— Мне плевать, — сказал он одним ртом, и мое сердце разбилось на миллион бесполезных кусочков.

Я пожала плечами, и слезы начали наполнять мои глаза.

— А мне нет, — ответила я ему одними губами, прежде чем опустила голову. Я плакала в своем шкафчике и глотала ртом воздух, когда подавляющие воспоминания о смерти, вылезли на поверхность в моей душе.

Почему Габи с Райаном умерли? И какого черта я заслуживаю жить дальше?

Я задыхалась от слез, когда реальность обрушилась на меня.

Я разрушала жизни. Я была уверена, что делала это. Я разрушила жизнь Габи. Я разрушила жизнь Райана. Я разрушила жизни мамы и Генри. И я была на полпути, чтобы также разрушить жизнь Дэниела.

Прежде чем я поняла это, две руки обхватили меня и прижали ближе к своему телу. Я подняла голову и увидела, что Дэниел все еще стоит у двери своего класса, он сражался со слезами в своих глазах, но я была благодарна, что он сохранил дистанцию.

Генри пытался успокоить меня, хотя по его лицу тоже текли слезы.

— Все в порядке, Эш. Ты в порядке. Мы в порядке.

Я дернула его за рубашку, притягивая ближе.

— Пап... — прошептала я, не в состоянии произнести другого слова. Неоспоримая сила боли была разрушительной. Я знала, что сердцу может быть больно, но я никогда не думала, что оно может истекать кровью в мире небытия.

Генри держал меня. Ученики проходили мимо и шептались, а кто-то даже остановился и пялился. Но я испустила выдох, который держала несколько месяцев.

И я вдохнула воздух, который облегчил мой разум.

И выдохнула воздух, что держал в тисках мою душу.

Вдыхала, выдыхала. Я отчаянно нуждалась в выполнении этого действия снова и снова.

Просто. Дыши. Эшлин.

Я сидела одна за обеденным столом. Я даже не взяла поднос, чтобы поесть. Я просто сидела. Одна. Сломленная.

В какой-то момент Эйвери посмотрел в мою сторону, как будто собирался присоединиться ко мне, но затем он отвернулся обратно к своему столу футболистов. Я задавалась вопросом, как долго он будет сохранять в секрете свою сексуальную ориентацию. Я задавалась вопросом, пытался ли он убедить себя, что он гетеросексуал, и что он в конечном итоге будет вести другой образ жизни.

Я надеялась, что он будет в порядке.

Джейк стоял в очереди за едой. Он кивнул мне, как будто собирался сесть со мной, но я не хотела находиться рядом с ним. Я подскочила со стула и направилась прочь. Я прошла мимо Эйвери. Прошла мимо Джейка.

Но я не прошла мимо Райана.

Потому что ты не можешь пройти мимо мертвого.

Мои глаза переместились к Дэниелу, несколько раз моргнув в его сторону, что было знаком последовать за мной.

Я вошла в закрытое помещение на цокольном этаже и стояла в затемненном пространстве, ожидая. Для кого-то я, вероятно, казалась жалкой, прислонившись к стене рядом с грязными швабрами и тряпками, но мне было все равно. Он придет, я знала это. Если Дэниел Дэниелс любил меня так, как я думала, он любит, он покажется.

Поэтому я ждала. Даже если это означало ждать, пока солнце не закатится и не приведет мир в бездну, я буду терпеливо ждать. Зная, что, несмотря ни на что, он сделает все возможное, чтобы встретиться со мной.

Я услышала его шаги, и когда подняла голову, увидела его лицо.

— Прости, я опоздал.

Всхлипывание вернулось, и когда я почувствовала его руки на своей пояснице, я прижалась к нему, соединяя наши тела вместе.

— Мне грустно, — сказала я, выдохнув.

Он расположил подбородок на моей макушке, успокаивая меня своей лаской.

— Мне тоже грустно. Поэтому вместо того, чтобы грустить поодиночке, мы можем грустить вместе некоторое время. — Он прижал губы к моему лбу, и я знала, что не было никого другого в мире, кого я бы хотела держать в объятиях. Никого больше в мире я не хотела так, как его.

Но я причиню ему боль.

Я всегда причиняю боль людям, потому что я так и не нашла время исцелить себя.

Поэтому я должна покинуть его.

Но было так тяжело отстраниться.

— Я никогда не влюблялась прежде, — прошептала я, располагая свою голову у него на груди.

Он провел пальцами по моим волосам, затем по щеке и нашел мои губы.

— Прежде я думал, что был влюблен, но я ошибался, — сказал он, обводя мой рот кончиком большого пальца. Мое горячее дыхание задевало его палец, когда он продолжал свое простое, сводящее с ума движение. — До тебя я никогда по-настоящему не любил. Я никогда не верил в вечность, пока не нашел тебя, милая. Эшлин Дженнингс, ты моя навечно и навсегда.

— Нет, — прошептала я на грани плача. — Дэниел, кое-кто знает.

Его глаза вперились в мои, и я ощутила, как волна беспокойства от него накрыла меня. Или, может, это было мое собственное беспокойство. Иногда наши чувства были так синхронны, было тяжело разделить их.

— Откуда?

— Вчера на железнодорожном вокзале. Нас видели.

Он провел рукой по лицу, осознавая эту информацию.

— Ладно.

Это все, что он сказал.

Я сощурила глаза.

— Дэниел, он хочет рассказать! Он хочет сделать так, чтобы у тебя были проблемы!

Его плечи поникли, а голубые глаза вперились в мои.

— Я думал об уходе, Эшлин. Я могу зарабатывать на жизнь только музыкой. У моих родителей также были кое-какие сбережения. Я продам их дом. Я найду другую работу или что-то подобное. Таким образом, я смогу дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Мы можем сделать так, что это сработает. Я смогу поддерживать тебя, когда тебе будет это нужно. Я смогу целовать тебя и не беспокоиться, что кто-то смотрит. Я перееду в Калифорнию, чтобы быть с тобой.

— Дэниел, — сказала я нервно. — Ты не можешь продать дом... Это твой дом. И ты любишь преподавать.

— Нет, я люблю тебя. Это все, что имеет значение.

Он собирался отказаться от всего к чему стремился, от всего, кем он был, чтобы выбрать меня.

Вот когда я поняла, что должна делать.

Мой голос надломился.

— Я разрушаю твою жизнь.

Казалось, что стены сужались вокруг нас. Я ощущала цепь вокруг своего сердца, когда начала медленно отталкивать Дэниела.

— Нет... — выдохнул он. Я чувствовала его нервозность. Он знал, к чему все идет.

— Маме становится лучше. Но она там одна. Я должна вернуться — поехать домой.

Он переплел наши пальцы и приложил к моей груди.

— Вот дом, Эшлин. Мы дома.

— Прости.

— Я не... — его голос дрожал. — Я не понимаю. Я знаю, что все пошло наперекосяк, но... — слезы обжигали его щеки, и он сделал шаг назад.

— Я не знаю, кто я сейчас, Дэниел. — Мой голос надломился, дрожал. — Сначала у меня была близняшка, теперь есть ты, и у меня не было времени понять, что значит быть самой по себе. А мне нужно попытаться. Мне нужно попытаться быть одной некоторое время, чтобы доказать себе, что я могу справиться сама.

— Я понимаю это, правда... но... — он вытер глаза и отвернулся от меня. Он упер руки в бока, и я наблюдала, как он глубоко и тяжело вдыхает и выдыхает. — Как я могу исправить это? Что мне сделать, чтобы ты осталась? — он посмотрел на меня. — Я откажусь от всего ради тебя, Эш. Я откажусь от своего мира.

— Дэниел... что, если я откажусь от колледжа в Калифорнии? — прошептала я.

Он отклонил это предложение, сказав, что Калифорния — это все, чего я хотела, что это была моя мечта. Я подошла к нему и провела пальцами по его щеке. Я обняла его руками за шею и притянула его рот к своему, целуя его страстно, чувствуя его слезы на своих губах.

— Я понимаю. — Я тяжело сглотнула. — Не проси меня быть причиной того, что ты отказался от всего.

— Как я должен продолжать жить? Не видя тебя каждый день? Без тебя?

Я положила руки ему на грудь.

— Начни медленно, — сказала я. — Может, мы просто должны обрести друг друга, пройдя через тьму.

— Я не верю в это, — спорил он.