— Да, господа, — попробовал пошутить Эрвин, — зодчие пожалели камня, когда возводили эту крепостную стену. Только лежачий воин сможет укрыться за ней.

— И зубцов недостает, — добавил Томми. — Мастеровые, подлецы, весь гранит украли!

Дрожащим от страха голосом Луис прошептал:

— Ч-что нам д-делать, милорд?

— Как — что? Ждать, вести светскую беседу.

— Держите плащ наготове, — посоветовал Томми. — Если вдруг что, укройтесь им с головой и расставьте руки, постарайтесь сохранить под плащом побольше воздуха.

— В-вдруг ч-что?.. — в ужасе переспросил Луис. Очевидно, он понятия не имел, что такое лавина.

— У вас над головой окажется несколько ярдов снега, — жизнерадостно пояснил грей. — Выкапываться будете пару часов, не меньше. А дышать-то в это время чем-то нужно!

— Не волнуйтесь, — добавил Эрвин, — эти трудности предстоят лишь в том случае, если нас не сметет в пропасть.

Луис принялся молиться громким шепотом.

Рев обвала нарастал мучительно медленно. Где-то в верхней части ледника, в нескольких милях от отряда, вал из камней, снега и осколков льда пожирал расстояние, набирал силу, расправлял плечи.

Снова ржал конь. Его крик заставлял вздрогнуть — столько ужаса было в нем. Ослы орали как один, надсаживаясь поверх грохота лавины. Ы-ааа! Ы-ааа!

— Ну и м-м-место… — сказал Филипп Лоуферт. — К-к-какого черта мы сюда вылезли, п-п-почему не заночевали внизу?..

Его красноречие куда-то подевалось. Сложно оставаться блестящим оратором, когда зуб не попадает на зуб.

— Здесь романтичнее, — пояснил Эрвин.

— Вильгельмина… — буркнул Филипп вполголоса. — Джанет…

Кажется, в качестве молитвы он принялся перечислять имена своих бывших пассий. Эрвин внезапно развеселился:

— Вы — мужественный человек, барон! Верны себе даже на краю гибели.

Филипп не ответил на издевку. Грохот обвала заглушил слова. Рев сделался могучим и низким, заполнил все вокруг — воздух, снег, камни. Скала задрожала, из самой ее утробы донесся протяжный стон.

— Боги! — выкрикнул Луис. — О, боги!

Не соображая что делает, он вцепился в плечо лорда. Что-то стукнуло вверху, небольшой камушек перескочил снежную преграду и пролетел над головами людей. Пальцы Луиса судорожно сжались.

Почему-то Эрвин не чувствовал страха. Было возбуждение — напряженное, звенящее, как тетива на взводе. От возбуждения по телу разливался жар.

— Сейчас бы орджа, — крикнул Эрвин.

— Самое время, милорд! — проорал Томми.

Еще несколько осколков просвистели над макушкой. Рев сделался непереносимым, продавливал уши, заполнял голову.

— После смерти ведь орджа не выпьешь!

— Кто зна… лорд!

— Что?!

— Я говорю: кто знает, ми…!

Справа, на западе, тяжело ухнуло — огромная и вязкая масса обрушилась на землю. Скала вздрогнула, дыхнул ветер. Половину неба заволокло снежной паволокой. Глядя на пляшущие белые точки — внезапно, неуместно красивые! — Эрвин не сразу сообразил: рев утих.

— Мимо прошла!

Тишина так звенела в ушах, что он не расслышал слов грея и переспросил.

— Виноват, — ответил Томми. — Мимо прошла, милорд.

Луис, наконец, отпустил плечо Эрвина.

Наутро они узнали, насколько близко прошла лавина. В сотне шагов на западе возникла снежная стена выше человеческого роста — поперек дороги от ледника до пропасти. Если бы отряд прошел накануне сотней шагов меньше и остановился на ночлег десятью минутами раньше, он был бы накрыт обвалом.

— Да, господа, в такие минуты и понимаешь, что ничего в мире не происходит случайно, — заявил барон Филипп. Он вполне оправился от ночного потрясения, и ораторские навыки вернулись к нему. — Боги спасли нас, отведя в сторону орудие, нацеленное смертью. Нет сомнений, что нам предстоят великие дела, если владыки Подземного Мира заботятся о продолжении нашего путешествия!

— Причем тут боги! — ухмыльнулся кайр Джемис. — Эти лишние сто шагов мы прошли за то время, что выиграл для нас мой Хэнк!

Он глянул искоса на Эрвина. Молодой лорд раздраженно бросил:

— Отставить болтовню. Снимаемся с места и убираемся отсюда, пока не сошла новая лавина.

Отряд принялся собираться, а Эрвин подошел к ледяной стене, приложил к ней ладонь и прошептал:

— Благодарю тебя, Светлая Агата. Я уже начал было думать, что ты на меня в обиде.

Следующим днем, спустившись с Подола Служанки, они прибыли в пограничный поселок Спот.

Миллионы акров лугов и долин западнее Кристальных гор, усыпанные деревнями, городками и замками, издавна были собственностью герцогов Ориджин и назывались их именем. Сами Кристальные горы — скалистые, величавые и холодные, — также относились к владениям Ориджинов. А восточнее гор располагался лишь один-единственный населенный пункт с двумя сотнями жителей — примерно по сотне рыбаков и звероловов. Восточная граница герцогства Ориджин, она же — граница империи Полари, она же — край всей земли, населенной людьми и нанесенной на карты, пролегала по руслу речушки Льдянки, что сбегала со склона Служанки, рассекала предгорье и скатывалась в море. Весною Льдянка наполнялась талой водой и выходила глубиной аж по пояс взрослому мужчине; летом она ссыхалась до ручья, который можно перешагнуть, не замочив ноги. Поселок Спот лежал западней речушки, и принадлежал, таким образом, к владениям Ориджинов. А вот лес, начинающийся кустарниками на восточном берегу Льдянки, и постепенно сгущающийся до тенистой чащи, не принадлежал никому. Феодалам империи не было дела до того, что находилось за краем земли. Поэтому жители Спота могли беспрепятственно охотиться в лесу: сколько угодно, в любое время года, не боясь лесников и егерей. Пушнина, зайчатина, оленина, а еще неплохой улов рыбы были той наградой, ради которой горсть охотников поселилась когда-то в забытой богами земле.

Спот был странным местом. Все его жители уродились либо рыжими, либо желтоволосыми и курносыми — в напоминанье о том, что все они произошли от нескольких семей. Они строили избы из камней, что скатила с гор Льдянка, скрепляя их известью и глиной, потому дома выходили крепкими, мелкими и кособокими. В них не было окон, лишь узкие щели, затянутые оленьими пузырями и почти не пропускавшие света — слюде или стеклу неоткуда было взяться в этом захолустье. Меха, столь ценимые за горами, в Споте были повсюду: заячьи шапки, лисьи воротники, беличьи и норковые шубы, платья с оторочкой из куницы — на первый взгляд казалось, поселок населяют одни богачи. Однако обычные, досужие вещи, без которых сложно представить себе жизнь, оказывались в Споте огромной редкостью и даже роскошью: хлеб, крупа, молоко, овощи, эль, вино, льняные рубахи и сарафаны, тканое исподнее, железное оружие и инструменты. Лишь раз в месяц приходил сюда парусник из Беломорья или Клыка Медведя, ловкие торговцы привозили несколько бочек муки или вина да десяток-другой дешевых топоров и кинжалов, и взамен набивали трюмы пушниной до отказу.

Появление Эрвинова отряда вызвало в Споте чрезвычайный переполох. Их приметили за несколько миль; многие сельчане поспешили им навстречу, крича приветствия, пристроились по обе стороны колонны, так что в Спот отряд въезжал в сопровождении нескольких дюжин юнцов. Все, кто был в поселке, высыпали на улицу, беззастенчиво таращились, пытались заговорить с чужаками, а то и дотронуться рукой. Шутка ли: пожаловали разом сорок человек, да все при оружии, да многие верхом на добрых конях! В любой другой деревне Севера вид вооруженного отряда герцогских воинов вызвал бы опаску, но здесь, на отшибе, любопытство и жажда новостей были куда сильнее страха. Одна только внешность всадников даст сельчанам пищу для разговоров на месяцы вперед! А кто был этот? А кто — вон тот? Какие мечи? Какие кони? Герб вышит серебром — да нет, золотом! А седло какое чудное, а плащ — роскошный, а сапоги-то, сапоги!.. А тот воин, вишь, со шрамом на щеке — видать, от шпаги… да нет, от стрелы! А этот — нарядный, весь в узорах — это, никак сам наследник! Быть не может! Да верно я тебе говорю, он самый, ни кто иной!