Во время чемпионата канадцы пытались обвинить арбитров: они-де неправильно судят, поэтому мы нервничаем и деремся. Эти претензии беспочвенны. Судьи допустили только одну ошибку: во время встречи Канада – ЧССР они напрасно засчитали третий гол, забитый в ворота канадцев. Но даже если допустить, что судьи были субъективны, может ли это оправдать хулиганов на хоккейной площадке?!

Судьбу первого места решила другая встреча – последняя на чемпионате: СССР – Швеция. Успех в этой игре выводил нас в чемпионы, поражение отбрасывало на третье место. После холодного душа, который устроила нам «Тре крунур» 2 мая, прошло шесть дней. Мы детально разобрались в причинах поражения и были убеждены в том, что произошла просто нелепая случайность. Нам нужно было теперь не повторить грубых ошибок, допущенных в тот злополучный день, просто не повторить и все. Не изменять коллективной игре, вовремя возвращаться в свою зону для организации прочной обороны, нападающим – точнее бросать по воротам Хегюсты, тренерам – без нужды не перетасовывать звенья. Вот и все. Чего проще…

Но… «Вратарь Хегюста и нападающий Рональд Эриксон побеждают сборную СССР», – прочли мы на следующий день в газетах.

Все паши планы рухнули в первом же периоде. Мы будто забыли то, в чем еще недавно клялись друг другу. Опять – нервозность и суета, снова – провалы в средней зоне, куда беспрепятственно входили соперники, опять – робость и неуверенность в действиях форвардов. Даже такой хладнокровный хоккеист, как Якушев, несколько раз умудрялся не попасть в пустые ворота. Поражение со счетом 1:3 отбросило нас на третье место.

Разве можно было действовать в решающем матче (да и во всех других) так бескрыло и неизобретательно?! В этом матче со всей отчетливостью обнаружилось, что обеднел творческий арсенал сборной СССР. Шведы, но сути дела, опять поймали пас на ту же уловку: они использовали тактику «отката», мы же снова напоминали рыб, которые тщетно бьются о бетонную плотину, хотя рядом – чуть поищи – сколько угодно лазеек. Разве мы были слабее, чем «Тре крунур»? Нет, сильнее! Но наша команда, составленная из звезд, вдруг разучилась выполнять элементарные вещи. Для нее стало проблемой войти в зону соперников, реализовать численное преимущество… Мы не продемонстрировали в Вене ни новых комбинаций, ни оригинальных тактических построений.

Трудно, согласитесь, представить, чтобы чемпион мира по шахматам ехал на ответственный турнир, не имея в своем творческом багаже никаких новинок, «сюрпризов» для соперников. С нами же произошло именно так. А конкуренты не спали. Я из ворот примечал и хитрости новых чемпионов мира с участием Ивана Глинки, и «домашние заготовки» шведов.

Говорят, что в Вене нам чуть-чуть не хватило спортивного счастья. Может быть. Хотя я всегда считал: счастье – удел сильных.

После венского чемпионата в нашем хоккее произошло много перемен. Сборную возглавил новый старший тренер – Виктор Васильевич Тихонов. Здорово встряхнули всю работу с клубами. Активизировался поиск талантливых молодых игроков. Вице-президентом Федерации хоккея СССР стал А. В. Тарасов. Все эти меры были призваны вновь вывести советский хоккей на столбовую дорогу побед.

Вертолетные лопасти со свистом замедлили свое кружение; Двигатель стих. Летчик рывком распахнул дверь и выбросил наружу короткую металлическую лестницу. «Прибыли. Можно выходить».

Кругом была глухая забайкальская тайга. Я спрыгнул на землю и… тут же попал в объятия какого-то местного богатыря-первопроходца.

– Вот уж никогда не думал, что увижу настоящих Мальцева и Третьяка! И где? В глухомани, за много тысяч километров от Москвы! – кричал он.

Его глаза сияли:

– У меня сегодня двойной праздник – утром сын родился. Ну и денек!

– От души поздравляю, – говорю. – А как сына назовешь?

– Еще не решил.

По командировке ЦК ВЛКСМ мы приехали к строителям Байкало-Амурской магистрали. Тренеры Тихонов, Юрзинов, хоккеисты Мальцев, Шалимов и я.

Поделившись на две группы, разъехались в разные стороны: одни – к монтажникам, другие – к тоннельщикам. Через два дня встретились на вертолетной площадке, чтобы возвращаться, как там говорят, на «большую землю». И опять ко мне тот строитель-богатырь подошел с крошечным ребенком, завернутым в голубое одеяло.

– Вот он, мой сын, – говорит. – Специально из родильного дома забрал, чтобы ему вас показать. Вырастет мальчишка, и я ему расскажу, что родился он в тот день, когда на БАМ Третьяк приезжал.

Я был тронут. Мы тепло попрощались, обнялись. Я уже пошел к вертолету, когда счастливый парень снова окликнул меня:

– А чего же не спрашиваешь, как я сына-то назвал?

– Как?

– Владислав! Конечно, Владислав! Помни об этом! Ну разве можно забыть!

На двух комсомольских съездах меня избирали членом Центрального Комитета ВЛКСМ. Не «свадебным генералом» видел я себя в этой роли. Старался по мере сил пропагандировать среди молодежи физическую культуру и спорт, достижения нашего хоккея.

Сколько за эти годы было встреч с болельщиками…

По командировкам ЦК ВЛКСМ я побывал на многих ударных комсомольских стройках, встречался с шахтерами, металлургами, тоннельщиками, гидростроителями… Считается, что во время таких поездок спортсмены в порядке, так сказать, шефства над ударными комсомольскими стройками пропагандируют достижения хоккея, агитируют людей заниматься спортом. Верно, это так. Но знали бы вы, сколь много дают эти встречи нам самим! Какой силой они нас заряжают! Когда встречаешься со своим болельщиком не на столичном стадионе, а, как говорится, на переднем крае, когда держишь отчет перед людьми, которых по праву называют первопроходцами, творцами истории, то понимаешь, что истинные герои – они: нефтяники, строители, геологи, тоннельщики. На фоне их самоотверженного труда твои успехи кажутся куда как скромными.

Порой, когда от тренировочных нагрузок становилось невмоготу, вдруг вспоминались эти встречи и думалось: ну нет, брат, терпи, ведь тем ребятам приходится еще труднее, и их не показывают по телевизору. Терпи!