Что-то было там, справа от джипа. Не то другой джип, не то…
Объятый пламенем человек, с красным нимбом над головой, вылетел из дыма – прямо под бок джипа. Нимб брызнул кровавыми каплями, человека швырнуло в сторону, а джип чуть дернуло… но и этого чуть-чуть хватило. Он рухнул обратно на все четыре колеса.
Понесся по краю площади, вылетая на улицу – пустую, где уже нет народа и еще нет конкурентов. Уже ничто не остановит…
И еще один джип вылетел следом, вырвавшись из хаоса. И еще один, и еще…
Леха из последних сил боролся с закрывающимися глазами, с тяжестью, навалившейся на все тело, – где каперы? Где каперы?!
Еще один джип унесся вслед за везунчиками, но каперов среди них не было…
Господи, как же опротивели уже эти камни, эти скалы, эта чертова опушка Блиндажного леса!
Леха перевернулся на живот и щелкнул по браслету, вызывая карту. Ну?!
Что получилось в итоге? Там, на площади, в суматохе, среди горящих джипов и клякс гари от разрывов, черта с два разберешь. А вот по карте, где все четко и однозначно… Точек на главной площади Гнусмаса сильно поубавилось. В разы. И вместо зеленого однообразия – цветной калейдоскоп. И салатовые, и желтоватые, и оранжевые, и кроваво-красные – эти почти трупы.
Нет, не трупы. Многие быстро наливаются здоровым зеленым цветом. Это значит, в магазинах будет бум на аптечки. Много их сегодня тут потратили… А что за границами Гнусмаса, куда рвались машины? Леха скользнул взглядом на север – и оскалился.
Казалось, что из суматохи на площади выбралось машины три-четыре – но нет. Куда там! Шесть, семь… Восемь скоплений зеленых звездочек. Восемь команд.
Но если бы только в этом дело…
Леха прищурился, не веря своим глазам.
Машины уже промчались по центральной улице Гнусмаса, вылетели из города, но шли не на северо-восток, куда выходит улица. Они повернули и…
Шли сюда. Все восемь машин. Если провести их курс дальше, через пустыню, то их путь утыкается прямо сюда, в северный проход в стене.
Леха сглотнул. Поежился от предательского холодка в животе.
Даже верблюд ломается под последней спичкой. Неужели то, что случилось на площади, было последней каплей, переполнившей их терпение? И теперь все выжившие, забыв о схроне, о распрях друг с другом, наоборот, объединились и все вместе идут сюда, чтобы…
Чтобы уж с гарантией…
Леха мотнул головой. Нет, только с ума не надо сходить!
Делать им всем больше нечего. Они же сами бы друг дружке глотки перегрызли, если бы на них миниган не глазел шестью черными дулами…
Восемь плотных скоплений из точек. Восемь машин, восемь команд. Вон и скопление из трех звездочек – каперы…
Но если они идут не сюда, то, значит, схрон где-то на этой прямой между Гнусмасом и северным проходом в стене? Где-то в пустыне. Леха крутанулся в долину – ну и где этот однорогий умник, который бил себя в грудь и кричал, что уж в пустыне-то схрона точно не будет?!
Сверху зашелестели камешки, осыпаясь. Со скальной стены мелькнула тень – и по валуну перед Лехой звонко клацнули копыта. Умник был тут как тут.
– С почином, рогатый. – Сатир спрыгнул на щебенку и уселся на корточках, пружиня туда-сюда, будто собирался тут же прыгнуть обратно. – А ничего ты их там, хорошенькую кашку заварил. Больше половины из города не выбрались…
Карта все висела перед глазами полупрозрачным экраном, глаза вглядывались в восемь плотных скоплений – и сердце вдруг екнуло. Та группка, которую принял за каперов… Не факт, что это каперы. Вон еще одно скопление из трех звездочек. А вон и вообще из двух… Их просто покрошили в свалке, потому и меньше четырех. А каперы…
– Каперы… – голос невольно сел. Леха сглотнул. – Каперы выбрались?
– Каперы… – как выплюнул сатир. Мрачно вздохнул. – И каперы… Выбрались…
Нахлынуло облегчение, но всего на миг. Уж больно плохой тон у сатира.
– Которые?
– Не туда пялишься, рогатый… Южнее бери.
– Южнее? Но…
Леха замолчал. Увидел.
Южнее города зеленела группка из трех звездочек. Тоже быстро двигается в пустыню, только выехала из города с противоположного конца улицы. И двигается не к северному проходу, а как бы параллельно. Южнее, чем все…
– Где схрон?
– Ты будешь смеяться, но…
– Куда они идут?!
Если схрон где-то в пустыне, то все зависит от того, как далеко он в пустыне. Кто раньше успеет – они от Гнусмаса или он сам отсюда? Будет ли еще один – на этот-то раз точно последний, но все-таки шанс, – или фортуна уже отвернулась? Потому что даже у нее сердце разрывается на это смотреть…
– Сюда они идут. Вон туда, – сатир махнул ручкой на озера.
Леха нахмурился. Посмотрел на озера, снова на сатира. Опять на озера.
– Ну в озере он! Под водой! – рявкнул сатир. Карта погасла, но Леха тут же щелкнул по браслету, жадно вглядываясь в карту.
Ну да, конечно. Если схрон здесь, в Кремневой долине… тогда понятно, почему восемь команд прогеймеров, выстроившись широкой линией, гонят сюда, к северному проходу. А каперы…
Там, в городе, решили не рисковать, не ввязываться в суету на площади – и выехать с другого конца города. И теперь им ближе до южного прохода…
Только от каперов до южного прохода чуть дальше, чем остальным охотникам до северного. А задержать их…
Восемь команд. Это восемь джипов и еще два десятка вооруженных ребят. Да не просто ребят, а профессиональных игроков, способных здесь, в игре, дать фору любому настоящему спецназовцу…
– Ну чего встал?! – рявкнул сатир. – Я, что ли, их останавливать буду?!
Дюны накатывали одна за другой, волны раскаленной ржавчины…
Солнце поднялось в зенит – и палило, палило, палило. Еще утром Янус опустил уровень боли. Но вот жара…
Когда бегал через пустыню ночью или утром, на это даже не обращал внимания. Песок – ну, песок. Воздух – ну, воздух, скорее даже прохладный, успел остыть за ночь.
Но не сейчас. Сейчас воздух дрожал от зноя, а песок раскалился. Ноги проваливались в него, и раскаленный верхний слой поджаривал шкуру над копытами. Обугливал, заставлял сворачиваться лохмотьями и опадать, как завядшие лепестки…
Боль в ногах была далекой, как после наркоза. Но она была. А хуже всего было это дикое ощущение, как шкура на ногах вздувается волдырями – и лопается, и облезает, обнажая мясо. Отрастает – и вновь вздувается волдырями…
Леха стиснул зубы и мотнул головой. Надо!
Вперед. Не сбрасывая скорости. Снова и снова погружая ноги в раскаленный песок. Надо!
Закрыв глаза от режущего света, но вперед. Вперед!
Колонну охотников надо остановить. И чем дальше от прохода в Кремневую долину, тем больше шансов будет у каперов. Хотя разве это шансы…
И еще это чертово солнце! Хоть бы провалилось куда-нибудь к дьяволу!
Леха пробежал еще несколько шагов – по инерции. Понимая, что что-то не так. Но вот что… Так вымотался под зноем, что даже и не сообразить сразу.
Все вокруг утратило цвет, стало тусклее, темнее…
Леха остановился. Оглянулся по сторонам, поднял морду к небу. Повернулся назад.
Вуаль накатывала с востока, уже накрыла половину неба. Вот и до солнца добралась.
И стала куда плотнее, чем была там, в долине. Солнце пробивалось через нее большим расплывчатым шаром света, вокруг стало заметно темнее.
Странное зрелище. После недели здесь, когда каждый день – одно и то же голубое небо, днем ослепительно голубое, ночью черное-черное, в блестках звезд…
– Эй! Чего встал?!
– Небо…
– Что «небо»?! Облаков ни разу в жизни не видел? Хочешь здесь остаться еще на годик, чтобы ими любоваться?!
Леха тряхнул головой, развернулся и пошел вверх по склону дюны, разгоняясь.
Снова вперед, по дюнам. Вверх – вниз. Вверх – вниз.
Небесная вуаль летела над головой, обгоняя.
Поднялся ветер – не тот привычный, что дул с запада навстречу. Сейчас ветер бил с востока. Все сильнее и сильнее.
Подталкивал в круп, помогая бежать.
Гладил пустыню против барханов. По крутым склонам, которые всегда были с подветренной стороны круче и рыхлее. И теперь вот ветер, который никогда не дул с востока…