– Цыц! – весело рыкнул на Ясноглазку и всех ее малявок капрал Финк. – Прикажу выпороть! Тарелки на землю! Всем сесть, руки за голову, и не шевелиться!

Привычная команда, во всех армиях мира, побежденные выполняют ее, не задумываясь, беспрекословно и быстро. Гражданские задумываются, ворчат, но тоже выполняют: медленно и неуклюже.

На Ясноглазку, капральский рык, вообще, не подействовал. На малявок тоже. Никто из них не сел. А положить руки на голову они просто не могли. Руки у них были заняты, в них малявки держали боевую посуду.

– Щчас… – Ясноглазка улыбнулась. Улыбочка ее не обещала капралу Финку, да и всему отряду наемников, ничего хорошего. Но капрал этого не понял.

– Обнажить мечи! – приказал капрал. Он решил, что пора, как следует пугнуть зарвавшихся ведьмочек. Это была вторая серьезная ошибка капрала Финка.

Солдаты обрадовались. Пугнуть гражданских – это разве не удовольствие? А пугнуть этих хорошеньких маленьких и достаточно симпатичных ведьмочек – удовольствие двойное…

– Дз-з-ы-ы-н-н-н-н… – дружно вырвались мечи из ножен. – Бей! Реж! Круши! – проорали наемники из архипелага Грунд свой устрашающий боевой клич.

Напрасно старались. Не устрашили. На ведьмочек их боевой клич не подействовал. Девчата с каким-то нехорошим интересом разглядывали наемников и ждали, что скажет воевода.

– Девочки, приготовились! – отдала, наконец, команду Ясноглазка.

Известно, что женщинам нравится бить посуду. И делают они это достаточно умело. Явление интернациональное и повсеместное. Оно, в равной мере, относится к женщинам разных стран и разных народов. Возможно, даже, что оно генетическое и заложено еще в давние времена матриархата, когда женщина могла себе позволить и не такое. Но и сейчас, если постоянно тренироваться, можно достигнуть в этом деле достаточно высокого мастерства. Женская половина низушков достигла. Она не била посуду, она била посудой.

Капралы, вообще-то, далеки от всяких теоретических заскоков, они практики военных действий. Финк был опытным, матерым капралом. Но этого он не знал.

– Вперед! – приказал капрал Финк. Это была его третья серьезная ошибка.

Плотной шеренгой, плечом к плечу, отряд закаленных во многих сражениях воинов (все – бесстрашные уроженцы архипелага Грунд) двинулся на низушков. Если точней – на девушек-малявочек из команды Ясноглазки. «Пугнуть, так пугнуть, пусть все выглядит, как по-настоящему».

Если бы у наемников были щиты, рыцарские шлемы и забрала к этим шлемам, кирасы, бронежилеты… Наколенники и щитки на ногах… И еще какие-нибудь средства защиты… Да что тут мечтать. Не было у наемников ничего подобного. А если тяжелой пивной кружкой в лоб? Разве это не остановит даже бывалого солдата? Или горшком со сметаной по кумполу? Не всякий кумпол такое выдержит… Плошкой сладкого ароматного меда в зубы… Что от зубов останется? Получить увесистой миской, плотно набитой квашеной капустой, в грудь, или по ноге – тоже мало приятного.

Шеренга наемников сделала шаг вперед… Твердый, уверенный шаг.

– Бей! Режь! Круши! – как он грозно звучал здесь, на берегу Теплого Ручья, боевой клич наемников архипелага Грунд, в какую панику он должен был вогнать хорошеньких ведьмочек... – Бей! Реж! Круши!

Но, почему-то, не вгонял…

– Девочки, внимание!

Грозная шеренга сделала второй шаг. Наемники были уверены: скоро здесь станет весело… Надо отшлепать хорошеньких ведьмочек? Так нет вопросов! Для солдата это не сражение, не забота, а удовольствие.

– Девочки, приготовились…

И третий шаг… Вот сейчас все и начнется… Вот сейчас наемники бросят мечи в ножны и схватят ведьмочек своими мозолистыми руками, сильными и ласковыми. Вот сейчас ведьмочки и поймут, какими нежными могут быть эти руки… И, какими послушными они сами должны быть. А перед этим надо еще раз пугнуть:

– Бей! Реж! Круши! – за спиной отряда, как всегда, стоял его хранитель Святой Барбатий, со своими отважными капитанами.

– Девочки, начали! – голос у Ясноглазки красивый, приятный, звонкий. Таким голосом песни петь, а не отдавать боевые команды. Хотя, команда прозвучало тоже неплохо.

– И-и-ех! – коллективно взвизгнули девочки и начали…

Их было около сорока невысоких, стройненьких, строгих и веселых девчат. Посуда была их единственным оружием и, как впоследствии оказалось, оружием, довольно убедительным. Если бы битье посуды (битье посудой) включили в спортивные состязания, и определяли степень мастерства, большинство девиц-низушков могли бы претендовать на самые высокие разряды.

Первый залп остановил наемников. Тут даже Святой Барбатий со всеми своими отчаянными капитанами не мог помочь ветеранам. Потому что девицы-низушки поступили совершенно неправильно. То, что они сделали, не лезло ни в какие ворота!.. Наемники привыкли сражаться серьезно: меч – против меча, копье – против копья… В конце-концов – кулак против кулака. А здесь творилось что-то непонятное, совершенно невозможное и недопустимое… На наемников обрушились пивные кружки и горшки, миски, блюдца, плошки, солонки, перечницы… Прямо в голову. В лицо, в грудь, по ногам… Весь разнообразный набор посуды, что создали местные умельцы. И некоторые импортные экземпляры из особо прочной глины. Наемникам еще крупно повезло: в хозяйствах низушков не имелось сковородок.

Затем последовал второй залп. Каждая девица выбирала цель и старалась нанести ей максимальный ущерб. Каждый бросок сопровождался пронзительным «И-и-ех!», каждое попадание в цель, ликующим «Есть!» Конечно, наемники, и после этого залпа не запаниковали. Не такой здесь собрался народ, чтобы впадать в панику. Но эти ведьмочки… Эти тарелки, бутылки и кружки… Слишком все здесь оказалось непривычным. И, вообще, это была не битва, и даже не драка… В битве и драке дерутся обе стороны. А сейчас все было не так… Следовало подумать, стоит ли продолжать…

И после третьего залпа шеренга наемников серьезных потерь не понесла: разбитые лбы, кровоточащие носы, ободранные щеки, заляпанная соусами и салатами одежда… Они вполне могли продолжить наступление. А это значило, подставиться под четвертый залп, и еще... Только Святой Барбатий и его отчаянные капитаны знают, под сколько. Но зачем? Чтобы изрубить мечами девочке-малявок? Такого и в мыслях не было, ни у капрала Финка, ни у остальных. Они ведь не убийцы, а солдаты… Тогда зачем?!. Хуже всего, если солдат не знает, что он должен делать и зачем!

И ран гран капитана Кромба нет…

Стараясь не терять достоинства и не нарушая строя (все-таки ветераны, побывавшие не в одном жестоком сражении), шеренга медленно попятилась. Попятишься, если тебе в лицо летит посуда, да еще с остатками домашней лапши и кетчупа, козлятины, куриных пупочков и широкого набора разнообразных салатиков.

Девочки поняли. Четвертого залпа не последовало. Но боевую посуду они из рук не выпускали.

Все это произошло так быстро, что мужская часть свадьбы, как она ни торопилась, только-только успела еще добежать до таратаек. Еще и колья не разобрали…

А шеренга застыла. Уйти отсюда наемники тоже не могли. Следовало дождаться ран гран капитана Кромба.

* * *

Несмотря на отмеченные ран гран капитаном недостатки, соревнование лягушат проходило организованно, четко и занимательно. Спорт – есть спорт, а победа всегда прекрасна, даже, если речь идет о лягушатах. Кромб увлекся необычным зрелищем, несколько раз угадывал победителя и пожалел, что здесь не принято делать ставки… Но долго наблюдать за увлекательным соревнованием ему не пришлось. Во время пятого заплыва, со стороны, Радушного Поля, где отряд наводил порядок, послышались непривычные звуки. Звон… или треск… А верней, и звон, и треск одновременно. Причем все это сопровождалось резкими, не совсем понятными выкриками… Кромб прислушался.

«Бьют посуду, – вскоре определил он. – Бьют массово. А битая посуда не к добру», – Гран капитан Кромб вырос на бедном архипелаге, на бедном острове, в бедном поселении, и в бедной семье. Посуды в доме было мало, каждая плошка на счету, такие там были местные ценности. За каждую разбитую тарелку или глиняную кружку детей нещадно драли. И это было правильно. Посуду создают не для того, чтобы ее били. Если бы существовало движение противников битья посуды, он непременно принял бы в нем самое активное участие.