Славянский полк ушел из Таганрога 9 августа 1919 г. и быстро понесся по равнине. Неописуемое веселье царило в поезде. Добровольцы играли на инструментах, пели песни, плясали, веселились и радовались, ибо осуществлялась заветная их мечта!

На некоторое время полк остановился в гор. Александровске над Днепром, где пополнился русскими и галичанами, прибывшими из Киева и Галичины. Между прочим пришли сюда студенты: Пашкевич, Мельник, Мельник 2‑й, Матиаш, Проскурницкий, Крушельницкий, Крыштал, Долгий, Иваськов, Герасимчук, преподаватель гимназии Галиковский и о. Лука Ольховый, который был назначен полковым священником.

Славянский стрелковый полк насчитывал тогда около двух тысяч человек с нестроевой ротой. Приняты меры для того, чтобы его развернуть в бригаду, причем второй полк непременно должен был получить название Карпаторусского полка. Выслано тоже несколько человек в украинскую армию, чтобы оттуда изъять русских галичан.

Когда генерал Вицентьев приготовил все необходимое для передвижения полка в Елизаветград и по этому случаю давал прощальный вечер русскому обществу Александровска за его сердечные симпатии к чинам полка, 17 августа им была получена телеграмма o появлении Махно. Это известие было принято среди веселых возгласов. В зале бала раздалось стройное и торжественное пение: «Пора за Русь святую». Русские, впервые слышавшие наш гимн, сделали восторженную овацию нашим офицерам. В 5 часов утра батальоны пошли по улицам Александровска, напевая песню, еще не зная, что ждет их впереди.

A ждала их ужасная участь: У Кичкаского моста и возле станции Мировой произошло сражение с махновцами, в котором Славянский полк был разбит в пух и прах. На тысячу двести пггыков нагрянуло не менее двадцати тысяч махновцев. На поле сражения были изрублены помощник командира полка полковник Ярошевский; командиры четырех батальонов гюлковники Алексеев, Жолтер, Медведев и Поротов; командиры рот штабс–капитаны Пияццо, Еждик и Юхт. Такая же судьба постигла многих галичан, из которых не погребенными остались над Днепром поручики Вас. Вен. Бойко, Якимец, Ющак и Фитио; вольно–определяющиеся Цымбалистый, Пашкевич, Мельник, Матиаш, Проскурницкий, Крыштал, Крушельницкий, Иваськов и много других. Избитый врач Евгений Мельник умер от ран. Славянский полк почти целиком был взят в плен. Подпоручику Еднакому удалось бежать из плена; прапорщик Кметь пропал без вести.

Махновцы прижали остатки полка к Днепру. Ген. Вицентьев с женой спасся на лодке. Солдаты бросались в Днепр, но не каждому из них было суждено увидеть другой берег. Махно вошел в Александровск и целый месяц делал жестокие расправы с белыми.

Генерал Деникин взял еще Орел, последний этап к Москве, однако его орлы–добровольцы после того опустили свои крылья. Не суждено им было достать Белокаменную, как карпатороссам престольный город Льва и Осьмомысла, подпиравшего своими железными полками Карпатские горы.

Здесь я должен сказать, что не бои сломили армию Деникина. Весьма много было причин ее гибели, но главнейшие, по–моему, следующие. Генерал Деникин шел на Москву слишком рано, ибо в русских умах были еще хаос, неясность, сбивчивость. Русское общество в тылу не представляло из себя ничего отрадного. Большевизм не отжил, он был в самом разгаре. Общество интеллигентов тормозило дело освобождения. Еще большевики не были совсем выбиты из Кубанской области, как «самостийники» пошли походом против Добровольческой армии. В тылу разжигались страсти всякого рода партиями, вследствие чего падение было неизбежное. В тылу не на что было опереться. Русская интеллигенция упивалась утопиями, которые она лелеяла целое столетие в своей душе. Ей было стыдно и невозможно отказаться от них. Армия восстанавливала Россию, a тыл разрушал ее без пощады и зазрения совести. К партийным раздорам присовокупились жажда легкой наживы, спекуляция, хищение общественного имущества, грабеж, болезни и постоянно возрастающая дороговизна, влекущая за собою голод. Хозяйничанье, которое мне приходилось видеть в разных учреждениях, лазаретах, питательных пунктах и присутственных местах, производило на меня впечатление, что честных людей надо с фонарем искать на Руси в белый день. Несомненно, они были, но, видя безобразие, ушли, и Деникин не мог подобрать себе подходящих помощников.

Когда Деникин взял Орел, Кубанская Рада решила отозвать пластунов будто бы для защиты Кубани. Появление Махно в тылу расстроило планы дальнейшей борьбы. Кроме того, в самой армии нашлось множество недобровольцев, т. е. таких, которые вовсе не думали o благе русского народа. Частые пьянства и буйства подрывали престиж власти. Вдобавок армия была не одета и не обута, когда с севера подуло сильным холодом.

Много говорилось, что Деникин медлил с земельной реформой, но это обвинение беспочвенное. Деникин передал земельный вопрос в руки проф. Билимовича, сторонника Столыпинской реформы. К этому запутанному вопросу Деникин подходил весьма осторожно и со взятием Москвы окончательно решил бы его в пользу крестьян.

Ответственность за отступление не может пасть на одного Деникина; два его поступка красноречиво говорят за то, что он благо отечества ставил выше своих личных интересов, именно: во–первых, он передал всю власть в руки адмирала Колчака, a во–вторых, назначил своим преемником ген. Врангеля, когда увидел, что командиры полков склоняются более на сторону последнего. Как человек чести, горячий патриот, он счел нужным уйти с занимаемого им поста главнокомандующего.

В партийных спорах он всегда был великодушен. Донцам он сказал: «Нас рассудит Бог и история». Призыв: «Единая и неделимая Русь» он проводил на деле честно, смело и непоколебимо. В Карпаторусском деле он проявлял всегда самое горячее желание помочь ему. Соединение с Петлюрой он считал недопустимым и позорным. Нужно сказать правду, что причиной гибели Добровольческой армии были недальновидность, беспросветная безыдейность и анархистские стремления русского общества интеллигентов. Не будь этого, имя Деникина было бы записано на страницах русской истории золотыми буквами.

Большевики закупорили остатки Добровольческой армии в Крыму. Ген. Врангель принялся за ее переформирование. По гражданской части он подготовлял земельную реформу. Кто знает, что случилось бы с Россией. если бы поляки не заключили перемирия с большевиками. Русский народ в своей массе понял, что такое болыпевизм. Он был задет за живое, и население, которое нападало на отступающих деникинцев, добровольно шло в ряды врангельцев. Оно перестало смотреть на болыиевиков как на власть русскую. Большевиков спасли, повторяю, поляки, заключившие с большевиками перемирие, после чего у большевиков развязались руки для борьбы с Врангелем.

Борьба Врангеля была лишь эпилогом грандиозной деникинской борьбы с большевиками. Ни в коем случае она не могла прекратиться с уходом Деникина, ибо чем дальше на юг отступала Добровольческая армия, тем ярче обнаруживался у нее патриотизм. Инстинктивно все оглядывались вокруг себя и искали такого человека, который один, сильною рукою подчинил бы себе солдатские массы. Этим самым объясняется факт, выдвинувший Слащова в крымского героя, не допускавшего суждений и колебаний.