Говоря это, Марк медленно приближался. Леди Сибил следила за ним с затаенною злобой. Казалось, она изготовилась к прыжку.

— Вы пришли на прием к императору и откровенно рассказали все. Что же вы получили взамен? Недоверие, унижение, почти открытое обвинение в интриге. Хуже всего то, что слухи об этом мгновенно разлетелись — двор ненасытен в злословье… И вот, вы — благородная графиня Нортвуда — вынуждены жить затворницей в этом доме. Вы избегаете людных мест, балов и приемов. Вы знаете: смешки будут преследовать вас всюду, виться, как оводы. Ваша гордость устроена так, что ее раны гноятся и не заживают чертовски долго. Вы не можете выбрать: вернуться ли в Клык Медведя и тщетно пытаться забыть, отвлечь себя кутерьмой дел? Или остаться здесь, в столице, заглушать мысли вином, — кивок в сторону кубков на столе, — и ждать. Чего ждать?..

Марк подошел так близко, что между ним и графиней осталось две ладони воздуха — не больше. С такого расстояния можно сделать с человеком что угодно: свернуть шею, всадить под ребра кинжал, поцеловать… Графиня не отступила, продолжала глядеть на Ворона в упор. Что-то изменилось в ее лице.

— Чего ждать? — повторил Марк. — Возможно, того дня, когда все поймут, что вы были правы, а владыка ошибся? Может быть, нового убийства?.. Я верно говорю, миледи?

— Я могу приказать, и вас вышвырнут отсюда, — сказала графиня. В ее словах была угроза, но куда меньше, чем могло бы быть. Уж Мира-то знала, на что способна леди Нортвуд.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Ворон. — Но вы будете чертовски неправы. Так не обращаются с союзниками.

— Вы — мой союзник? С каких пор?

— По крайней мере, я принес вам добрую весть.

Рот графини приоткрылся, она моргнула.

— Плайский старец, — сказал Марк, буравя ее взглядом. Глаза леди Сибил раскрылись шире.

— Леди-во-тьме из Дарквотера, — сказал Марк. Графиня смотрела на него, как завороженная.

— Бедная Минерва из Стагфорта, один раз обманувшая смерть, — отчеканил Марк. Графиня беззвучно ахнула.

— "Кто же из них?" — думаете вы сейчас. Чью жизнь отобрали злодеи? И что же чувствовать из-за этого? Радость ли, печаль? И если радость, то скрывать ли ее от проклятого Ворона?

— Так кто же?! — процедила графиня.

— Сир Адамар, двоюродный брат владыки. Погиб нынешним утром на охоте.

Мира вздохнула. Один быстрый глубокий вдох, почти бесшумный. Но Марк метнул в ее сторону косой взгляд.

— Сир Адамар… — повторила леди Сибил и только теперь отступила на шаг. Села у стола, указала Марку: — Садитесь… Хотите вина?

Мужчина сел рядом с нею, взял кубок. Графиня налила ему, они выпили.

— Теперь позволите задать вам несколько вопросов, миледи?

Графиня махнула рукой.

— Вы были знакомы с сиром Адамаром?…

…Мира продолжала стоять, и мысли сыпались на нее градом, как стрелы, выпущенные сотней лучников. Плайский старец, Леди-во-тьме — зачем Марк перечислил других наследников? Конечно! Он проверял графиню, ждал на ее лице удивления, называя имена "не тех" жертв. Точно как я проверяла Адамара в саду Люмини. Теперь Марк знает, что леди Сибил невиновна — как и я знала, что невиновен Адамар! Знала, ведь он прошел проверку, но усомнилась. А ведь был шанс — полшанса, четверть шанса! — спасти наивного охотника. Те подонки в лесу приходили не за мной. Конечно, теперь это ясно! Они готовили засаду Адамару, а на нас с Беккой наткнулись случайно. Потому и мешкали, не решались убить нас — смерть благородных девиц поднимет шум, Адамар отменит охоту, засада сорвется! Они решили просто напугать меня, чтобы я бежала без оглядки и никому не сказала о них — и, будь я проклята, так и вышло! Может быть, расскажи я об этом — Вандену, леди Сибил, егерям, Адамару — всем! — может, удалось бы нарушить их планы! Но нет. Дура. Пугливая дура!

Тем временем графиня рассказала Марку о том, что сира Адамара знала давно и даже немного симпатизировала ему. Он был простодушен, но добр, и хорош как воин. В прошлом году на летнем балу она отдала ему второй танец. Марк спросил, виделась ли графиня с Адамаром этой весной, и она сказала — нет, с ним, как и почти ни с кем другим она не виделась. Сидела дома, пила вино, зализывала гордость. Вы все верно рассмотрели, чтоб вам неладно. Кто был не в ладах с рыцарем, имелись ли у него враги? Спросите об этом его сквайров — те лучше всех знают подобные вещи. Но ума не приложу, кто мог быть его врагом. Адамар прост, благороден, не надменен, не особенно богат, если брать по меркам Династии. Кто и что мог с ним не поделить?..

Мира терзалась сомнениями — будто клубок змей сплелся внутри души. Нужно сказать Марку. Но сказать — нарушить слово. Тьма, вчера я готова была умереть за это слово, а теперь, вот так, запросто!.. Но ведь многое поменялось, разве нет? Если я расскажу, то помогу протекции искать заговорщиков. А не скажу — выйдет, что защищаю их! Но с другой стороны, что изменят мои слова? Бедный сир Адамар мертв, его не воротишь. Проклятье. Проклятье!

— Как он умер? — спросила графиня.

— Бедняга упал с коня в овраг, миледи, и свернул себе шею.

И тут Мира вмешалась в разговор:

— Это было в четвертом овраге, где нет мостика, а на дне течет ручей, верно?

— Откуда вы это знаете? — Марк пружинисто повернулся к ней.

Еще не поздно отвертеться! Свернуть, что, мол, опасное место, не всякий конь возьмет преграду в двадцать футов…

Нет, тьма, уже поздно. Да я и не собиралась сворачивать.

— Миледи, — обратилась Мира к графине. — Обещайте, что ничего не сделаете Вандену.

— Вандену?.. Мечнику? А он тут причем?

— Поклянитесь, миледи, прошу вас!

— Хорошо, дитя мое, Ванден будет прощен, хоть и не знаю, в чем он виноват. Теперь говори!

— Я была вчера там, у этого оврага, и видела преступников.

Девушка рассказала все, как было.

Леди Сибил все больше округляла глаза от удивления. Марк же смотрел остро, пронзительно. И как я не заметила раньше? У него взгляд… таким взглядом ястреб высматривает мышь за милю!

— Не запомнили ли вы, юная леди, каких-нибудь примет этих злодеев?

— Они были в серых плащах, на дешевых конях… С пиками и луками… Лица накрыты капюшонами…

Это звучало жалко. В любой книге именно такими описывают разбойников — серыми, безликими. Ну же, вспомни хоть одну особенность, хоть что-то странное!

— Главарь носил рыжую бороду — вот такую, — Мира провела руками вокруг подбородка.

Марк кивнул. Рыжая борода — почти ничего. На востоке Империи полным-полно рыжих мужиков.

— А у тощего был выговор, словно у северянина.

— Интересно. Северянина из какой земли? Ориджин? Нортвуд? Шейланд?

Мира задумалась. Стагфортцы точно говорили иначе, Нортвудцы — также, Ориджины — кажется, тоже…

— Я не могу вспомнить, чей выговор он мне напомнил. Просто отчего-то мне показалось, что он с севера… и что он не так уж беден.

— Вот как… — Марк потер подбородок. — Верно ли я понимаю, миледи, что вы отправились к этому оврагу вместе с Беккой из Литленда, чтобы устроить… эээ… неожиданность сиру Адамару?

— Да, сударь. Мы хотели подшутить над ним.

— И шутка эта состояла… напомните-ка, в чем именно?

А теперь он проверяет меня. Буравит, пронизывает темноглазым взглядом.

Мира в точности повторила все детали, включая и то, что шкура оказалась бурой, а не зеленой, как следовало бы, и почти дословное содержание записки.

— Стало быть, ради этой шкуры и записки, юная леди, вы сбежали от стражников и отправились в лесную глушь? Где, по странной случайности, как раз и встретили преступников?

— Да, сударь.

— А кто был автором идеи вашей… шутки?

— Леди Бекка, сударь… — Мира замялась, не вполне уверенная. В самом деле, кто?

Марк чуть склонил голову — будто с любопытством или недоверием.

— Однако, простите меня, юная леди, но звериный заговор, шкура медведя — это выдумка в духе Севера, а не Юга. Не правда ли?

Леди Сибил усмехнулась и ответила вместо Миры: