– Я на это и рассчитывал, – отозвался он в том же тоне и закрыл дверь за старушкой-разведчиком...

Он провел рукой по волосам. «Я удивлен? Нет, я не удивлен. Старуха только подтвердила все мои подозрения: Ева чего-то боится, боится до ужаса, до смерти. И от этого чего-то она прячется. Из-за этого чего-то она боялась печататься в журнале, отказывалась вести шоу. Хотя я видел, как в ее глазах мелькнул огонек, когда помощница заговорила про шоу... Боится и прячется. Боится признаться в этом другим». Мужчина тряхнул головой. «Сначала душ, а потом – дом напротив».

Ева отправляла очередную партию форели в духовки, когда зазвонил домофон. Она вздрогнула. «Что же это такое?! Кроме меня в помещении еще девять человек и Барт на улице!» Она закрыла духовку и включила экран домофона. «Гейб, слава Богу!» Еще девять человек в помещении не придавали ей никакой уверенности, а вот присутствие одного Гейба успокоило. Чувство спокойствия и защищенности вернулось. Ева расслабилась и даже обрадовалась, искренне обрадовалась, впервые за последние несколько дней.

Женщина подняла трубку:

– Привет, это Гейб.

– Привет, проходи.

Шеф чуть ли не побежала к входной двери, только бросив на ходу:

– Грэг, ты за старшего!

Когда Ева открыла дверь, Гейб сидел на уже пожелтевшей траве и получал свою порцию «ласк» от Барта. Она рассмеялась.

– Вторая дверь справа?

Гейб с улыбкой кивнул.

– Дружище, – обратился он к Барту, – Душ меня не разбудил, а вот ты...

– О, это он умеет! – Ева отошла в сторону, пропуская соседа и пса в дом. «Отчего мне так с ним спокойно? Может быть, это из-за того, что Гейб полицейский... Н-нет... Не то...» – Ты что-нибудь будешь?

– Кофе, если можно: я после ночного.

– Проходи в гостиную.

Если в кухне Гейб чувствовал себя, как в сказочном средневековом замке, то здесь погружение было полным. Огромный камин в человеческий рост усиливал этот эффект, а теплый желтоватый свет, льющийся из больших кованых люстр, придавал комнате очень уютный вид, несмотря на высокие сводчатые потолки.

– Знаешь, когда я вхожу к тебе в дом, я словно попадаю в другую реальность.

Она улыбнулась:

– Я этого и добивалась. Тут я прячусь от...

– От чего ты прячешься? – Мужчина внимательно посмотрел на Еву.

Та на мгновение растерялась, но быстро нашлась с ответом:

– От скучной серости реального мира?

Гейб некоторое время молчал, разглядывая соседку, а потом кивнул, словно с чем-то соглашаясь.

– Да, там, наверное, действительно, скучно после красочных вкусностей, что ты выготавливаешь. Вкусный кофе.

– Благодарю. – Повар напряженно улыбнулась: – Там есть кайенский перец.

– Ты на мне ставишь эксперимент или уже на ком-то его провела?

– Так я сразу и призналась, – Ева заметно расслабилась.

– Этот дом очень похож на тебя, – Гейб разглядывал большую комнату: на стенах вместо картин были фрески, на длинном комоде в ряд стояли несколько фотографий в серебряных рамках. На всех фото были, видимо, близкие Евы, но ни на одной не было ее самой, даже на групповых, что показалось полицейскому странным.

– Я такая открытая книга?

Он покачал головой. «Скорее закрытая, на замок, и с множеством тайников».

– Н-нет... Нет. Мягкий желтый свет в комнатах... Дерево шоколадного цвета... У тебя глаза такие же... – Мужчина замолк и слегка покраснел. В гостиной воцарилось молчание. Шоколадные глаза смотрели в зеленые. На лицах появились легкие улыбки. Он почувствовал сильное, почти непреодолимое желание обнять Еву, прижать к себе и никогда не отпускать. Гэбриэл сделал шаг, затем еще один... Через мгновение он прижимал женщину к себе, целуя ее и вдыхая яблочный аромат с примесью корицы. Поцелуй туманил сознание и будил желание, которое и без того его мучило с самой первой встречи. «Какая она хрупкая».

Молчание, мягкое, уютное молчание людей, которым не надо разговаривать, чтобы наслаждаться обществом друг друга, чтобы понимать друг друга. Если кому-то из них требовалось подтверждение эмоциональной привязанности – теперь оно у них было, бесспорное подтверждение. Теперь все стало на свои места. Теперь стало хорошо.

Атмосферу интимности разрушил Барт, который, обрадовавшись взаимопониманию любимой хозяйки и уже полюбившегося нового друга, перевернул большую чугунную подставку возле камина, и она с сильным грохотом покатилась по каменному полу.

Ева смутилась, но Гейб только сильнее прижал ее к себе.

– Говорили: День благодарения будет снежным...

– Да, обещали нешуточный снегопад. Моим племянникам будет, где разгуляться. Так что у меня появилась надежда, что от моего дома кое-что останется после их отъезда... – Он усмехнулся. – Хотя бы стены...

Ева осмелилась поднять глаза на мужчину:

– Они такие непоседы?

– О! Особенно девчонки! Парни еще застенчивые...

– Парни, застенчивые?! – Ева насмешливо посмотрела на Гейба.

– Между прочим, в нашей семье все парни очень застенчивые!

Женщина улыбнулась и снова положила голову ему на грудь:

– Я это заметила в день нашего знакомства...

– Не напоминай. – Мужчина поморщился. – «Серый волк» привел меня в чувство. Знаешь, какое у меня было прозвище в школе? Грэй.

– Как удачно!

– А у тебя было прозвище?

– О, ну, рыжим этого не миновать, оно менялось после каждых каникул. Так что нам с сестрой пришлось несладко. В десять лет я решила, что как только вырасту – сразу выкрашусь в белый и буду, как мама: она была блондинкой с ярко-белыми волосами, выгоревшими на техасском солнце. Маленькая улыбчивая... – Ева вздохнула. – Я очень скучаю по ней... А твои родители?

– Папа был и есть очень строг. Он был очень зол, когда я вместо адвокатуры пошел в полицию. Брат тоже его разочаровал... Но Кент более... ответственный, что ли... Когда папа решил отойти от дел, Кент оставил прокурорскую деятельность и возглавил адвокатскую фирму. А я до сих пор являюсь паршивой овцой в стаде, которую отцу никак не получается наставить на «путь истинный».

– Это тяжело?

– Что? Противостоять отцу? – Гэбриэл поморщился. – Не так чтобы очень. Но матери остается посочувствовать: папа очень властный и упрямый человек. Он не любит, когда что-то складывается не так, как ему хочется.

– Ну, я знаю еще одного такого человека...

Гейб невинно улыбнулся:

– О, в сравнении с отцом я просто душка!

– А почему родители не приедут на День благодарения?

– Кент два месяца назад уговорил их отправиться в круиз, вернутся только к Рождеству.

Они так и не выпустили друг друга из объятий.

– А у тебя много племянников?

– Я не говорил? – Гейб широко улыбнулся. – Четверо, пятый на подходе: Мелани – жена брата – на седьмом месяце.

– Точно, семейство...

– Да, хорошо еще, что девчонок всего две...

Мужчина и женщина лежали в обнимку на широком диване и тихо о чем-то переговаривались. Она иногда смеялась, а он довольно улыбался, когда удавалось ее рассмешить...

– Мне еще сегодня Барта выгулять надо. Тесно ему в саду. – Пес тут же поднялся и стал вертеть головой в разные стороны, заметив, что хозяйка так и не сдвинулась с места, он обреченно вздохнул и снова разлегся на ковре.

– А вы где гуляете?

– Каждый раз по-разному. – Гэбриэл кивнул.

– Я надеюсь, вы в лес не ходите за парком?

– Нет.

Снова наступило молчание. Но Еве было так хорошо, что даже шевелиться было лень. Нервное напряжение спало, наступило какое-то сонное состояние, глаза стали слипаться. «Как же тепло рядом с ним».

Не менее расслабленно себя чувствовал Гейб, усталость после ночного дежурства дала о себе знать, и его глаза тоже закрылись.

Теплые руки обнимали Еву за талию, на ноге чувствовалась тяжесть, как будто... «Как будто я сплю с мужчиной!»