— Прощай, — тихо сказал он, сохраняя спокойствие и больше не глядя на меня. Я ждала, что он поднимет глаза, но он этого не сделал и направился к выходу. Какая же это пытка! «Эрон, посмотри на меня, не уходи!» — хотелось мне прокричать, но вместо этого я крикнула ему вслед:

— Как жаль, что в отличие от предметов на Спеспереннис на Земле они не теряют целостность молекулярной структуры. Я бы с удовольствием посмотрела, как мой каблук с датчиком равновесия разбивается о твою голову! — но он не отреагировал, и я по белому снегу инсталляции направилась за ним к выходу. Я прежде совсем не замечала, что вокруг нас уже раскинулась ледяная пустыня.

Глава 13. Комната с белым потолком

Я не мог понять ни слова, бессмысленные звуки нанизывались один на другой, собираясь в какую-то чудовищную несуразность. В ушах зазвенело.

— Ты не от мира сего! — крикнула Малин.

Я перестал обращать на нее внимание, продолжая идти по залу Дома Культуры.

— Посмотри же мне в глаза! Почему ты не смотришь?

В гигантской ледяной глыбе появились трещины, они быстро разрослись, покрыв всю ее поверхность. Холодная и одинокая, она сдалась. Бух! Разлетелись в стороны острые клочья. Глыба раскололась на сотни мелких частей. Они понеслись кубарем с горы на бешеной скорости в смертоносном порыве — все быстрей, непримиримей. Чтоб не осталось ничего впереди и позади. Стереть и уничтожить без остатка. Кубарем с горы — чтобы забыть, что там когда-то что-то было.

— Эрон, посмотри мне в глаза!

Я быстро шел вперед по хрустящему снегу, составлявшему часть гигантской виртуальной инсталляции. Морозная пыльца серебрилась в воздухе перед глазами.

— Тогда проваливай обратно в тюрьму, там тебе самое место!

Я вышел из Дома Культуры, перешел улицу и обернулся. Малин молча стояла на другой стороне. Ее маленькая фигурка перед зданием в форме падающего метеорита выглядела совсем одиноко. Дом стоял под наклоном и уходил в высоту шестидесяти этажей. Детали конструкции были воссозданы так искусно, что создавалось ощущение бесповоротности скорого взрыва после падения метеорита на Землю. Случайно возникший союз хрупкой женской фигуры и чуждой стихии приковал мое внимание, и я замер, разглядывая его. «Стань кудрявой. Теперь и с массажем», — пробежали неоновые слова по стене небоскреба.

Вдруг я поймал себя на том, что больше ничего не чувствую: ни гнева, ни печали, ни досады, ни разочарования. Напоследок я попытался запомнить картину падающего метеорита за спиной растерянной девушки. После этого отвернулся и пошел по своей стороне улицы.

***

— Параллельные прямые не пересекаются, — произнес Тодд Макмиллан, по привычке глядя куда-то над моей переносицей. — Мужчина и женщина в силу абсолютно разных потребностей и функций, заложенных в них природой, не могут существовать в гармонии друг с другом. Их союз иррационален: не поддается логике и здравому смыслу. Единственно, для чего он необходим, это продолжение рода. Все остальное смело можно назвать предрассудками древних людей.

Ученый сделал паузу, чтобы затянуться эко-дымом. За его плечами трещал виртуальный камин. Искусственные языки пламени обнимали искусственные бревна, а по воздуху разносился запах синтетической ели.

— Ты, наверное, догадываешься, что эволюция всегда расставляет все по местам, и Сомниум уснул в геноме человека неспроста. Кроме бешеных страстей и покалеченных судеб это варварское чувство ничего не принесло человечеству.

При этих словах по моей спине пробежал холодок. На время я перестал воспринимать информацию и почувствовал, как болевой обруч надвинулся на виски.

— Зато посмотри на сегодняшний мир! Он чист от разочарований и предательства. Каждый получает то, чего он хочет, и живет в согласии с самим собой. Комфорт — это высшая ценность! — продолжал ученый.

— К черту такой мир, в котором нет любви…

— Эрон, послушай! Приборы регистрируют уровень твоей подавленности, он довольно высок. Но позже ты поймешь, как значительна твоя миссия. Твое чувство было принесено в жертву науке, но все это делалось ради людей.

Я находился в состоянии какого-то отупения. До меня доносились звуки, но они ничего не значили.

— Попробуй мыслить шире. Этот случай подчиняется законам элементарной математики. Что одна твоя обманутая гордость по сравнению с благополучием людей всей планеты? Неужели ты считаешь, что вечная жизнь не стоит этого?

— Я хочу обратно в тюрьму, — сказал я спокойно, встал и прибавил уже требовательно: — Верните меня в тюрьму!

***

Я обнаружил себя прикованным к кровати. Мои руки, ноги и живот прочно держали силиконовые ремни, не позволяя пошевелиться. Горло скребла пустыня. Казалось, что не осталось даже слюны, — такая сильная жажда меня мучила. Рядом с постелью стоял прозрачный аппарат с торчащими трубками — по ним в мои вены на обеих руках капала бесцветная жидкость. При виде падающих капель мне еще больше захотелось пить.

Моя кровать находилась под куполом-эйрскрином. Экран был разбит на множество квадратов, в каждом из которых вдруг появилось изображение напитка. Десятки бокалов с разноцветными коктейлями окружили меня со всех сторон.

— «Роса», — просипел я.

Мне было все равно, что со мной будет. Все, чем я дышал, рухнуло в один миг. Как же мне хотелось стереть каждую минуту моего глупого самообмана. Забыть это чертово чувство к Малин, стянувшее грудь потуже ремня. Устав таращиться в бесчисленные бокалы, я закрыл глаза. Так было лучше. Оранжевый свет и тишина. В голову поползли воспоминания о тюрьме.

Я забылся, и мне привиделось наше озеро. Солнце слепило глаза, отражаясь от воды. Попав в Эль-Пасо в тринадцать лет, я не умел плавать. Рыбалка на озере была сплошной скукой. Пока остальные ловили рыбу, я часами сидел на деревянном плоту, от нечего делать ковыряя бревна и болтая ногами по воде.

— Сколько можно возиться с этим размазней? — сказал Энди. В одно мгновенье грубые руки столкнули меня в воду. Тусклый солнечный свет без воздуха. Я начал двигаться, как умел, пытаясь вынырнуть. Наконец, с трудом высунувшись на поверхность, я вдохнул открытым ртом и — захлебнулся. Вода начала душить меня, и я пошел ко дну. Это повторилось несколько раз, пока я не ухватился за плот. Энди помог мне забраться и потрепал по голове. Так я научился плавать…

— Ваша роса, — послышался ласковый женский голос.

Я разлепил глаза. Эйрскрины исчезли, открыв белый потолок. Я находился в овальной люминесцентной комнате, стены и предметы в ней светились синим на белом — от этого все казалось бесформенным и расплывчатым. Я зажмурил глаза и снова их открыл, но ничего не изменилось.

Возле кровати стояла девушка в светящейся униформе, в руках она держала стакан с синей жидкостью. Незнакомка выглядела взволнованно, казалось, что она чему-то очень рада.

— Роса! — повторила она, улыбаясь.

— Что? — спросил я, щурясь от резкого свечения.

— Выпейте, вам сразу станет легче, — ее губы сложились в счастливую улыбку.

Она приподняла мою голову и подставила стакан.

— Пейте!

Я попробовал жидкость на вкус. Она оказалась приторно-сладкой.

— Пейте! — настаивала девушка, ее улыбка становилась шире. Белое и синее свечение предметов аурой стелилось по воздуху.

***

На второй день люминесцентная овальная комната до предела натянула мой зрительный нерв, выведя из строя всю нервную систему.

Я смотрю на экран. Перед глазами синей болью светится мебель и предметы. Чтобы избавиться от свечения, я прикасаюсь пальцем к кисти с белой краской и начинаю размазывать ее по экрану. Разбеливаю стулья, стол, шкафы. Осталась этажерка у двери светящейся мухой.