— Мы с ней друзья.

Лошадь стояла неподвижно, как будто только и ждала, чтобы на нее надели узду.

— Я только поглажу ее на прощание.

Гаспар встал и пошел по направлению к деревьям, но тут лошадь вдруг взвилась на дыбы и исчезла среди зелени. Все четверо, не сговариваясь, кинулись к лесу и разбежались в разные стороны, пытаясь окружить хитрюгу лошадь.

Роща, в которой она скрылась, состояла из грабов и кустов орешника, довольно редких. Однако кое-где деревья и кустарник смыкались в густую чащу. Лошадь не успела уйти далеко. Вскоре друзья увидели черные и белые пятна между ветвями. Но когда они начали смыкать вокруг нее кольцо, она опять сумела вывернуться. Погоня продолжалась, и наконец все встретились вокруг лощинки, заросшей густым кустарником.

— Ее там нет! — крикнул Никлас. — Я слышал стук копыт где-то дальше.

— Надо посмотреть в кустах, — отозвался Людовик. — Там что-то шевелится.

Гаспар первым пошел вперед. Раздвигая ветки и длинные побеги ломоносов, он расчищал себе путь. Но вдруг отпрянул — так стремительно, что не устоял на ногах и упал навзничь. Из зарослей вышел огромный медведь.

Глава XII

САМАЯ ДЛИННАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ, В КОТОРОЙ НАШИ ГЕРОИ НАКОНЕЦ-ТО НАХОДЯТ ДАЛЬНИЙ КРАЙ

Никлас, стоявший по другую сторону лощинки, даже не знал, что происходит. Жером и Людовик при виде медведя застыли как вкопанные. Оба были шагах в двадцати от Гаспара. Они могли бы задать стрекача, но им это и в голову не пришло.

Медведь, озираясь, сделал несколько шагов. Под шерстью зверя играли мускулы; он двигался с осторожностью, неторопливо, даже с какой-то пугающей медлительностью. Маленькие глазки блестели. Гаспар, лежа на спине, не решался шевельнуться. Мохнатая морда нависла над ним, и он сжался в комочек. Но вдруг медведь поднял голову. Прямо на него шел Жером.

Стремление избавиться от своих недостатков похвально, и все же преуспеть в этом можно лишь милостью Провидения. А может быть, Жером просто до того перепугался, что сам не знал, что делает? Перед лицом грозной опасности все вокруг становится иным. Ветви деревьев, кусочки голубого неба между ними и безмолвие леса казались какими-то нереальными. Шагах в трех-четырех от зверя Жером остановился. Он стоял неподвижно, превозмогая отчаянное желание пуститься наутек, но и не решаясь подойти ближе. Гаспар между тем успел встать на ноги. Тогда и Людовик присоединился к брату. Гаспар попятился, наткнулся на ствол и прижался к нему спиной; кровь стыла у него в жилах от ужаса. Медведь поднялся на задние лапы.

Все это заняло считанные мгновения. Раздался хруст веток: Никлас пробирался сквозь кустарник. Грузно ступая, медведь пошел на Гаспара. Жером и Людовик оказались теперь за спиной зверя.

Медведь локтя на два возвышался над Гаспаром. Передние лапы уперлись в ствол, когти глубоко вонзились в кору прямо над головой мальчика.

Зверь вел себя странно. Вид у него был свирепый, но в то же время казалось, что медведем двигало скорее любопытство, чем жажда крови; в его повадке чувствовалась какая-то опасливость, хоть он и был во сто раз сильнее всех своих противников, вместе взятых. Жером сделал шаг, другой... Можно было подумать, что он вдруг лишился рассудка. Мальчик уже мог коснуться зверя. Он протянул руку и вцепился в густой мех.

Медведь опустился на четыре лапы, словно повинуясь Жерому, и вот что было самым удивительным, может быть, даже не только в этом приключении, но и во всей нашей истории: Жером улыбался во весь рот. Не менее поразительная перемена произошла и с Людовиком: он вдруг заговорил мягко и кротко, как никогда.

— А может быть, это ручной медведь? — только и сказал он.

Глаза Гаспара стали огромными, как тарелки. Вот и готово: вечное его невезение в очередной раз обернулось катастрофой, и одному богу известно, как они теперь выпутаются. Но медведь насторожился, прислушиваясь к словам Людовика. Жером так и стоял, вцепившись рукой в его мех.

— На нем ошейник, — добавил Людовик.

Поверьте, читатель: голос Людовика звучал в

этот миг нежно и мелодично, как песня. Медведь сел, продолжая с интересом прислушиваться.

— Не трогай нас, — говорил ему Людовик. — Мы не злые, мы хотим со всеми дружить.

И тут появился Теодюль. Пока они гонялись за лошадью, он оказался чуть в стороне от всех и теперь, сделав крюк, вернулся к зарослям. Теодюль видел все, что произошло, но подкрался так бесшумно, что поначалу его никто не заметил. То, что он сказал, было еще удивительнее, чем волшебное преображение Людовика, хотя слова его прозвучали совершенно не к месту. Теодюль был краток:

— Я теперь слышу птиц.

Вероятно, пережитое потрясение чудесным образом излечило и его. Не зная, радоваться ли такой благодати или прощаться с жизнью — положение все-таки было отчаянное, — он добавил еще:

— Я благодарю Всевышнего и всех святых.

Прошло еще несколько мгновений; Теодюль с

наслаждением вслушивался в песенку дрозда, и мальчики тоже расслышали ее, на миг забыв даже, в какой опасный переплет они все попали.

Первым опомнился Теодюль. Он сделал знак друзьям: отступать как можно осторожнее, без резких движений, чтобы не разъярить страшного зверя — правда, тот, казалось, потерял к ним интерес. Жером и Людовик, которые были сзади, попятились; Гаспар скользнул за дерево.

— Машина, — выдохнул Теодюль.

Гаспар, Жером и Людовик тоже заметили

стоявший среди деревьев грузовичок. В самом деле, попетляв по лесу, они почти вернулись к той полянке, где обедали. Если удастся добраться до грузовичка и закрыться в кабине, — они спасены.

Так или иначе, другого выхода не было. С величайшей осторожностью Гаспар сделал несколько шагов. Жером с Людовиком тоже потихоньку отступали. Медведь сидел, мотая своей большой головой. Мальчики замерли, не смея вздохнуть, затем отодвинулись еще чуть-чуть назад и снова остановились. Теодюль подавал им знаки: идти или стоять.

— Бежим! — прошипел он наконец.

Все четверо припустили к грузовичку — наверно, никогда в жизни они не бегали так быстро. Не добежав до машины шагов двадцати, мальчики услышали, что медведь настигает их. Зверь прыгнул, и все съежились: каждый ожидал, что огромная туша навалится ему на плечи. Но у медведя, похоже, вовсе не было агрессивных намерений. Он вихрем пронесся между Жеромом и Гаспаром — оба на миг ощутили прикосновение мохнатой шкуры — и остановился у самого грузовичка. Мальчики, которым, казалось, было уже рукой подать до распахнутых створок крытого кузова, поняли, что этот путь отрезан и надежды на спасение нет. Все замерли. Медведь повернулся к ним, словно поддразнивая. И тут из чащи вышел Никлас.

Не найдя мальчиков за кустами, Никлас тоже вернулся к месту пикника. Он крикнул издали:

— Нет там никакой ло...

И осекся, увидев медведя, который снова сел на задние лапы и смотрел на окаменевших от ужаса друзей.

— Вон оно что! — вырвалось у Никласа.

Почему он произнес именно эти слова, Никлас и сам не знал. В тишине его голос казался громким и резким, и от этого короткое восклицание наполнилось каким-то особым смыслом. Услышав его, медведь приподнялся на задних лапах и, кру-тянувшись, вдруг прыгнул прямо в кузов грузовичка. Теодюль, не теряя ни секунды, бросился к машине и захлопнул створки. Тут и Людовик, Гаспар и Жером поспешили помочь ему закрепить Поперек дверцы железный брус и защелкнуть задвижку. Все эти действия, простые и привычные, дались им с трудом — так дрожали у мальчиков руки.

Когда дело было сделано, друзья рухнули без сил в траву и перевели дух. С несказанной радостью смотрели они на просторы долины и голубую воду Мааса. И даже не слушали Никласа, задававшего им вопрос за вопросом.

Наконец все немного пришли в себя, однако что-либо объяснить оказалось делом непростым. Людовик, например, вроде бы видел на шее зверя узкий металлический ошейник — но слыханное ли дело, чтобы медведи разгуливали по лесам в ошейниках? Теперь мальчик уже не мог с уверенностью это утверждать. Как бы то ни было, скорее всего медведь сбежал из какого-нибудь зверинца — такое порой случается. Самым словоохотливым рассказчиком оказался Теодюль. Еще бы: после этого приключения к нему вернулся слух, и он просто упивался звуками собственного голоса.