Корабли уплыли, а он остался. Прошел почти год, а он так и не смог осуществить свое желание отомстить, но гнев лишь рос день ото дня, и у виконта созрел план, внушивший ему уверенность, что на сей раз никто не сможет встать у него на пути.

И вот наконец однажды с Эспаньолы прибыл выходец из Эстремадуры, внушивший виконту уверенность в том, что донья Мариана Монтенегро — не кто иная, как его бывшая супруга. Тогда капитан де Луна продал за малую сумму поместье Ла-Касона и земли на Гомере, купил самую быструю каравеллу на андалузском побережье, нашел капитана, ужа дважды побывавшего на Эспаньоле, и нанял полдюжины головорезов, за три золотые монеты готовых зарезать и родную мать, не моргнув глазом.

Они отплыли августовской ночью, тихо и не зажигая огней, и взяли курс на юго-запад. Через десять дней они оставили Канарские острова по левому борту и совершили быстрый переход через океан, во время которого капитан ни на секунду не переставал мучиться животом. Туманным октябрьским вечером они встали на якорь в тихой бухточке примерно в пятнадцати милях от Изабеллы.

Виконт выждал еще три дня, чтобы как следует подготовиться, и наконец вооружил свое маленькое войско и отправился в поход так же скрытно, как высаживался на Тенерифе, чтобы застать врасплох дикарей-гуанчей.

В разгар ночи он высадились в широкой бухте, и виконта тут же поразила полная тишина спящего города — окна в домах не светились, в порту не было ни одного корабля, не слышались предупредительные окрики часовых или лай бродячих собак.

— Не нравится мне это, — услышал он шепот за своей спиной. — Город кажется мертвым.

— Забудь про город, — властно бросил виконт. — Для нас важна лишь ферма у рощицы в конце пляжа.

— А если вокруг всё кишит дикарями?

— Мы были готовы погибнуть вдали от дома.

— Не таков был наш уговор, — проворчал верзила, от которого несло блевотиной и потом. — Но раз уж мы здесь, то не имеет смысла возвращаться с пустыми руками.

Они продолжили осторожно двигаться дальше, с каждым шагом со всё большими опасениями прислушиваясь к каждому шороху и не сомневаясь, что в любой момент на них может наброситься кровожадный отряд вооруженных аборигенов. Большая часть наемников уже сожалела о том дне, когда они взялись сопровождать ревнивого мужа в дьявольском путешествии через океан.

Повсюду им мерещились призраки, хотя слышался лишь мирный шелест волн, накатывающих на пляж. Наконец, они добрались до просторной территории фермы, словно тени перепрыгнули через изгородь у пустующих свинарников и тихо вошли в одну из хижин, уже несколько недель явно необитаемых.

Капитан Леон де Луна громко выругался.

Кто-то зажег факел, и вскоре появился чумазый верзила, толкая перед собой испуганного паренька, приволакивающего ногу.

— Ты кто такой? — осведомился виконт де Тегисе, угрожающе склонившись над ним.

— Бонифасио Кабрера, — едва слышно пролепетал парнишка.

— И что ты здесь делаешь?

— Тот тип меня приволок.

Жестокая пощечина отбросила его к стене амбара, из носа у него хлынула кровь, и Бонифасио кротко добавил:

— Я ждал корабль, который меня заберет.

— И куда ты собрался плыть? — спросил капитан, снова приблизившись, чтобы получше его рассмотреть и понять, не врет ли он.

— В Кастилию, — ответил парень, словно не понимая, как может быть по-другому. — Все вернулись в Кастилию.

— Все? — ужаснулся капитан.

— Все... — кивнул Бонифасио. — По крайней мере, все здоровые. С остальными покончила чума.

— Чума!

— Боже ты мой! Чума!

Кошмарное слово переходило из уст в уста, у многих задрожали коленки. Все стали оглядывать стены просторного жилища, словно в каждом углу притаилась смерть.

— Чума! — сокрушенно повторил капитан де Луна. — А что сталось с моей женой, доньей Марианой Монтенегро?

— С хозяйкой? — притворился удивленным хромой. — У хозяйки не было мужа.

— Заткнись и отвечай! Она умерла?

— Нет. Уехала две недели назад.

— Господи Иисусе! И куда?

— В Кадис. Я же сказал, что все туда вернулись, — он ненадолго замолчал и едва слышно добавил: — Все покинули остров.

— А братья Колумбы?

— Тоже уехали... — хромой сделал неопределенный жест рукой, словно пытался показать на город. — Дома и дворцы разграбили, по улицам бродят только оставшиеся больные, и если нас до сих пор не атаковали дикари, то только потому, что среди них мор еще страшнее... — он вдруг всплеснул руками и мелодраматично всхлипнул: — Адмирал обещал прислать за выжившими корабль, но он до сих пор не прибыл. Вы возьмете меня с собой?

Разъяренный виконт резко отстранился и вскочил на ноги, а потом ко всеобщему удивлению стал биться головой о стену.

— Это невозможно! — хрипло взвыл он. — Невозможно, чтобы Господь так играл со мной! Я во второй раз пересекаю океан, чтобы ее убить, а теперь оказывается, она вернулась в Кадис! Что я тебе сделал, Господи? За что ты надо мной насмехаешься?

Все обеспокоенно смотрели на виконта — ведь человек, который ими командовал, вдруг оказался столь уязвимым, столкнувшись с неожиданной проблемой. Кто-то сердито бросил из сумрака:

— Ничего себе путешествие вышло, да еще и без толку...! И что теперь?

— Уберемся отсюда! — поспешил ответить вонючий верзила. — Если этот кусок дерьма сказал правду о чуме, то чем раньше мы отчалим, тем лучше. Так ведь?

Адресованный капитану де Луне вопрос повис в воздухе и так и не получил ответа, поскольку виконт застыл как каменный и был не в состоянии осознать катастрофический финал своей авантюры.

Теперь к его ярости примешивались ненависть и обида, а также глубочайшее бессилие и разочарование, ведь он столько лет лелеял планы мести, а сейчас, когда считал, будто достаточно только руку протянуть, чтобы их осуществить, беглянка опять утекла сквозь пальцы.

— Если врешь, я с тебя живьем шкуру спущу, — сказал он, даже не поглядев на перепуганного Бонифасио Кабреру. — Приберегу для тебя самую кошмарную смерть.

— Идемте в город, сеньор! — запричитал паренек, вытирая сопли. — Идемте, и сами увидите бродящих по улицам больных, похожих на тени! К ним даже не нужно приближаться, и без того ясно, что они на пороге смерти, — он развел руками. — А если это не так, делайте со мной, что хотите.

— Скоро рассвет, — сердито бросил виконт. — И если я не увижу того, о чем ты говоришь, то солнца ты уже не увидишь...

— Вы возьмете меня с собой?

— Убирайся к дьяволу!

Виконт испуганно молчал, заранее признав поражение, ведь некогда оживленная Изабелла превратилась в смердящий труп проклятого всеми богами города. Ни один из подручных капитана де Луны тоже не осмелился открыть рта, пока не забрезжил рассвет, приглашая убедиться в правдивости слов Бонифасио.

Но никто, даже виконт, не мог набраться смелости, чтобы подойти к ближайшим домам хотя бы на расстояние броска камнем.

Но в этом и не было необходимости, и без того стало ясно, что в городе, где когда-то бурлила жизнь, теперь остались лишь бродячие собаки, пронырливые свиньи и черные стервятники, сражающиеся за останки человеческих тел. Людей же не было видно, за исключением трех-четырех оборванцев, показавшихся среди руин и тут же исчезнувших, словно их проглотили черные рты дверей, уже ничего не закрывающих.

— Так и есть! — воскликнул из чащи верзила. — Они ушли.

— Поглядите только на дворец вице-короля! — сказал эстремадурец, уже бывавший прежде на острове. — Он превратился в развалины.

— Разрушился до самых окон.

— Чума уничтожила всё.

— Заткнись! Говорят, стоит ее помянуть, она и явится.

— Лично я сматываюсь! — заявил третий наемник, поднимаясь. — Я приехал, чтобы драться с индейцами или христианами, а не со смертью. Эта битва проиграна заранее.

— Что будем делать, сеньор?

Капитан Леон де Луна бросил последний взгляд на потрепанный остов того, что было некогда первым европейским городом в Новом Свете, и пришел к выводу, что здесь он не найдет искомого, а потому высокомерно наклонил голову и сказал: