Я покачала головой.

― Нет, я лучше вернусь на пляж. Куда угодно, но не домой.

Слова звучали как ложь на моих губах. Это был не мой дом… уже нет.

― Мы можем поехать на пляж? Правда, сегодня довольно холодно, нет облаков. Я думаю, мы можем остаться в машине.

Он вздохнул. Я знала, о чем он думает. После роскоши находиться вместе в кровати, ни один из нас не хотел возвращаться к неловким движениям на заднем сиденье.

― Мы можем найти дешевый мотель, ― неуверенно сказал он.

― Мы не можем позволить себе это, ― напомнила я ему. ― Давай просто поедем на пляж и ...

― Мы можем поехать ко мне, ― внезапно сказал Себастьян.

― Извини? ― я правильно его расслышала?

― Да! Отец на ужине с офицерами и с этим придурком. Он всегда остается допоздна и отключается, где придется, ― сказал он с отвращением в голосе.

― Что насчет твоей мамы?

Он указал на клуб своим подбородком.

― Пьет.

― Как она доберется домой?

― Как будто мне не все равно? На такси, вероятно. Но она не заходит в мою комнату. Никогда. Она перестала заходить туда с тех пор, как мне исполнилось десять. ― Он сделал паузу. Его губы сморщились от презрения. ― В любом случае она даже не сможет добраться до своей комнаты, она просто будет спать на диване.

― Я не знаю, Себастьян...

Я чувствовала страх при мысли, что буду в доме Дональда и Эстель, но теперь, когда Себастьян предложил это, я сгорала от любопытства увидеть его комнату.

― Как я попаду в него незамеченной?

― Рядом с домом есть пустырь, и мы пройдем через задний двор. Никто не увидит нас.

В его голосе ощущалось волнение.

― Ладно, ― сказала я, покачав головой от удивления на что, черт побери, я согласилась.

Он улыбнулся мне красивой, широкой, сияющей улыбкой.

Мы ехали, слушая «Лючия ди Ламмермур», ― историю о девушке, попавшей в войну между ее собственной семьей и другим могущественным кланом. И затем она сошла с ума. Я надеялась, что это не было предзнаменованием.

Я припарковала машину рядом с пустырем, убедившись, что она хорошо спрятана, насколько это было возможно на общественной улице.

― Порядок? ― сказал Себастьян, сжимая мою руку.

Я нервно рассмеялась на свое собственное безрассудство.

Он повел меня сквозь темноту, следуя за высоким забором. Когда мы достигли огромного и красивого японского клена, он остановился. Деревья частично скрывали забор.

― Каковы твои способности взбираться наверх? ― он ухмыльнулся.

― Ты шутишь? ― он просто улыбнулся мне. ― Ты не шутишь?

― Я помогу тебе.

Он легко перелез через забор, подтянувшись на своих сильных руках вверх. Очевидно, прежде он делал это много раз. На мгновение он исчез из виду, затем снова появился, его туловище было выше забора, а руки опущены вниз, ко мне.

― Прыгай! Я подтяну тебя!

Я сделала глубокий вдох и подбежала к забору, подпрыгнув так высоко, как могла. Себастьян схватил меня за запястья и подтянул вверх, но наше совместное движение привело к тому, что мы рухнули вниз на газон.

Воздух выбило из моих легких, и несколько секунд я лежала запыхавшись. Себастьян попытался сесть, что было не так уж просто, так как я приземлилась на него.

― Каро! Ты в порядке?

Я не могла ответить.

― Каро!

Я втянула воздух в легкие и начала хихикать.

― Дерьмо! Ты заставила меня беспокоиться. Серьезно, ты в порядке?

― Ох! ― я медленно села, все еще находясь в легкой истерике. ― Если я снова соберусь проходить через твой задний двор, мне придется купить лестницу.

Внезапно он притянул меня к своей груди и страстно поцеловал.

― Что... что это было? ― ахнула я.

― Просто ты такая... смелая! ― сказал он с благоговением.

Я была уверена, что он спутал меня с кем-то другим.

― Так и есть! ― настаивал он. ― Ты всегда справляешься с препятствиями. Боже! Я люблю это в тебе.

Я покраснела от неожиданной похвалы, я, правда, не думала, что заслужила ее, но мне нравилось, что он подумал об этом, и еще больше мне понравилось, что он произнес это вслух.

― Пойдем, ― прошептала я. ― Я хочу увидеть твою спальню.

― Я определенно «за», ― согласился он, тихо рассмеявшись.

Он поставил меня на ноги.

― Подожди здесь секунду. Мне надо убедиться, что никого нет.

Я увидела, как он взобрался по бочке для воды, стоявшей снаружи одной из комнат, и влез в узкое окно. У меня было четкое ощущение, что он наслаждался самим собой.

Я стояла одна в темноте, зная, что окончательно сошла с ума или, возможно, наконец, приняла правильное решение и перестала бороться.

Я увидела свет на верхнем этаже, и мгновение спустя Себастьян открыл заднюю дверь.

― Путь свободен, ― сказал он, ухмыляясь. ― Никого нет.

В полумраке я видела, что кухня Хантеров была чистой и современно обставленной. Но у всего был нетронутый вид, как будто всем этим никогда не пользовались. Я вспомнила, как Себастьян говорил, что его мама никогда не готовила. Я бы энергично взялась за дело на такой кухне. Она была профессионального уровня. Я задавалась вопросом, почему женщина, или вообще кто-то хотел иметь такую кухню, но не использовал ее. Может, ответ был в показухе: кухня для шоу, как и все в жизни Эстель Хантер. Несмотря на роскошный дизайн, в комнате был затхлый воздух: повсюду были коробки из-под пиццы и огромное количество пустых бутылок вина, пивных банок и бутылка ликера, случайно брошенная в мусорное ведро.

Себастьян быстро провел меня через коридор и вверх по лестнице, стремясь проводить меня в свою комнату. Неприятная мысль мелькнула в моей голове: как много раз он приводил Бренду сюда, может, занимался с ней петтингом в своей комнате?

Я пыталась игнорировать это, но мысль была как червь в моем мозгу, извиваясь и все больше просачиваясь внутрь.

Наверху мы прошли несколько пустых комнат, что выглядели как комнаты для гостей, прежде чем Себастьян открыл дверь в конце коридора. По расположению я догадалась, что из его комнаты должен открываться вид на задний двор. Тот факт, что родители поместили сына как можно дальше от своей комнаты, в конце концов, возможно, был хорош для Себастьяна.

Он включил прикроватный свет и задернул шторы. Я могла чувствовать сдерживаемое волнение, которое исходило от него.

Его комната была маленькой, чуть больше кладовки, с узкой односпальной кроватью, прижатой к одной из стен. Несколько старых плакатов с серфингом были прикреплены к единственному свободному пространству на стене, остальное было завешано книжными полками, напичканными компакт-дисками, книгами в мягкой обложке, несколькими книгами в твердом переплете, еще там было нечто похожее на трофеи соревнований по серфингу.

Стоял огромный комод, один из ящиков которого был почти полностью выдвинут, и оттуда болталось несколько футболок.

Мои глаза были прикованы к кровати, которая была завалена джинсами, футболками и бордшортами, которые были на нем вчера на пляже. Однако простынь и покрывало были аккуратно заправлены, почти с военной точностью. Я задрожала от мысли, как Дональд «учил» сына делать это.

Себастьян поспешно убрал одежду, бросив ее на деревянный стул, который уже был завален вещами.

― Она довольно маленькая, ― сказал он смущенно.

― Она очень в твоем стиле, ― сказала я, смотря, как он бросает еще больше одежды на стул. Я повернулась, чтобы посмотреть его книги. Я всегда считала, что многое можно узнать о человеке по его книжной полке. У Дэвида не было книг, он читал только газеты и иногда медицинские журналы.

У Себастьяна было много Конрада, несколько книг Аллана Квотермейна в мягкой обложке, Джек Лондон «Дорога», бесчисленное количество книг о путешествиях, «Красный конь» Корти в переводе попался мне на глаза.

― Что это? ― я вытащила тяжелую книгу в тканевом переплете и провела пальцами по обложке. Я недоверчиво уставилась на него. ― Ты все еще хранишь ее?

Он кивнул, его лицо было серьезным.

Я полистала изображения: Гензель и Гретель, Румпельштильцхен, Рапунц... все ужасные истории братьев Гримм.