет фюрера в том, что Венк со своей армией способен прорваться к Берлину и деблокировать его. Гитлер после некоторого размышления отдает приказ — снять все войска с Западного фронта и перебросить их на выручку Берлина. Для выполнения этого приказа из ставки Гитлера выезжает Кейтель. Он встречается с генералом Венком и объявляет ему: «Мы боремся отныне только против Востока, а не против Запада».