На камнях, возвышающихся над дном, и рядом с ними сидят рыбы-собачки. У них короткая, словно тупо срезанная, морда, а глаза расположены где-то совсем на затылке. Над глазами торчат, как уши, кожистые отростки. Ещё у них есть толстое брюшко и длинный сплющенный с боков хвост. Вдоль всей спины натянут спинной плавник, а грудные плавнички, как подпорки, торчат на горле. На каждом большом камне собачек всегда несколько штук, они могут быть и с боков и сверху камня, в самых различных позах. Приближение Гука их явно смущало, и, допустив его на какой-то им известный предел, они начинали смешно покачиваться и суетливо извиваться своим толстым тельцем, перебираясь в более укромное место.

В водорослях и между камнями тут и там вились маленькие зеленушки, вспыхивая серебром в солнечном луче. Справа раздалось шуршание и похрустывание — скорей туда. Еще не успели осесть песчинки, и на дне хорошо виден контур крупной камбалы. Только контур, самой рыбины нет: зарылась в песок. Гук проносится, почти задевая дно брюхом, — никакого толку. Тогда он разворачивается и, встав почти вертикально, начинает сыпать барабанную дробь: «Трррр-рррррррр-ррр!» Песок внезапно ожил, и, нелепо размахивая плавниками, из него появилась камбала. Ей явно не понравилась барабанная дробь. Гук бросился к ней, но камбала успела удрать куда-то.

Гук радостно закружился на месте, пронёсся между двух больших камней и разогнал при этом всех сонных рыб-собачек, которые висели на их уступах, и зеленушек. Одна из них залетела к нему в рот. Гук подержал её немного и отпустил. Та кинулась было наутёк, но Гук тут же поймал её, перевернул и снова отпустил. Зеленушка вновь кинулась к своему камню, Гук резко рванулся вперёд, догнал малыша, подцепил носом и, перекувырнув несколько раз, умчался.

Перед ним вырос прозрачный купол медузы-аурелии со слабо извивающимися бахромчатыми ротовыми отростками. За ней ещё одна, наконец медузы замелькали со всех сторон. Вот было интересно — проноситься, лавируя между этими слизистыми куполами! Только вода стала мутной и появился какой-то неприятный привкус.

Гук круто развернулся, выскочил на поверхность и поплыл от берега в сторону открытого моря. Наконец-то вода стала чище и медузы остались позади. Но не все. Вот еще одна, да какая необычная! Массивный матовый колокол оторочен синей каймой, из-под которой свисают пышные кружевные оборки приротовых придатков. Дельфин подплыл к ней совсем вплотную, и тут одно из щупалец задело его по шее. Тут же Гук отскочил как ужаленный: кожа горела и чесалась. Ах так, запомним тебя, медуза-корнерот!

Было тихо, и Гук отважился снова подплыть к самому берегу, который в этом месте без пляжа обрывался в воду. Хорошо, что рядом не было никого, а то бы ему здорово влетело за такую проделку. Он медленно плыл вдоль нагромождения скал, которые уступами сбегали в густую синеву глубины. На одном из них показалось что-то шевелящееся. Гук подплыл ближе и скосил один глаз. Две массивные клешни оранжево-жёлтого цвета заканчивались чёрными пальцами, они тянулись навстречу Гуку из тёмно-лилового панциря, сплошь покрытого узором из желтоватых колец и пятен. Клешни угрожающе шевелились и издавали разные щелчки. Ни с чем похожим Гук ещё не встречался, и это было интересно.

Гук приблизился почти вплотную к этой каменной полке. Что-то подсказывало ему, что хватать каменного краба за щёлкающие клешни не стоит. Гук пустил короткую россыпь сигналов. Краб попятился и вдруг провалился в не замеченную Гуком расщелину—на поверхности осталась лишь щёлкающая клешня.

Гук с сожалением развернулся и поплыл дальше, постепенно поднимаясь к поверхности.

Вдохнув воздуха, он пулей бросился обратно; краб сидел на прежнем месте, щёлкал чёрными пальцами, как будто его и не прогоняли в щель. Гук снова пустил в него короткую россыпь сигналов: «Трр-р-рррр-р-р!» — и краб снова оказался в своем убежище. «Вот забавно», — подумал Гук.

Гук снова вынырнул на поверхность и уже было собирался продолжить игру — нырнуть вертикально вниз, чтобы отрезать крабу пути к отступлению, — как вдруг услышал призывный сигнал Зит. Надо было подчиняться и плыть не мешкая, это Гук уже усвоил. И всё же он не удержался от искушения — ещё раз нырнул, загнал краба в его щель и с победным видом кинулся чёрной стрелой на далекий призыв.

Голос Зит звучал призывно и встревожено: она явно взволновалась столь длительным отсутствием Гука.

— Плыву, плыву! — пропищал ей в ответ Гук.

Дальнейшее было делом нескольких минут. Ему навстречу летела голубая даль. Она то синела, когда он опускался в глубину, то начинала светлеть ближе к поверхности, потом на него надвигался качающийся и сверкающий купол поверхности. Гук подлетал к нему и с разгона врезался в это сверканье и с новым запасом воздуха продолжал свой стремительный полёт к маме.

Зит, не теряя времени, плыла ему навстречу. Ей показалось, что Гук слишком близок к опасному берегу, а это может кончиться очень печально для дельфина. Она уже утолила голод, встретив по пути стаю крупных ставрид, и сейчас без сожаления рассталась с ними.

Гук сначала отчетливо видел близкое дно, потом оно стало таять в синеве, и вот он словно замер в водной толще, казалось, что он парит в ней, оставаясь на одном и том же месте. Но он всем своим существом чувствовал, что его тело стремительно раздвигало воду, хвостовой плавник ощущал её упругую ленивую тяжесть и отбрасывал потоки воды вверх-вниз. Когда он выныривал, скорость чувствовалась особенно. Сначала воду разрывал его лоб, и он ощущал им странную лёгкость воздуха — это длилось совсем недолго, меньше полвзмаха хвоста, но этого было вполне достаточно, чтобы выдохнуть и вдохнуть. Воздух вселял новые силы, и почему-то хотелось повыделывать какие-нибудь выкрутасы. Но сейчас ему было не до шалостей — голос Зит звучал тревожно, и Гуку совсем не хотелось её огорчать.

Они встретились и поплыли рядом. Керри и остальные были не далее как в ста длинах от них. Керри тихо созывала разошедшихся вовсю Тена, Чиззи и Мей, которые также наелись и теперь устроили весёлые гонки с рыбьей стаей… Им было так весело, что и Гуку захотелось принять участие в этой игре. Он вопросительно пискнул, но Зит не ответила, в этот момент они пересвистывались с Керри о своих взрослых делах. Гук истолковал это молчание как разрешение.

Он снова отстал от Зит и рванулся в глубину. До дна здесь было далеко, около 60 его длин, так глубоко он пока ещё ни разу не нырял.

Вода темнела, исчезли колеблющиеся лучи солнца, которые были обычными спутниками его путешествий. Они больше не дрожали и не переливались вокруг светящимися щупальцами, сходящимися глубоко внизу. Теперь Гук их перегнал, и они остались где-то сверху.

Свисты и потрескивания Зит и Керри неслись сзади. Они теперь были рядом друг с другом. В их сигналах Гук вдруг услышал новые звуки, которые предупреждали, что где-то рядом был человек. Он прислушался — все было тихо.

Стая ставрид разметалась по морю усилиями Тена и Чиззи. Оставшись без дела, они сговаривались теперь о какой-то новой игре и не хотели в неё принимать Мей. Снизу под Гуком плыла плотная новая стайка непуганых ставрид, он её хорошо слышал. Ставриды плыли длинах в двадцати от дна, и он ринулся к ним.

Плыть вертикально вниз было труднее, чем у поверхности. Вода давила на Гука и затрудняла его движения. Вот показались уже первые рыбины; всего несколько взмахов хвоста — и Гук врежется в их ряды. «Это я неплохо придумал: свалюсь-ка я на них сверху!» — подумал было Гук. Но тут он испустил победный клич, и рыбий строй рассыпался. Они оказались слева и справа от него.

«Ах ты, зря поторопился!» — подумал Гук. Впрочем, он и не хотел есть, а собирался лишь попугать глупых рыб.

Пора было возвращаться назад и вдохнуть свежего воздуха. Гук на мгновение остановился, его хвостовой плавник плавно ушёл вниз, и он тут же увидел далеко-далеко вверху желанный серебряный купол поверхности. Теперь скорее наверх, к воздуху. Гук заработал хвостом, и его тело послушно понеслось вверх. Теперь все повторялось в обратном порядке — вода помогала ему и как бы расступалась, она сильнее давила на хвост, чем на голову. До сверкающей поверхности оставалось около десяти длин. Блестящая стена росла и ширилась. Вот осталось уже пять, четыре, две длины — теперь сверкающая поверхность занимала весь мир, и Гук наполовину выскочил в воздух.