Артем Гай
Мистификация
Достижения любой цивилизации определяются в наибольшей степени ее нравственными вершинами, и никакими иными. Среди мыслящих существ всё — от простейшей жизни до сложнейших машин — имеет смысл лишь тогда, когда устремлено к достижению этих вершин.
Неизвестный философ. Авторизованный перевод с финикийского, XIII век до н. э.
5 мая 1975 года специальная конструкция, созданная в США из кольца прожекторов радиусом в 300 метров и суммарной мощностью в 100 мегаватт, послала к зависшему над нею Неопознанному Летающему Объекту сигнал, означающий в двоичной системе число «пи» с точностью до седьмого знака. Ждать не пришлось. Тут же с НЛО поступил сногсшибательный ответный сигнал, означавший в той же двоичной системе число 1/"пи" (!) с точностью до того же седьмого знака (!!). Это был первый прямой контакт с НЛО…
В волнении Иван Петрович Левин положил густо отпечатанные через один интервал странички папиросной бумаги на грудь и нервно почесал под одеялом одной ногой другую. Что же это получается? С ними черт знает как давно установлен уже, оказывается, контакт, а мы ничего не ведаем, словно пятки под одеялом! Начинаем функционировать, когда зачешется…
Иван Петрович был врачом, что, несомненно, сказывалось на образах его мышления. Он заведовал большим хирургическим отделением, но — человек одинокий и несуетный — вечерами, не занятыми в больнице, в медицинской библиотеке или с друзьями, занимался еще одним любимым делом — чтением. Тут с некоторых пор он отдавал предпочтение фантастике и приключениям, словно вернувшись в молодость. "Старею, — усмехался в разговоре с друзьями, — оттого, наверное, и усилилась тяга к остросюжетному — сам-то уже сюжеты не закручиваю…" Здесь он был прав. После того как развеялся угар его большой страсти, а затем и миф о прелестях супружеской жизни, после того как Вера, единственная его жена, через год оставила его, он предпочитал сюжеты тихие и простые, "не закручивал", хватало ему «закруток» и на его любимой работе без нормированного времени. И так шло уже лет пятнадцать, привычно и мило. В свободные вечера он простодушно добирал «закруток» в томах "Зарубежного детектива", сборниках фантастики, журналах, перечитывал Лема, Брэдбери и братьев Стругацких. А сейчас перед ним была и вовсе не фантастика, а лекция доцента МАИ. Вот черным по белому отпечатано: "Прочтена 1 июля 1976 года". Все обозначено точно, хотя и смахивает на мистификацию.
Но мистификация тоже штука не простая, требует хорошей основы — добротного ли фокуса, или ловкой манипуляции с реальными событиями, или умело подтасованной суммации действительных и вымышленных фактов. Нет, конечно же, не во всякой лжи обязательно есть доля истины, и дым бывает без огня, но… Человек, наверное, больше доверчив, чем недоверчив, — его тянет к неведомому…
Иван Петрович смущенно усмехнулся.
Вот еще один точно датированный факт с именами вроде бы реально существующих людей: 19 сентября 1961 года чета Хиллов возвращалась ночью на автомашине домой в Нью-Хемпшир и была остановлена, парализована, а затем отведена на НЛО, вернее, на вполне опознаваемую "летающую тарелку" больших размеров. Здесь Хиллов обследовали, с ними побеседовали и показали удивительную трехмерную карту звездного неба с загадочными пунктирными и сплошными линиями, соединявшими звезды. Позже потрясенная Бетти Хилл многое расскажет об этой карте и отметит, что к Земле шел пунктир. А в ту ночь, обнаружив себя снова в машине с заглохшим мотором, Хиллы решительно ничего не помнили, отметив лишь с ужасом, что «потеряли» в эту ночь неизвестно где и куда два часа. Напуганная «потерей», Бетти обратилась к психиатру и под гипнозом…
— Иван Петрович, а, Иван Петрович! Что же это вы кухню превратили в парную?..
Что? Какую кухню?.. Ошалело вскинув густые седеющие брови, он смотрел поверх листков папиросной бумаги на дверь, за которой, недовольно шлепая задниками комнатных туфель, удалялась тетушка. Слава богу, обошлось без разговоров о ремонте. Так что же там под гипнозом?.. Однако при чем тут парная? Ах, елки зеленые! Неужели он не погасил газ под чайником? За час распаялся, как пить дать. Ладно, теперь все равно ничего не изменить…
…А под гипнозом Бетти восстановила не только сам визит в «тарелку», но и многое из той замечательной звездной карты. Оказывается, долгие годы эта сенсация будоражит мир, а он, Иван Левин, ковыряется в человеческих потрохах и тратит попусту время на досужие (хотя и очень приятные) общения с друзьями, словно Бетти Хилл вовсе не существовала и не произошли все последующие удивительные события! А произошло вот что: через несколько лет определили, откуда мог быть такой вид звездного неба, какой запомнила по карте Бетти, — из созвездия «Сотки», что в тридцати световых годах от нас, и мощная ЭВМ в Огайо повторила довольно точно карту Бетти, хотя женщина имела туманное представление даже об элементарной астрономии. Некоторые звезды из этой карты стали известны и вовсе через восемь лет — в 1969 году. Вот это пироги!..
— Иван Петрович, вы спите?
— Где?!
— Чайник-то ваш, наверное, тю-тю.
— Тетушка, душа моя, завтра у меня дежурство! — взмолился Левин. Это обычно действовало безотказно.
— Ладно. Я сама посмотрю. Спите.
"Тетушка" и «дядюшка», соседи, были не его родственниками, а его бывшей жены, но относились к Левину с уважением и не очень надоедали, хотя отличались отменным занудством и постоянной потребностью в контактах. Иван Петрович, человек очень занятой, дома появлялся поздно, и они способны были это понять и оценить. И все же уважение их к Левину основывалось в основном па убеждении, что он — "святой человек". На давней слабости людей к тем, кто "не от мира сего". Осуждая выросшую у них племянницу, неблагодарную девчонку, которая окрутила и бросила чудесного человека, они не понимали, как сам пострадавший может не осуждать ее, "сломавшую ему жизнь".
Вера была много моложе Левина, совсем тогда еще юная особа, недавно достигшая совершеннолетия, обворожительно живая, с такими светлыми, прозрачными, чистыми глазами, в которые он хотел смотреть непрерывно. Она работала недолгое время сестрой-хозяйкой в больнице, там они и познакомились, а потом перешла в костюмерный цех — ее непреодолимо влек театр. Она, несомненно, была рождена актрисой, веселой, непосредственной артисткой эстрады или оперетты, правда совсем без комплексов и сомнений, даже без тщеславия. Все в ней восхищало Левина. Не зная женщин, он, возможно инстинктом настоящего мужчины, совсем не принимал столь нередкой в них расчетливости, а тем более пресности. Но, может быть, главным, что неудержимо влекло его к Вере, было восприятие ее как воплощения мирной жизни, которую так ценил Левин и через десять лет после окончания войны. Однако все приятели Ивана Петровича видели в том браке лишь несуразный вызов здравому смыслу и по-своему оказались правы. Вера ушла к актеру, потом разошлась и с ним, была включена в труппу какого-то периферийного театра или концертной группы, снова вышла замуж… Изредка приезжала на несколько дней к тетушке с дядюшкой, радуя и конфузя их своей простотой и ласковостью с Левиным. А он определенно не осуждал Веру! И вспоминал без малейшей горечи, и не считал, что «бывшая» что-то сломала ему. Нисколько! И жил с ее родными, как с хорошими приятелями, не поминая недобрым словом даже оказавшегося ненужным размена, от которого потерял отдельную однокомнатную квартиру. Левин был непостижим для них, как непостижимой оставалась для верующих икона.