Леди Дэн привиделся сон. Ей представилось, будто ссора возобновилась, будто Гэрри схватил Рэвенсберда и ударил его в лицо, а тот вскрикнул несколько раз. Эта сцена была так жива, что леди Дэн проснулась.

Проснувшись, она узнала, что эти крики были настоящие. Она приподнялась на кресле, спрашивая себя, что такое случилось и где были все. Но крики были не Рэвенсбердовы: это были пронзительные крики женщины и раздавались на лугу. Леди Дэн подошла к окну, отворила его и выглянула. Какой-то серый предмет бежал по траве к замку. Леди Дэн сначала не узнала его, хотя капюшон был откинут с прекрасного молодого личика, и изящно причесанные волосы были ясно видны при лунном сиянии; она сначала не узнала и криков. Потом она увидела Бреффа, в сопровождении других слуг пробежавшего через дорогу, и молодая девушка с пронзительными криками упала к ним на руки. Леди Дэн всплеснула руками в порыве изумления, смешанного с боязнью. Это была ее племянница Аделаида.

Она сошла вниз так скоро, как позволяли ее годы, в большую залу и встретила Бреффа, который вел леди Аделаиду. Запыхавшись, дрожа, еще крича, будучи не в состоянии держаться на ногах, девушка, очевидно, находилась под влиянием какого-нибудь ужасного испуга, какого-нибудь сильного страха. Вопросы леди Дэн были совершенно бесполезны, потому что Аделаида была не в состоянии отвечать. Она упала на кресло в припадке сильной истерики, и крики ее можно было бы услышать на половине дороги в Дэншельд. Удивляющиеся слуги сияли с нее салоп, побежали за нюхательным спиртом, за водой, леди Дэн отогревала племяннице руки, и вообще сделалась большая суматоха, среди которой послышался повелительный голос лорда Дэна, звавший Бреффа. Буфетчик поспешил в столовую, и лорд Дэн, еще сидевший за столом — к креслу его был привязан шелковой лентой шнурок от колокольчика, — сердито спросил, что значит весь этот неприличный шум.

— Милорд, это кричит леди Аделаида. Она, кажется, занемогла.

— Кажется, занемогла! Что вы хотите сказать?

— Она гуляла, милорд. Она прибежала домой с утесов и кричала, когда мы выбежали. Должно быть, что-нибудь испугало ее.

— Это леди Аделаида так кричит? Леди Аделаида была на утесах в такое время! — повторил лорд Дэн с недоверием и с гневом. — Это невероятно, Брефф.

— Но, милорд, это так, — настойчиво повторил Брефф. — Эти истерические крики, которые вы теперь слышите, леди Аделаиды. Она в зале, и миледи там с нею.

— Развяжите, — сказал лорд Дэн.

Он указывал на шелковую ленту, привязанную к его креслу. Буфетчик повиновался, и лорд Дэн, дотронувшись до пружины кресла, тихо подвинул его по ковру. Это было одно из тех кресел, которые так удобны для бедных больных, позволяя им двигаться без помощи с одной стороны комнаты до другой. Брефф растворил настежь двери, и лорд Дэн выехал на кресле в залу и остановил свое кресло напротив Аделаиды. Истерику не так трудно остановить, как воображают некоторые, и присутствие лорда Дэна остановило истерические крики Аделаиды, но она вся дрожала, как в лихорадке, и лицо ее было бледно, как смерть.

— Что это значит, Аделаида? — спросил лорд Дэн. — Ты испугалась? Это что? — прибавил он резко, обернувшись к жене, потому что Аделаида вдруг закрыла руками лицо, как бы отказываясь отвечать. — Брефф говорит, что она была на утесах и прибежала домой с криками. Я не понимаю этого.

— И я также, — отвечала леди Дэн. — Это правда, что она была на утесах, я сама видела и слышала. Она, должно быть, испугалась чего-нибудь.

— Но зачем она ходила на утесы?

— Я это и хочу узнать. Когда я заснула после обеда, она читала в гостиной. Мне показалось, что не прошло и пяти минут, когда она воротилась с утесов, крича так, как ты слышал. Я десять раз спрашивала ее, зачем она выходила, но она не отвечает.

Леди Дэн также была сердита. Она думала, что Аделаида могла бы ответить, если бы хотела. Лорд Дэн, вспыльчивый, как его второй сын, и не привыкший к противоречию, придвинул ближе свое кресло и положил руку на плечо племянницы. Слуги стояли вокруг, но он не обращал на них внимания.

— Послушай, Аделаида, это не годится. Я хочу знать, что с тобою, и узнаю. Зачем ты выходила?

— Я не знаю, — отвечала она, видимо дрожа от сильного волнения.

— Но ты должна знать, ты ведь не лунатик. Аделаида, пойми меня, я спрашиваю затем, чтоб знать. Ты ходила встретиться с кем-нибудь? — продолжал он, потому что сильное подозрение прокралось в его душу.

— О, нет, нет! право, нет, лорд Дэн! — отвечала Аделаида с пылкостью, вовсе, по-видимому, излишней.

— Я думал, что ты, может быть, пошла встречать Гэрри или провожать его. Очень глупо с вашей стороны, если вы это сделали, когда вы можете гулять вдвоем, сколько хотите, днем. Но Гэрри, кажется, пошел на яхту. Объясни же, Аделаида?

— Я скажу правду, — отвечала она с новым потоком слез. — Я стояла у окна после того, как тетушка заснула, и смотрела на чудную ночь. Я никогда не видала ночи прелестнее, и мне пришла в голову мысль сбегать на утесы и воротиться; я накинула на себя серый салоп и пошла. У меня не было никакого дурного намерения.

— Это была очень глупая шалость, — вмешалась леди Дэн. — Молодые девушки не бегают по ночам, Аделаида, как ярко ни светила бы луна.

Аделаида не обратила внимания на упрек; тетка могла, пожалуй, упрекать ее целый век в глупой шалости, если хотела; она боялась только проницательного взгляда лорда Дэна, зоркие глаза которого были устремлены на ее лицо.

— Ты не сказала нам, чего ты испугалась, — сказал он спокойно.

— Я сама не знаю, чего я испугалась; право, не знаю, дядюшка. Я имела глупость вздумать, так, из хвастовства, пробежать через развалины капеллы, но как только я туда вбежала, как мне стало ужасно страшно, и я с криками убежала домой. Я не могла удержаться, чтоб не закричать, как если бы дело шло о спасении моей жизни.

— Бедное дитя! — с состраданием сказала леди Дэн.

— Я даже днем терпеть не могу этих развалин, — продолжала она с трепетом, — а ночью они, кажется, наполнены привидениями. О, тетушка! Я никогда более не буду бегать одна.

Лорд Дэн, казалось, не был убежден. Что касается привидений, он до сих пор думал, что Аделаида так же чужда этой боязни, как и он.

— Аделаида, — сказал он серьезно, — не испугало ли тебя еще что? Не подходил ли к тебе кто на утесах?

— Право, никого, — отвечала она. — Никто не видал, что я была там. На утесах никто не бывает по ночам.

— Уж не прибежал ли туда бешеный бык? — сказал граф в припадке гнева. — Только какое-нибудь бешеное животное могло вызвать такой безумный ужас.

— Бедное дитя! — опять с состраданием шепнула леди Дэн, вполне веря каждому слову племянницы. — Я уверена, Джоффри, что она сказала нам правду. Разве ты не помнишь, как я сама боялась привидений, когда была молода, как я бежала, закрыв лицо, мимо комнаты Смерти, если мне приходилось проходить мимо нее, и как ты всегда смеялся надо мной.

— Утри твои слезы, — сказал лорд Дэн, принимая уверение, хотя в сердце у него еще осталось недоверие. — Поди-ка лучше в столовую и выпей рюмку вина. И не бегай больше по ночам, чтоб не встретить настоящих привидений вместо выдуманных.

Лорд Дэн дотронулся до пружины своего кресла и медленно отъехал; Брефф приподнимал кресло у краев ковра в дверях. Леди Дэн пошла за мужем. Аделаида приподнялась с своего места, бесстрастно повинуясь — в эту минуту она повиновалась бы точно так же, если б лорд Дэн предложил ей рюмку опиума, а не вина. Тут она случайно взглянула на свою горничную. Глаза француженки были устремлены на нее с таким странным выражением, что леди Аделаида отшатнулась в новом припадке ужаса.

— Что такое, Софи? — проговорила она.

— Ничего, миледи. Я не боюсь привидений. Я не думала, чтобы ваше сиятельство боялись.

Тон этих слов был необыкновенно смел, почти дерзок. А леди Аделаида, вместо того, чтоб остановить эту вольность, имела такой вид, как будто была готова упасть к ногам своей горничной и умолять ее молчать.