— Так же, как с Полли? Тогда немудрено, что барон тебя выкинул!

Хармон с удовольствием поглядел, как парень тщится найти достойный ответ, чуть не скрежеща зубами от натуги.

— Я знаю о дворянах побольше вашего! — выдавил, наконец, Джоакин. — Я сам почти что их роду!

— Нашел чем гордиться, дурья башка, — бросил Снайп.

Тут Хармон счел нужным вступиться:

— Все, довольно, напустились на парня! Накинулись, будто на злодея. Никакой беды нет, что он хочет походить на лорда. У лордов тоже есть чему поучиться. — Джоакин расцвел при этих словах, но Хармон строго добавил: — А ты извинись перед Полли.

— Извини, — нехотя выдавил парень, — я сказал грубо…

Остаток ужина Джоакин и Полли провели в смурном молчании. Хармон остался весьма доволен собой.

Почему я не продал Предмет? — размышлял Хармон-торговец, покидая Солтаун под моросящим грибным дождем. В разговоре со свитой он объяснил неудачу скупостью Гобарт-Синталя, однако сам далеко не был уверен, что причина в этом.

Конечно, корабельщик врал на счет "крайней цены". Хармон мог выложить на кофейный столик Светлую Сферу, показать, как плавает в воздухе мерцающий шар, — и легко выудить у негоцианта еще пару тысяч. Сошлись бы на тридцати пяти, Хармонова прибыль составила бы три с половиной тысячи. Он думал о четырех, но и три с половиной — большое богатство, еще месяц назад торговец и мечтать о таком не смел. Так почему отказался?

Может, дело в самом покупателе? Заподозрил Хармон, что негоциант собирается его надуть или отобрать Предмет силой? Вряд ли. Гобарт-Синталь слишком злился во время торга — похоже, собирался-таки расстаться с деньгами. Если бы думал обмануть, был бы куда ласковее и сговорчивей.

Если быть честным с самим собою, то причина напрашивается лишь одна: Хармон просто не смог расстаться со святыней. Хотел, да не поднялась рука. Все то время, пока Светлая Сфера лежала у него на груди, он чувствовал себя особенным — выше, лучше, умнее других людей. И три с половиной тысячи золотых не вернут ему этого чувства! Множество найдется людей, чье состояние больше трех тысяч, и лишь горстка — тех, кто когда-либо держал в руках Священный Предмет. Хармон клал ладонь на сверток и думал: до меня к Сфере прикасался граф Шейланд, а до него — работяга, что извлек Предмет из Ложа Дара, а до него!..

Бог-Ювелир Подземного Мира выковал его… вылепил?.. отлил?.. Что за чушь! Просто вызвал из небытия одним своим словом! Велел: "Появись!" — и сотворилась в мгновение ока неповторимая мерцающая драгоценность. И Бог-Ювелир, возможно, сам восхитился тем, каким прекрасным вышло творение, и решил подарить его любимой. Например, Богине Песен. А может быть, даже одной из Праматерей, что обитают теперь в Подземном Мире! Может быть, Елене Прозорливой. Святая Елена ахнула от восторга, обняла Бога и поцеловала в уста… но после сказала: "Не серчай, мой милый, но твоему творению место в мире людей! Мы ведь живем в благости, вечном счастье, иное дело — люди подлунного мира. Пусть чудесная сфера украсит их нелегкую жизнь и наполнит верою!" И Елена уложила Предмет в очередной Дар, что как раз собирали для людей боги, и неодолимая сила швырнула его сквозь все пять покровов земли. Дар пробил алмазный покров, затем железный, огненный, водяной и, наконец, каменный. Вспоров земную твердь, он раскрылся, словно жерло вулкана или пасть чудища, и люди увидали сокровища, посланные богами. Из-за Предметов вспыхнула война: полчища западников ринулись в атаку на Шейланд и уморили бы голодом осажденного графа вместе с его войском, если бы не вмешался в дело великий Десмонд Ориджин. Когда воцарился мир, половина знати Империи Полари, даже старый император Телуриан с юным принцем съехались поглядеть на Предмет, сотворенный мыслью Бога-Ювелира…

А теперь этот самый Предмет Хармон-торговец должен отдать скупому тощему типу в халате!

До Лабелина неделя пути, — решил Хармон. Не будет большой беды, боги простят и граф Виттор тоже, если еще неделю Сфера побудет в моих руках. Хотя бы неделю.

Размолвка Полли с Джоакином продлилась и на следующий день. Девушка не показывала носа из-за ширмы, Джоакин молча правил фургоном и был мрачнее тучи.

— Ты чего? — спросил его Хармон вполголоса, чтобы Полли не слышала. — Хватит изображать Ульяну Печальную! Мне, веришь, одного смурного Снайпа вполне хватает.

Джоакин вместо ответа мотнул головой назад.

— Ах, Полли!.. — изобразил удивление Хармон. — Так извинись перед нею, и дело уладится.

— Извинился вчера. Чего еще надо?

— Э, мало ты смыслишь в девицах. Ты не от души извинился, а она хочет — чтобы от души, с раскаянием.

— Это как?

— Сделай подарочек какой-нибудь — девушка вмиг растает. Девицы любят подарки.

— Да ну… С чего мне ей подарки делать? Она все губы дует, разговаривать не хочет, а я ей — подарки?

— Да ты послушай! — Хармон приобнял Джоакина и вкрадчиво замурлыкал на ухо: — Послушай мудрого человека. Купи ей какую-нибудь безделицу — гребешок, платочек, сетку для волос. Тебе оно совсем недорого обойдется, каких-нибудь пару агаток!

— И где же я его куплю? Из города уехали…

— Да хоть бы у меня! Много женских безделиц везем на продажу, уступлю тебе что-нибудь.

Совет торговца по-прежнему казался Джоакину странным, однако парень дал себя убедить. На привале, пока женщины занимались стряпней, Хармон вместе с Джоакином перебрали множество мелкой чепухи, весьма привлекательной для девушек, по словам торговца. Джоакин хмурился, презрительно морщил губы, покачивал головой, однако три вещицы он все же удостоил внимания. Это были: маленькое зеркальце весьма добротной работы, ореховый гребень с перламутровой рукоятью и кулончик с портретом Светлой Агаты. Джоакин спросил о ценах.

— Зеркальце я купил за восемь агаток, — почти честно ответил Хармон, — кулон — за три, а гребень — за полторы. Тебе, как родному: добавь полтинку к любой цене — и бери, что понравилось.

Это привело парня в замешательство. Зеркальце нравилось ему, но было слишком дорого. Гребень, напротив, слишком дешев: не верилось, что всего полторы агатки могут уладить ссору.

— Хороший гребень, — сказал Хармон, — не раздумывай. Тем более, что дешев! Выгода же! А тот, что имеется у Полли — старый и грубый.

— Когда же вы успели его рассмотреть? — с подозрением спросил Джоакин.

— Экая тайна! После Дымной Дали наша блондиночка несколько раз причесывалась при всем честном народе, чтобы перед тобой своими локонами похвастаться. Ты, помнится, глазел во всю.

— Я не глазел. Так, глянул разок…

— Ну что, берешь гребень?

— Ладно. — Джоакин вытащил горсть монет, пересчитал и сказал: — И, знаете, кулон я тоже куплю.

После обеда парень отвел Полли в сторонку пошептаться, а вскоре согласие между ними было восстановлено. Когда обоз двинулся дальше, девушка вновь лучилась радостью и щебетала. Она села впереди, рядом с Джоакином, чтобы вместе любоваться красотами природы. Положила голову ему на плечо, указывала пальчиком то на луг в цвету, то на озерцо, живописно блестящее в низинке, то на облака — дав волю фантазии, можно разглядеть в них фигуры сказочных зверей, играющих друг с другом. Хармон дремал в фургоне, чтобы не мешать парочке.

Полли нашла случай похвастаться подарком любимого. Следующим утром она причесывала роскошные, шелковистые волосы на глазах у всех, как давеча, по пути к Солтауну.

— Красивый гребешок, — подыграл ей Хармон, и Полли с улыбкой сообщила:

— Джоакин подарил мне, и еще так мило извинился!

— Кулон тоже понравился?

— Какой кулон?.. — не поняла Полли.

— Не бери в голову, я оговорился.

Надо же, — подумал Хармон, — кулон с Праматерью красавчик оставил себе! Неужто вдруг сделался благочестивым верующим? Странно это…

Позже Джоакин улучил минутку и поблагодарил торговца за совет: