Да, Валиен, ты поразительный парень — в кои-то веки настал Конец Света, и ты его умудрился проспать! Похоже, старушке святоши сегодня капитально промыли мозги — интересно, что сегодня на нее упало?

Беседуя сам с собой, я, накинув полушубок, вышел на крыльцо, первым делом посмотрев наверх. Господа истуканы, становись, ра-авняйсь! По порядку номеров — рассчи-тайсь! Вроде бы все девять налицо — мирно сидят и греются на солнце.

И сейчас это самое солнце проглядывало сквозь плотный столб дыма — на другой стороне квартала догорал дом моего «однофамильца» Райена Меля, рантийца по происхождению. За такое удивительное созвучие имен соседу время от времени приходилось платить, и в большинстве случаев — целостностью собственной физиономии, за что он держал на меня вполне обоснованный зуб.

Но, похоже, в этот раз страдалец попал под очередной погром. За последнее время подобные варварские нападки на иноземцев случались в нашем городе чуть ли не каждый год и уже стали своего рода традицией, к которой привыкли и сами иноземцы, воспринимая периодические грабежи как неизбежное зло. Вот и сейчас следы погрома были налицо — вдоль всей улицы валялись разбросанные вещи, не прельстившие грабителей, а на ближайшем перекрестке тройка жуликов, разбив витрину, сноровисто обчищала тканевую лавку зеленодольца, недавно приехавшего в Эйс и еще не сообразившего, что в нашей воровской столице все мало-мальски ценное нужно держать в глубоком подвале и под семью замками.

Все это были бытовые мелочи, но в целом взгляд на улицу меня насторожил. Хмельная была пустынна, словно в преддверии бандитской разборки, а местные обитатели присутствовали в единственном числе — прямо на тротуаре сидел соседский дедок весьма преклонных лет и смотрел куда-то вверх с нескрываемым ужасом, загибая и разгибая побелевшие от холода пальцы. Похоже, соседушка перебрал с утреца и теперь считает бесов, играющих в догонялки на крышах. Забавно, конечно, но старичка надо поднять и отвести домой, покуда он хозяйство себе не отморозил.

Я с ухмылкой подошел к остолбеневшему деду и просто из любопытства проводил его взгляд. И тут мое ироническое настроение исчезло моментально, ужас ледяными когтями впился в позвоночник, превратив меня в живой манекен. В ясном, безоблачном небе над Эйсом сияло ЕЩЕ ОДНО солнце! Оно было… было такое же яркое, ярче даже настоящего, но… какое-то лохматое, что ли, неправильное… ненастоящее и страшное… Кажется, ноги мои подкосились, и я с размаху сел в сугроб.

Что происходило в следующую пару часов, помню смутно… вообще не помню. Однако, когда разум вернулся-таки в мою несчастную голову, обнаружилось, что я, стоя на коленках перед образами рядом с Клариссой, пою акафист. Если выразиться точнее — издаю какие-то нечленораздельные звуки, поскольку мне не только медведь в детстве ухо отдавил, но и святые тексты с той же поры воспевать не приходилось. В конце концов я сообразил: то, что я сейчас пою, тупо уставившись на почерневшие скорбные лики, вообще не акафист, а детская новогодняя песенка, в которой дети просят у небес подарок к празднику.

Вот вам, детки, и подарочек! Похоже, что все то, что написали древние пророки, все то, что просвещенные современники считали занимательной сказкой, — вдруг оказалось самой настоящей правдой: и невидимый червь Безумие, источающий мир, и Апостол Света — Мессия, спасающая души людей, и Апостол Тьмы — Антимессия, уничтожающий жизнь, и Светопреставление — вселенский пожар. Вот оно, всеуничтожающее пламя, уже зависло над нашими головами — сейчас будет Большой «Бумм!», и ничего никому уже не надо… А может, просто сгорим, как в адской печке?!

Воспаленный мозг живо изобразил картину: языки огня врываются в окна, в двери, огонь срывает одежду, моментально слизывает волосы, кожа превращается в пепел, спекаются внутренности, обнажаются обугленные кости, вскипает мозг в черепной коробке… В который раз уже меня сотрясла крупная дрожь, и внезапно наступило полное безразличие ко всему и вся. Словно во сне я поднялся в спальню, скинул все, залез в холодную кровать, отрешенно смотрел в потолок и ждал, ждал, ждал…

Похоже, я так и заснул в ожидании. А когда проснулся, на улице уже начинало смеркаться. Конец «сущему и вящему» явно откладывался. И чего это нынче со мной произошло? Подумаешь новое солнышко в небесах зажглось — экая невидаль. Вообще-то, конечно — невидаль, но рано или поздно случается все, даже светила зажигаются и потухают. И то, что это случилось именно при твоей жизни, а не при жизни твоих пращуров или потомков, — всего лишь случайность.

Но вот то, как я на это явление отреагировал… Странно, очень странно, в жизни никогда так голову не терял — словно рассудок на время помутился. И это у меня, чей разум не отягощен суевериями и в значительной степени расчетлив и практичен. А что же тогда творится с простыми людьми? Наверное, их ужас просто невозможно описать. Но в чем же все-таки причина происходящего? Не понимаю, совершенно ничего не понимаю.

Мой голодный желудок напомнил о себе жалобным урчанием, мрачные мысли отошли на второй план. Ну еще бы, ведь с утра почти ничего не ел — просто-таки чрезвычайное происшествие! Вспомнив события дня, я сильно засомневался в том, что меня сейчас накормят. Опять придется выскребать съестное по сусекам и изображать нечто, похожее на ужин. Но, спускаясь вниз, я услышал чудесные звуки — звон кастрюль в кухне, что резко подняло планку моего настроения. Кларисса вопреки моим несбывшимся опасениям безмолвно колдовала над плитой, откуда тянуло густым, смачным запахом тушеной капусты.

— Неужто сам проснулся? Видать, и в самом деле Конец Света наступает, — проворчала тетушка, наполняя мою тарелку. — Но кое-кто из-за своей дурной привычки совать нос куда не следует может до него и не дожить. Видел пожар у Райена Меля? Какие-то лиходеи расстреляли поутру твоего соседа-«одноименца» и его семью, а потом сожгли вместе с домом. И это при том, что на Хмельной больше ни один дом не ограбили, лавки и склады не в счет. Догадываешься, кого искали злодеи?

— Конечно, мои клиенты и раньше ошибались адресом, но чтобы так… Ты думаешь, что сейчас тоже кто-то нацеливался на меня?

— Нет, милок, думать — твоя привилегия. Так что уж поразмысли хорошенько, кто с тобой может посчитаться.

И кто бы это мог быть? Недоброжелателей у меня в городе было и в самом деле немало, и не я тому виной — род занятий способствовал. Но таких, чтобы были готовы нанять профессиональных убийц для моего устранения, — таких точно Не было. По крайней мере их не было в живых. Может быть, по случаю Светопреставления кто-то из моих мертвых врагов воскрес? Нет, это — чушь полнейшая. А может…

«Ба-бах!» — оба мы подскочили как ужаленные. Мгновением позже я сообразил, что стучат в дверь, но стучат так, словно собираются разнести ее в щепки. Похоже, мои таинственные враги осознали свою утреннюю промашку и теперь вернулись, чтобы ее исправить. Ну-ну, господа, не подумали, к кому ломитесь. Я как тот еж, которого без рукавиц не возьмешь!

Для начала я достал из скобяного ящика здоровенный медвежий капкан — кто-то нынче без ноги останется. Краем глаза я заметил, что Кларисса вооружилась самой большой сковородкой, какая была в моем доме. Молодец, тетушка, без боя не сдадимся!

— Райен, открывай! — послышался возмущенный вопль из-за дверей. — Именем короля открывай!

Ага, так я и открыл! Мне такие уловки приходилось слышать, что эта по сравнению с ними — детская наивность. Успеть бы капкан поставить, пока банда дверь не вышибла.

— Райен! Открывай, мерзавец, чтоб ты сдох, ожил и снова сдох! Дело государственной важности! — Оравший начал срываться на визг. Где-то я уже слышал этот голос. — Зарна, командир городской когорты, говорит с тобой!

В задачу когорты городской стражи, насчитывавшей в своем составе более тысячи бойцов, вменялось блюсти порядок и закон на улицах Эйса, чем они и занимались иногда. За такие гроши, что доставались рядовому стражнику после того, как командиры и чиновники всех уровней приложили свои жадные лапки к солдатской кассе, в стражу поступали лишь дураки да воры, причем последние, по моим наблюдениям, явно преобладали числом, По городу черноплащники шастали стайками не менее пяти человек и своими повадками заставляли вспомнить ту среду, откуда, собственно, они и вышли.