— Я напишу сегодня, — сказал я, и стал писать. На половине первой страницы ко мне вошел один знакомый с лондонской газетой в руках.

— Я боюсь, что тут есть кое-что, касающееся вас, Дэн, — сказал он. Я взял газету и прочел о смерти моего отца и моей матери.

— Обоих? Они умерли не в одно время.

— Обоих. В статье говорилось только о смерти лорда Дэна, моего отца, но упоминалось также, как мало прошло времени после смерти его жены. В конце только в двух словах говорилось о вступлении в титул «Джоффри, барона Дэна», и, разумеется, я принял его за моего брата. Я тотчас написал, и не получил ответа.

Леди Аделаида быстро подняла голову.

— Да, я не получил ответа. Это рассердило меня. Я предполагал, что Джоффри еще не забыл нашей братской вражды, и я предоставил ему, так сказать, не забывать о ней. У меня не было никакой охоты получить известие из Англии, я не имел с ней никаких сношений и провел целые годы в отдаленных странах Нового Света, не воображая, что глава фамилии — мистер Герберт. Воспоминание обо мне не могло быть для него приятным, — заключил лорд Дэн после минутного размышления.

Леди Аделаида покачала головой.

— Другие удивлялись, зачем он уехал за границу, когда вступил во владение, и оставался там несколько лет. Я могла бы сказать им, что вид этого места был для него нестерпим.

— Да, — отвечал лорд Дэн. — Он, может быть, чувствовал себя безопаснее вне британских законов. Боязнь, что откроется то, что он был действующим лицом ночной сцены, противником Гэрри Дэна, должна была доставить ему слишком много бессонных ночей. Приговор коронера был: «Умышленное убийство».

Наступило молчание; казалось, что леди Аделаида никогда не будет в состоянии оправиться от своей тоски.

— Герберт получил мое письмо — то, которое я писал к Джоффри? Оно было адресовано лорду Дэну.

— Ничего не знаю. После той ночи я почти не имела с ним никаких отношений, буквально после той ночи. Должно быть, он не получал.

— Почему вы так думаете?

— Потому что узнать, что вы живы, должно было доставить ему величайшее облегчение, и он поспешил бы загладить прошлое. По крайней мере, так кажется мне. Когда вы приехали в Дэншельд, сегодня?

— В сентябре, когда бурное море выбросило меня на мой родной берег. Странное дело, не правда ли? Если бы не ваш пасынок, я никогда не увидел бы больше Дэншельда.

— В сентябре? — повторила леди Аделаида с изумлением. — Так это вы были спасены? Это вы лежали здесь с тех пор под именем старого пассажира Гома?

— Я.

— Но зачем вы это сделали?

— Я имел на то свои причины. Может быть, из деликатности, чтобы не лишить лорда Дэна слишком внезапно его титула и дохода.

На лице его при этих словах появилась угрюмая и насмешливая улыбка. Леди Аделаида слегка вздрогнула, когда полное значение этих слов поразило ее; она не подумала об этом прежде.

— Ну да, когда вы здесь, Герберт не может быть владельцем, — медленно сказала она. — Вы должны быть лордом Дэном.

— Я лорд Дэн. Герберт никогда им не был.

— Почему же вы не возвратились принять ваш титул?

— Я не знал, что у меня есть титул. Разве вы не поняли, что я сказал? Я думал, что лордом Дэном мой брат Джоффри.

— Вижу, вижу, мои мысли в беспорядке. Какой в этом смысле будет для него удар!

— В этом нет ни малейшего сомнения. До меня дошли слухи, что он хочет жениться на Марии Лестер. Хорошенькая девушка! Я могу думать о ней только так, какой знал ее в прежнее время.

— Как вы могли об этом слышать? — воскликнула леди Аделаида.

— Я слышу многое, — было небрежным ответом. — Вы покровительствуете его надеждам?

— Я не покровительствую им и не против них. Я не стану вмешиваться в женитьбу Герберта Дэна. Мария его не любит. Она такой же выродок, как ее брат, и познакомилась с этим Лидни, который, должно быть, был вашим товарищем-пассажиром из Америки. Но вы должны быть осторожны, Гэрри, я видела его в вашей комнате, когда вошла. Он оказался очень дурным человеком, авантюристом, браконьером и разбойником, он ищет руки Марии из-за ее денег. Он ворвался в наш дом прошлую ночь.

— В самом деле? — спокойно спросил лорд. — Какие серьезные обвинения против Дэна!

— Против Дэна? Я говорю не о Дэне.

— Уильям Лидни — Дэн.

Леди Аделаида сидела разинув рот, вне себя от изумления. Лорд Дэн наклонился вперед и дотронулся до ее руки.

— Вы, вероятно, помните, что я говорил вам о моей женитьбе в молодом возрасте; я не сказал вам, что у меня есть сын, но я имел намерение сообщить вам об этом, Аделаида, прежде, чем вы станете моей женой. Его-то дэншельдцы приняли за авантюриста. А он — Джоффри Уильям Лидни Дэн.

— Стало быть, он… будет… лордом Дэном? — произнесла она, когда опомнилась от удивления.

— Как только дух мой выйдет из моего тела, он будет владельцем Дэншельда.

— Боже мой! — проговорила леди Аделаида. — А я называла его… я, право, не знаю, как я его ни называла, всем, чем нельзя назвать джентльмена. Мы все это делали.

— Именно. Он может смеяться над этим. Вам теперь не нужно спрашивать, отчего полиция оставила без внимания распоряжения вашего мужа и освободила его.

— Так он действительно ваш сын? Но когда вы доверили мне тайну вашего брака, почему вы не сказали мне о нем?

— Я полагал, что лучше будет постепенно сообщить вам обо всем, но, разумеется, я сказал бы вам о нем перед нашей свадьбой. В денежном отношении это не значило бы ничего. У него свое собственное большое состояние и от меня ему не нужно ничего. Тогда я не ожидал, чтобы титул достался мне. Мой брат был так же здоров, как я, и намеревался жениться когда-нибудь.

— Стало быть, ваш сын богат?

— Очень, кроме дэнских доходов. Он будет лучшей партией для Марии Лестер, чем кузен Герберт.

— Вы начнете тяжбу против него? — спросила она тихим голосом.

— За что? За браконьерство или за ночной грабеж?

— О, Гэрри, не шутите, это кажется насмешкой над моим несчастьем. Я хотела сказать… но это все равно, все равно.

Она думала о Герберте.

— Стало быть, Аделаида, жизнь не была для вас цветами и солнечным сиянием?

Цветами и солнечным сиянием! Жизнь ее была самой несчастной. Свет говорил о веселой леди Аделаиде, он мог гораздо справедливее называть ее несчастной. Ужасный страх, чтобы не узнали ее тайну, вечно преследовал ее, как и Герберта лорда Дэна. Она опять спрятала лицо в подушки и залилась слезами — в первый раз во время этого свидания.

— Что мы посеем, то должны и пожать, — сказал лорд Дэн. — Обман рано или поздно понесет свое наказание.

Вдруг она встала и бросилась на колени перед ним. Из глаз ее струились слезы.

— Гэрри, сохраните ли вы мою несчастную тайну? Вы не простите мне? Я прошу об этом именем любви, которую вы когда-то испытывали ко мне.

— Тайну? — спросил он, не понимая.

— Что я узнала вас и Герберта в ту ночь. О, я слышала некоторые слова, которые вы говорили, и знала, что ссора происходила из-за меня! Небо милосердно, будьте и вы таковы! Я скорее умру здесь, на этом месте, чем подвергнусь стыду и упрекам в ложной присяге.

Она не вставала и не позволяла ему поднять ее, прежде чем он дал это обещание.

— С этих пор это будет погребено в молчании, — сказал он, — как и все другое, относящееся к прошлому.

Она завернулась в шаль и надела шляпу, чтобы уйти. Лорд Дэн хотел знать, где его сын, чтобы он мог проводить ее домой, но она покачала головой и сделала знак рукой, что она хочет идти одна.

— Сделаете ли вы мне одолжение, Аделаида? Еще несколько часов не говорите об этом никому. Я предпочитаю объявить о себе по-своему, а до тех пор я буду мистером Гомом.

Она кивнула головой и сошла с лестницы, опустив вуаль на свое расстроенное лицо. Мистрисс Рэвенсберд встретила ее внизу.

— О, миледи, я предупредила бы вас, если б смела, — шепнула она. — Надеюсь, что это не поразило вас.

— Вы все время знали об этом, Софи?

— Со второй ночи после того, как он был привезен сюда, миледи. Он снял зонтик, который он надел лишь для того, чтобы скрыть свое лицо, и открылся Рэвенсберду. Разумеется, от меня этого нельзя было скрыть, потому что я сама узнала бы его. Как подумаю, что я старалась припомнить, на кого во Франции похож молодой мистер Дэн, когда могла бы отыскать это сходство в покойной миледи.