Изменить стиль страницы

Да, он отбыл в путешествие, но перед тем заключил ряд договоров. Кто сказал, что они перестанут действовать?!

Конечно, без его присмотра события в столице обернутся совсем не так, как хотелось бы Эрвину. Но и не так, как рассчитывал герцог Айден, вот в чем фокус! Эрвинова дипломатия необратимо изменила ход событий: ключевые фигуры теперь станут действовать иначе. Он бросил в воду огромный камень, и волны до сих пор бегут по поверхности.

Интересно, а как теперь все повернется?

Эрвин сжал виски, прищурился. Прекрасная задача для ума — лучше партии в стратемы. Попробуй-ка, будучи здесь, в Запределье, просчитать на месяцы вперед, как пойдут дела в столице. Предскажи наперед, какие новости ты услышишь в августе, когда вернешься.

Кто станет императрицей?

Какие силы окажутся на стороне Адриана, а какие пойдут против него?

Случится ли мятеж?

Начнется ли гражданская война?

Луис что-то сказал, Эрвин не услышал.

— Подождите, прошу вас. Дайте подумать.

Чтобы расчет вышел точным, нужно вспомнить в подробностях каждое из своих соглашений. Как поведут себя те люди, кого включил Эрвин в свою тайную коалицию? Вот фактор, от которого очень многое зависит.

Итак. Сперва была беседа с герцогом Айденом Альмера — в начале декабря. Эрвин выяснил условия договора Айдена с герцогом Ориджином, счел их крайне невыгодными и попытался изменить. Герцог Альмера отказался платить больше. Эрвин решил действовать.

Что было потом?..

Старому герцога Альмера, почившему перед Шутовским заговором, боги послали двоих сыновей. Младший — Айден — был спесив и надменен, как большинство агатовцев. Но, к тому же, хитер, дальновиден и весьма проницателен. Он с легкостью манипулировал няньками, повелевал отцовскими гвардейцами, а если хотел выпросить чего-нибудь у самого герцога, то и тут не испытывал никаких сложностей.

Старший сын — Галлард — являл собою твердокаменную смесь из упрямства, самоуверенности и силы воли. Более всего обожал доказывать свою правоту и готов был сражаться за нее с кем угодно, невзирая на последствия. Он будто специально стремился настроить против себя всех обитателей замка Алеридан, и быстро преуспел в этом деле.

Отец рассудил, что лучшим правителем герцогства станет младший сын, и, чтобы освободить ему путь, отправил Галларда в духовную семинарию. На диво, с этим решением Галлард не стал спорить: ему улыбались высокий сан священника и завидная роль истины в последней инстанции.

Миновало два десятилетия. Айден унаследовал герцогство, и, в полном согласии с ожиданиями отца, проявил себя блестящим правителем. Снискал славу, раскрыв заговор; сделался советником и правой рукой императора Телуриана; добился для своей земли невиданных торговых льгот и права на постройку второй искровой плотины. Под властью Айдена герцогство Альмера стало богатейшей землей империи. Увенчать славу Айдена должен был брак его дочери с императором.

Галлард тем временем полз вверх по церковной иерархии. Надеясь найти в брате союзника, Айден приложил титанические усилия и, сочетая подкуп, убеждения, шантаж и открытые угрозы, добился для Галларда мантии архиепископа Фаунтерры — приарха Праотеческой ветви Церкви. Галлард сумел кое-как найти общий язык с императором Телурианом, но вскоре старый владыка почил, и престол занял принц Адриан. На беду, молодой государь оказался реформатором. Рельсовые составы, говорящие провода, новые законы, сотрясающие устои державы, наконец, еретические эксперименты с Предметами — всего этого архиепископ Галлард переварить не смог. Адриан предпринял несколько попыток убедить его, но, поняв тщетность усилий, просто перешагнул священника и двинулся дальше к своим целям. Мало помалу, архиепископ сделался убежденным противником императора. Айден Альмера, не колеблясь, занял сторону владыки Адриана, чем заслужил холодную, с трудом скрываемую ненависть брата.

Это чувство было первым козырем, который намеревался разыграть Эрвин София Джессика.

— Ваша светлость, меня беспокоит один вопрос, и я хотел услышать мнение святого отца.

— Я вам не советчик, молодой лорд. Лишь один человек имеет право требовать моих советов, и он никогда не прислушивается к ним.

— Я не требую, ваша светлость, и не настаиваю, а смиренно прошу. Вы несравненно более сведущи в данном вопросе, чем кто-либо другой из святых отцов.

— Что за вопрос?

Глаза Галларда Альмера располагались в темных впадинах под густыми бровями, рот был сжат и изогнут вниз, на скулах выпирали желваки. Это было лицо человека, живущего в непрерывной суровой борьбе. Он назначил Эрвину встречу не в собственной резиденции и не в особняке Ориджинов, а в соборе Праотцов, у алтаря из черного мрамора — это тоже говорило о многом.

Переубедить такого человека невозможно, Эрвин не питал на сей счет иллюзий. К счастью, требовалось лишь подтолкнуть приарха в ту сторону, в какую он, по расчетам Эрвина, уже склонялся сам.

— Я думаю о братской любви, ваша светлость. Мне знакомы два брата из благородной семьи. Вопреки справедливости, их отец передал владение младшему брату, а старшего сделал священником. Младший брат избрал путь, неугодный богам. Он сделался советником могущественного сюзерена, и давал советы, которые благочестивый старший брат назвал бы ересью.

Галлард Альмера скрипнул зубами.

— Это насмешка?! Я не потерплю насмешек!

— Ни в коем случае, ваша светлость! Я имел в виду семью, незнакомую вам. И мне не до насмешек. Старший брат — благородный и мудрый человек — находится в тяжких сомнениях. Я ищу способа помочь ему, но не уверен в своей задумке, и потому решил поделиться мыслями с вами.

— Нет любви чище, чем любовь брата к брату или сестры к сестре. Нет уз крепче и надежнее, чем связи меж братьями и сестрами. Брат, береги и опекай брата, раздели с ним горе и радость, хлеб и кров, а при надобности отдай за него жизнь. Так сказано в Писании. Это лучший и единственный совет, что можно дать.

— Ваша светлость, я сказал старшему брату именно это — конечно, более простыми словами. Он ответил, что любит младшего и никогда не причинит ему вреда, и я могу быть спокоен на сей счет. Но сомнения, что гложут старшего, несколько иные.

— Какие же?

— Дочь младшего брата, племянница моего друга. Она обещана в жены своему сюзерену — весьма и весьма могущественному лорду. Девушка воспитана отцом и, конечно, впитала его еретические взгляды. Став женой великого лорда, она поддержит его на пути ереси. Но если бы женой лорда сделалась другая девушка, более благочестивая, она могла бы сдержать его в лоне Церкви…

— Узы брака священны и нерушимы.

— Ваша светлость, брак еще не заключен, не было даже помолвки. Есть лишь устный договор. И вот старший брат — дядя невесты и мой хороший друг — терзается сомнениями. Родственный долг велит ему благословить невесту, но долг перед богами подсказывает: ты должен расстроить свадьбу.

Архиепископ прищурился.

— А разве в силах старшего брата помешать браку племянницы?

Вот здесь начинается тонкий расчет.

Власть Церкви не так явно ощутима, как власть Короны и Великих Домов. Но от этого она не становится менее значимой. Сила Церкви — в словах приходского священника, обращенных к черни. Великие лорды вспоминают о своих крестьянах лишь в день сбора налогов, в остальное время их не заботит жизнь простонародья. Императорские собачки — чиновники на государственной службе — следят лишь за тем, чтобы указы владыки исправно претворялись в жизнь. Церковь — единственная сила, что дает себе труд говорить с чернью. Мысли, живущие в головах крестьян, — это мысли, высказанные на проповеди. Правда крестьян — то, что приходской священник назовет правдой. Церковь может убедить простонародье покорно следовать за своим лордом, чья власть "дарована богами, а мудрость унаследована от Праотцов". Но с той же легкостью Церковь может и обратить крестьян против лорда, склонить их пусть не к открытому мятежу, но к молчаливому упрямству. Управлять народом, когда Церковь стоит на твоей стороне, — все равно, что править обученной лошадью. Управлять чернью без помощи Церкви — гнать стадо ослов.