Наёмница передала деньги в мою протянутую ладонь, я сунула их в карман – монеты были тяжёлыми, как камни. Не осталось ни шанса, что сёстры не заметили деньги, ни шанса, что они уже не придумывают, как будут выпрашивать их у меня.

- Спасибо, - я поблагодарила наёмницу, стараясь и не очень преуспевая скрыть колкость из голоса, так как чувствовала, как сёстры подбираются ближе, как кружащие над трупом стервятники.

Наёмница погладила шкуру волка.

- Совет, как охотник охотнику.

Я приподняла брови.

- Не заходи глубоко в леса. Я бы даже не приблизилась к тому месту, где ты была вчера. Волк такого размера будет меньшей из твоих проблем. Я слышу всё больше и больше рассказов о тех существах, проскальзывающих сквозь стену.

По спине пробежал холодок.

- Они… они собираются напасть?

Если это правда, я найду способ увести семью прочь с нашей жалкой и унылой территории на юг – мы уйдём далеко от невидимой стены, разделяющей наш мир пополам, прежде, чем они пересекут её.

Когда-то – давным-давно и на протяжении тысячелетий – мы уже были рабами лордов Высших Фэ. Когда-то – их изумительные, простирающиеся цивилизации строились кровью и потом людей, строились храмы их диким богам. Когда-то – мы восстали, по всем землям и территориям. Война была настолько кровавой и разрушительной, что потребовалось шесть смертных королев для создания Договора, чтобы остановить резню с обеих сторон и чтобы возвести стену: Север мира отошёл Высшим Фэ и фэйри, забравшим магию с собой; Юг остался напуганным смертным, навечно вынужденным убраться с земель фэйри.

- Никто не знает, что планируют Фэ, - ответила наёмница, её лицо было словно каменное. – Мы не знаем, позволяют ли Высшие Лорды своим животным ускользать с поводков, или это целенаправленные атаки. Я работала на старого дворянина и он утверждал, что в последние пятьдесят лет ситуация ухудшается. Две недели назад он сел на лодку к югу и посоветовал уходить отсюда, если я не глупа. Прежде, чем он отплыл, он признал, что один из его друзей говорил, как в глухой ночи стая мартакс пересекла стену и разорвала на части половину его деревни.

- Мартакс? – выдохнула я.

Я знала, что существует множество типов фэйри, они разнообразны так же, как и любой другой вид животных, но по названиям я знала лишь несколько.

Тёмные глаза наёмницы блеснули.

- Огромное медвежье тело, голова подобна льву и три ряда зубов, острее акульих. И злобные – злее, чем медведь, лев и акула вместе взятые. Как сказал дворянин, они порвали жителей деревни в клочья.

У меня желудок перевернулся. Мои сёстры позади нас показались такими хрупкими – с их бесконечно тонкой, бледной и гладкой кожей. Против фэйри, подобных мартакс, у нас никогда не будет и шанса. Дети Благословенных глупцы – фанатичные идиоты.

- Потому мы не знаем, что означают эти нападения, - продолжала наёмница. – Помимо большего количества заказов для меня, а ты держись подальше от стены. Особенно, если появятся Высшие Фэ – или хуже – один из Высших Лордов. По сравнению с ними мартакс покажутся щенками.

Я рассматривала шрамы на её потрескавшихся от холода руках.

- Ты когда-нибудь сталкивалась с другими видами фэйри?

Она закрыла глаза.

- Ты не захочешь знать, девочка – если, конечно, не хочешь вырвать свой завтрак.

Я действительно чувствовала себя плохо – больной и нервной.

- Опаснее мартакс? – я решилась спросить.

Женщина отдёрнула рукав тяжёлой куртки, обнажив смуглое мускулистое предплечье, испещрённое ужасными, скрученными шрамами. Их дуги были так похожи на…

- У него не было грубой силы и размеров мартакс, - сказала она. – Но его укус был ядовитым. Я слегла на два месяца. Прошло четыре, прежде чем у меня снова появились силы встать на ноги.

Она подвернула штанину. Несмотря на зашевелившийся ужас в глубине души, я подумала, что это прекрасно. По загорелой коже чернильно-чёрной паутиной змеились вены, как иней на окне.

- Целитель сказал, что ничего не может с этим поделать – что мне повезло снова начать ходить с ядом в ногах. Быть может, однажды это убьёт меня, или покалечит. Но, по крайней мере, я знаю, что первая убила его.

Пока она опускала штанину, кровь в моих венах похолодела. Если кто-то на площади видел, то никто не осмелится говорить об этом или подойти ближе. А с меня достаточно на один день. Поэтому я сделала шаг назад, переваривая всё, что она сказала и показала мне.

- Спасибо за предупреждения, - сказала я.

Она обратила внимание на что-то позади меня.

- Удачи, - она слегка улыбнулась, словно увидев нечто забавное.

Грациозная рука вцепилась мне в предплечье и поволокла прочь. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это Нэста.

- Они опасны, - прошипела Нэста. Её пальцы впивались в мою руку, она продолжала тащить меня подальше от наёмницы. – Больше не ошивайся рядом с ними.

Я уставилась на неё, затем на Элейн – она была бледной и напряжённой.

- Есть что-то, о чём я должна знать? – спросила я тихо.

Я не могла вспомнить, когда ещё Нэста пыталась предупредить меня о чём-нибудь; Элейн единственная, о ком она на самом деле заботится.

- Они жестокие и отнимут любые копейки, даже если придётся применить силу.

Я взглянула на наёмницу – она всё ещё осматривала свои новые шкуры.

- Она ограбила вас?

- Не она, - прошептала Элейн. – Кто-то другой, проходящий мимо. У нас было всего несколько монет, и он разозлился, но…

- Почему вы не сообщили о нём – или не сказали мне?

- И что бы ты сделала? – фыркнула Нэста. – Вызвала бы его на поединок с луком и стрелами? Кого среди этих городских отбросов обеспокоит, даже если мы сообщим что-нибудь?

- Как насчёт твоего Томаса Мандри? – сказала я холодно.

Глаза Нэсты вспыхнули, но что-то позади меня отвлекло её, а затем она сделала то, чего я ждала от неё – попытка мило улыбнуться – похоже, она вспомнила о деньгах у меня в кармане.

- Твой друг ждёт тебя.

Я обернулась. Да, Айзек смотрел с той стороны площади, скрестив руки на груди и прислонившись к зданию. Хотя он и старший сын зажиточного фермера нашей деревни, из-за зимы он худой, его русые волосы взлохмачены. Довольно красивый, учтивый и скрытный, но с какой-то тьмой подо всем этим, что притягивала нас друг к другу. Мы оба понимали, как жалки наши жизни и что такими они будут всегда.

Мы были отдалённо знакомы на протяжении многих лет – с тех пор, как моя семья перебралась в деревню – но я никогда не думала о нём, пока однажды после полудня мы, оба на взводе, не столкнулись на главной дороге. Мы говорили только о яйцах, что он нёс на рынок – я восхищалась варьированием оттенков в корзине – коричневые, бронзовые, бледно голубые и зелёные. Простой, лёгкий, возможно, немного неловкий, но он заставил меня почувствовать себя не настолько… одинокой. Неделей позже я затащила его в ветхий сарай.

На протяжении этих двух лет он был моим первым и единственным любовником. Иногда мы встречались каждую ночь в течение недели, иногда мы не видели друг друга месяцами. Но каждый раз был таким же: срываемая в спешке одежда, разделённое дыхание, языки и зубы. Иногда мы говорили – или, скорее, он говорил о давлении и бремени, что взваливает на него отец. Часто мы не говорили ни слова. Не могу сказать, что мы были особо умелыми любовниками, но это всё равно было как высвобождение, как временная передышка, как доля эгоизма.

Между нами нет любви, и никогда не было – по крайней мере, того, что я понимаю, когда люди говорят о любви – хотя часть меня и замерла, когда он сказал, что скоро будет женат. Но я не настолько в отчаянии, чтобы спросить, будет ли он видеться со мной после женитьбы.

Айзек склонил голову в знакомом жесте, а затем неторопливо ушёл вниз по улице, ведущей из деревни, к старому амбару, где он будет ждать. Мы никогда особо не скрывали наших отношений, но и не выставляли их напоказ.

Нэста прищёлкнула языком, скрестив руки.