Хендерсонов поднимается удушающий черный дым, а это означало, что горит

либо их дом… либо ее.

Она сорвалась с места, рюкзак тяжелым грузом висел на плечах, замедляя

бег. Когда завернула за угол, то, ненадолго замерев, закричала. Горел ее дом.

Пламя захватило заднюю стену, казалось, что пожар занялся на втором этаже и

пополз вниз. Огонь не добрался до земли, он вытекал из ее окна, словно был

жидким, и был в нескольких сантиметрах от широкого дуба на заднем дворе.

Позади нее взвыли сирены, ее чуть не сбило с ног от скорости проехавших

мимо пожарных машин.

Началась жуткая суета. Повсюду были пожарные, воздух наполнили вода и

дым. Она почувствовала сажу на лице, а когда первый залп из шланга ударил по

дому, ощутила отлетавшие в нее брызги воды.

– Назад! – огромная рука схватила ее за плечо и увела за машину. Она

подняла взгляд и увидела светло-голубые глаза, огромное лицо с рыжей

щетиной, красный нос от годами употребляемого большого количества

алкоголя; дыхание мужчины пахло никотином и мятой.

– Это ваш дом?

Дэлайла посмотрела через его плечо на свой дом.

– Да.

– Где ваши родители?

– Я не… – она закрыла глаза и сглотнула, собирая мысли и выстраивая их в

надлежащем порядке. Меньшая гласила, что сегодня среда, и мама

подрабатывает в библиотеке. У папы интервью в Эмпории. Их не было дома. И

они в безопасности. А более важной мыслью было: откуда взялся огонь, и

почему он начался с ее комнаты? Там не было ничего, способного произвести

искру, никаких щипцов для завивки или свечей, которые она могла оставить.

Даже ночник был выдернут из розетки.

Дэлайла прижала ладонь ко рту, но всхлип все же вырвался, дрожащий и

пронзительный.

– Деньги. Боже. Все деньги, которые мы накопили.

– Все хорошо, – произнес пожарный низким успокаивающим голосом. –

Никого нет дома, вы ведь это хотели сказать?

– Но деньги! – закричала она, вырываясь, чтобы обойти его. Он удержал ее, шепча слова, что должны были успокаивать, но паника ее не отпускала. Она

обхватила сердце Дэлайлы и заставила его биться, биться и биться, пока кровь

не закипела неистово в венах.

Дэлайла знала, что она там – высоко в ее шкафу стояла обувная коробка с

деньгами. Сотни долларов сгорели. Никакого легкого побега. Никаких зданий из

кирпича, увитых плющом. Никакой квартиры для них двоих, светлой и белой, в

которой нет ничего, кроме кровати, маленького стола и возможности забыть о

мире вокруг. Все пропало.

Дэлайла ощутила, как съезжает вниз по боку пожарного грузовика, спиной

почувствовала горячую резину шины и холодный асфальт под собой. Она

уткнулась лицом в согнутые колени. Пожарный нехотя протянул к ней руку, чтобы поднять ее на ноги, но передумал и остался стоять так близко, что она

бедром ощущала чувствовала тяжелый манжет его шершавых штанов. Она

поняла, что он так пытался ее успокоить, поэтому подавила порыв

отодвинуться. Но это не успокаивало. Ей ну никак не нужно было напоминание

о том, что еще секунду назад она была так близка ко всему желанному.

Поблизости послышался звук каблуков, и истеричный голос ее матери

резко вспорол воздух, словно нож по стеклу: пронзительный и дрожащий звук.

– Я Белинда Блу! Это мой дом! Что происходит? Что случилось?

– Был пожар, мэм, – тот же пожарный отвел маму Дэлайлы в сторону и тихо

объяснил все, что знал. – Мы получили вызов около пятнадцати минут назад.

Сказали, что пожар начался с задней стены. Похоже на нечастный случай, хотя

это мы уточним, проверив все внутри. Думаем, это началось из-за проводов на

верхнем этаже…

Дэлайла перестала слушать. Она знала, что это не был несчастный случай.

***

За считанные минуты пламя наконец потушили, и от него остались лишь

незначительные сполохи. Толпа полицейских и радостные и ленивые местные

чиновники всего за полчаса признали пожар несчастным случаем из-за

перегрева проводов, невидимыми нитями растянувшихся над задним двором.

Дэлайла посмотрела на них, провисших, словно от усталости и безобидно

тихих. Видимо, они были выключены. Она не знала, какая опасность могла

грозить ее спальне от этих безобидных переплетенных проводов, но, похоже, объявленное объяснение не устроило только ее. Она держала руки по бокам, все

еще нервно сжав их в кулаки. И вздрагивала от любого звука за спиной.

Вытащив телефон, Дэлайла написала Гэвину лишь одно слово:

«Позвони».

Она подошла к передней части дома и вошла в дверь. Пожарные оградили

ее спальню от остальных комнат плотным брезентом. И все равно пахло сажей, пеплом и намокшим деревом. Дэлайле предстояло временно спать в гостиной, но тут ничего не напоминало ее комнату – здесь было все так же тускло, кругом

все начищено и забито сотнями фарфоровых статуэток.

***

Белинда вела себя словно посторонний человек или сумасшедшая. Кто еще, как не сумасшедший, придет в дом, объятый пламенем, а уже два часа спустя

будет улыбаться, выходя из кухни с нарезанными яблоками и таблеткой для

дочери?

– Это поможет тебе успокоиться, – она дала Дэлайле таблетку и немного

воды и поставила тарелку с яблоками на кофейный столик.

Успокоиться? Дэлайла не сказала ни слова, после того как ее отец пришел

домой и разразился удивительно обширным набором ругательств, когда

пожарные покинули дом.

– Видишь? Не зря я положила пластиковое покрытие! – беззаботно болтала

ее мать, пока пожарные в обуви и тяжелой форме шли по девственно бежевому

полу гостиной.

Дэлайла молчала и после прихода полиции и признания пожара

несчастным случаем, и после того, как брезент отгородил беспорядок в комнате

Дэлайлы от остального дома.

– Не хочу, – сказала она, забрав из руки матери лишь воду.

– Ты выпьешь таблетку, иначе будешь заперта, – та улыбнулась, но это не

скрыло резкости в ее голосе. – У тебя потрясение. И у меня потрясение. Я хочу

лечь в своей комнате и не думать о том, чем ты тут занята.

Брови Дэлайлы понимающе поползли вверх.

– Я в порядке, – но она все же взяла белую длинную капсулу. – Я позвоню

Давалу. И сделаю домашнее задание, – «и дождусь звонка Гэвина», подумала

она. Из другой комнаты доносился звук телевизора, и Дэлайла поняла, что

понятия не имеет, был ли отец на работе сегодня. Если его обычные вечерние

дела не поменялись из-за пожара, то, конечно, и хорошие новости их бы тоже не

изменили.

Белинда выглянула в окно, тревожно нахмурившись. Дэлайла, не глядя, знала, что она там видит: соседей, еще стоявших перед их домом, притворяясь, будто встревожены, но не упуская шанса посплетничать. В случившемся не

было ничего необычного. Если судить по тому, что они знали. Но можно было

только вообразить начавшееся безумие, узнай они о Доме Гэвина. Узнай они, что это не просто странное здание, но нечто злое, одержимое, опасное.

– Это не несчастный случай, мама.

Дэлайла не знала, почему она это сказала, но ей нужен был знак, какой-

нибудь намек, что Белинда все же могла быть матерью. Что она услышит

отчаянные истеричные нотки, из-за которых голос Дэлайлы звучал со слегка

металлическими нотками, что это включит в ней мать, сделает ее заботливой и

общительной. Вместо этого Белинда медленно опустила взгляд на Дэлайлу. Она

выглядела хмуро и недовольно. На ком-нибудь другом ее розовый кардиган

смотрелся бы женственно и мило, но на Белинде Блу он казался слишком

розовым и грубым на фоне ее напудренной кожи. Она напоминала бракованный

кусок лосося.

– Не начинай.

– Не в том дело, мама. Они говорят бессмыслицу. Искра влетела через

закрытое окно, и начался пожар? Серьезно? И до этого вообще-то шел дождь.