овощи, мягкая курица, переваренный рис. Она подняла взгляд на потолок и на

миг захотела, чтобы лампа мигала не просто так, а в веселом ритме. Молчание

было пугающим. Она скучала по хаосу во время ужина в старой школе, когда

позвякивали вилки, кто-то проливал свой напиток и сотни девочек

взволнованно перешептывались. Она подумала и о том, каким мог быть ужин у

Гэвина и возможны ли поцелуи у него за столом.

Жаль, у нее не было его номера, чтобы позвонить после ужина и сказать, что ей понравился его поцелуй.

– Дэлайла Блу, я же сказала, перестань трогать губу.

***

В ту ночь сны Дэлайлы были путаными и притягательно пугающими. Она

постоянно просыпалась и каждый раз помнила, что погибала там по самым

невинным причнам: забыла выключить плиту, и весь дом взорвался; она снова

уснула, и в этот раз в наполненную ванну упал фен, а потом она упала с

лестницы и приземлилась на нож, который держала в руке. Каким-то образом

Дэлайла добралась до кухни и схватилась за нож. Она выронила его и, почувствовав подрагивание мышц, проснулась окончательно.

У нее болела голова и пульсировали виски, и она прижалась к ним

пальцами. В шкафчике в ванной нашла тайленол и снова легла, проспав до

восхода солнца.

Утро выдалось темным, и Дэлайла решила сделать вид для себя, что она

вовсе не ложилась спать, а протанцевала всю ночь. В душе она притворилась, будто сейчас три часа ночи, и она смывает с себя пот после танцев, а не всего

лишь последствие кошмаров.

Она взяла первую попавшуюся одежду, подозревая, что Гэвин даже не

заметит, что на ней надето. Справедливости ради стоит заметить, что появись

он в школе в брюках и рубашке-поло, у нее случился бы сердечный приступ.

Так что, наверное, и ее одежда была важна. Дэлайла разгладила руками красную

юбку и белый свитер. Слишком просто. Она переоделась. Выразить себя

посредством одежды – это труд, и немалый.

Глядя на себя в зеркало, она провела руками по узким девичьим бедрам к

груди, которой почти не было видно. Еще в частной школе она чувствовала, что

ее телу чего-то не хватает, чтобы нравиться парням и чтобы стать женственной

и догнать сверстниц. Ей нравились мускулы Гэвина под его футболкой.

Нравилось, как на его руке проступают вены, когда он закидывает сумку на

плечо, как из-под рукавов выглядывают бицепсы. Он был сильным и мог легко

повалить ее на траву одной рукой.

За завтраком – слишком много пресной вежливости. Дорога в школу –

слишком длинная. Но вид Гэвина, ждущего ее у ворот школы, тут же заставил

все внутри нее сжаться и запылать.

– Ну так как? – спросил он, пока она приближалась, но была еще слишком

далеко, чтобы расслышать.

– Что? – отозвалась она.

– Понравилось?

В ответ она ускорила шаги и прижалась к нему, обвив руками шею и

притягивая его все ниже

ниже

и ниже

к своему рту и губам.

– Слишком понравилось, – сказала она, и он снова прикусил ее губу. Она

ответила, втянув его губу в рот и потянула его за волосы. Звук, который он при

этом издал, запустил фейерверки по ее телу до кончиков пальцев ног.

– Слишком?

– Я не могла перестать думать об этом. Мама кричала, чтобы я не трогала

губу, – тут брови Гэвина поползли вверх.

– Да ну? Кричала?

– Ну ладно, не совсем. Она не кричала. Но ворчала весь ужин, и голос был

не из приятных.

– Потому что ты все время трогала губу?

Дэлайла кивнула.

– Теперь тебя это будет ждать постоянно.

Раздался школьный звонок, и Гэвин обхватил рукой ее плечи, уводя ее к

зданию.

– А в той школе были звонки?

Она взглянул на него, удивляясь, как быстро закончилась тема поцелуев.

– Нет. Мы должны были проявлять ответственность и приходить вовремя, –

ей и самой было слышно, как заученно звучали ее слова, будто были взяты из

памятки Святого Бенедикта.

– Вот значит как. А нам не доверяют быть ответственными.

Она посмотрела на тротуар под ногами. И заметила, что на нем были новые

черные ботинки, и принялась наблюдать за ними, чтобы отвлечься от желания

возобновить разговор о поцелуях.

– Хотя мне нравится думать, что я необычный, – сказал он. Она слышала в

его голосе дрожь, словно он улыбался. – Мне нравятся мои обязанности.

Целоваться и многое другое. Но особенно целоваться.

Дэлайла знала, что ее улыбка была слишком дурацкой, и ее заметил Давал.

Он вскинул брови и скрестил руки на груди, давая ей понять, что заметил ее

безумную улыбку и позже собирается выведать все подробности. Гэвин

замедлил шаги и отпустил ее, поцеловав в висок и пообещав, что они

пересекутся позже.

Он ушел, расправив плечи, волосы его были темными, как тень от деревьев, а она почувствовала пустоту, словно он забрал с собой часть нее.

Трава была бурой и грязной, перед школой было много таких тусклых

пятен.

Давал сидел на верхней ступеньке рядом с Корнелией Стинтон, которую

Дэлайла знала по урокам Давала по социальной иерархии еще с первого дня в

школе. Корнелия казалась хорошей. Она перевелась из Уичито через год после

отъезда Дэлайлы и была одной из немногих в школе, кто и не заметил, что

Дэлайла покидала школу.

– Иди-ка сюда, дорогуша, – Давал похлопал рукой рядом с собой. –

Выкладывай.

Дэлайла села рядом с ним, вежливо помахав Корнелии, сидевшей слишком

близко к Давалу и смотревшей на него с излишним интересом, – видимо, не

знала, что парни ему нравятся больше.

– Какие авантюры сегодня в планах? – пихнув Дэлайлу плечом, спросил он.

– Обсуждение лирических героев в литературе, стрельба из лука на

физкультуре и…

– Больше поцелуев с твоим новым пажом?

Дэлайла многозначительно взглянула на него, не собираясь отвечать.

– А ты шустрая, – сказал он. – И всегда получаешь то, чего хочешь.

Она фыркнула.

– Вот уж нет.

– Ты встречаешься с Гэвином? – спросила Корнелия, подавшись вперед, и

Дэлайла увидела ее большие голубые глаза. Корнелия была красивой для своих

семнадцати лет, эту красоту было видно даже под слоями макияжа.

Может, Корнелия притворялась, будто только что не видела Дэлайлу с

Гэвином. А может, она их на самом деле не видела. Дэлайла кивнула, следя, как

Гэвин исчезает в дверях, и надеясь, что на английском он сядет не позади нее, и

тогда она сможет смотреть на его плечо и вспоминать, как было приятно

положить на него голову.

– Он оказался для меня слишком странным, – отклонившись назад, сказала

Корнелия нарочито скучающим голосом. – Рада, что мы расстались.

Дэлайла заметила это ее пренебрежение: словно бросив Гэвина, Корнелия

позволила Дэлайле подобрать его. Давал скептически покашлял.

– Ты плохо с ним поступила, Кор.

Корнелия шлепнула его.

– Не правда.

– Врешь, – протянул Давал.

– Ну а мне его странность в самый раз, – поднявшись, Дэлайла сказала, что

они с Давалом увидятся позже, и пошла в здание.

Ученики толкали ее, вокруг было людно и жарко. У всех были старательно

уложенные в беспорядок волосы, а одежда – подобранная с идеальной

небрежностью. Дэлайла взглянула на свои юбку и свитер, простые коричневые

туфли.

Она прислонилась к своему шкафчику, спиной чувствуя стремительный

поток проходящих мимо людей. Она могла присоединиться и позволить ему

привести ее в класс. Или представить, что ее ноги погрузились в песок, и ждать, пока все вокруг не стихнет.

Дэлайла еще не испытывала ревность. У нее и парень-то был всего пару

недель в прошлом году. Хотя она целовалась и до него. Но всегда по-дружески и

с улыбкой расставалась с ними и старалась не говорить им, что они не в ее

вкусе.