— Но тогда кровь уже больше не будет чистой. Ведь понятно, что Руне не захочет чужой примеси?

— В дни его молодости даже не слыхали о надежных противозачаточных средствах. Вероятно, дед полагает, что сейчас уже поздно. В том смысле, как произошло с твоей бабушкой… Ну, когда дело раскрылось…

— Если его волнует только это, то можешь заверить старика, что опасности нет, я об этом позаботилась.

— Сомневаюсь, чтобы он поверил твоему слову.

Кирстен долго молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Если она согласится, то получит в одном лице и мужа и любовника, но у нее по-прежнему не будет его любви. Могла ли она пойти на это?

— А как же Ингер? — вдруг спросила она и увидела, как изменилось его лицо.

— Ингер не имеет отношения к делу.

— Но она же любит тебя, — запротестовала Кирстен. — Ты должен знать.

— Э то не имеет значения, — отрезал он. — Ты единственная, на ком я женюсь.

— Только если я скажу «да»!

— Так скажи. — Он опять притянул ее к себе и целовал со страстью, смешанной со злостью. — Скажи!

— Хорошо — да! — Согласие было буквально вырвано натиском его воли. У нее не оставалось выбора, успокаивала она себя. Жизнь Руне зависела от настойчивости внука. Могла ли она рисковать и отнимать у старика оставшиеся года? — Ладно! — уже мягче произнесла Кирстен.

В его ярких голубых глазах, пожалуй, больше покорности, чем триумфа, подумала Кирстен. Что ж, менять решение поздно. Если у нее будет время, она сумеет заставить его полюбить себя. Не стоит в этом сомневаться. Она должна заставить его полюбить себя! Кирстен жадно поцеловала его, дав волю естественному чувству, и сердце у нее запело от полученного ответа. По крайней мере он все еще хотел ее. Пока она может довольствоваться этим.

Он взял ее лихорадочно, почти яростно, будто злость тоже играла немалую роль в его желании. И нежность вернулась к нему только в конце, когда он прижался губами к виску, к которому прилипла прядь ее влажных волос. Он что-то бормотал на родном языке, но она не могла понять. Слова замерли у нее на губах, она никак не могла решиться выговорить их. Все хорошо в свое время, убеждала она себя. Все в свое время.

— Должно быть, уже пять, — вместо непроизнесенных слов пробормотала она.

— И мы должны успокоить Руне, — согласился Терье, выпуская ее из объятий. — Надеюсь, ты не ждешь от него слишком многого. Ему нужно время, чтобы воспринять случившееся, хотя именно он настаивает на том, чтобы я поступил с тобой как порядочный человек.

— Я постараюсь быть терпимой, — пообещала Кирстен. — Мы должны сказать ему вместе?

Он рывком встал и потянулся за поспешно сброшенной одеждой.

— Ты должна позволить ему некоторое время привыкать к тебе.

— Боже мой, что я скажу родителям? — вскакивая, воскликнула она, будто только сейчас до нее дошло случившееся.

Терье, нахмурившись, с минуту постоял в раздумье.

— Мы скажем, что хотим пожениться. Другого выхода нет.

— Ты поедешь со мной? — с облегчением выдохнула она.

— По-моему, надо поехать, — ответил он. — Мне кажется, твои родители захотят, чтобы свадьба была в Англии. Сколько тебе понадобится времени на приготовления?

— Не знаю. — Кирстен до этой минуты не сознавала предстоящих сложностей. Даже сказать родителям, что она собирается замуж, будет нелегким делом. А огорошить их поспешной свадьбой? Об этом не может быть и речи. — Наверно, месяца три.

— Три месяца! — Терье покачал головой. — Это слишком долго.

Интересно, для кого долго? Для него или для Руне?

— Мне надо предупредить на работе, — напомнила она. — Им придется найти другого квалифицированного гигиениста.

— А тем временем мы будем жить отдельно?

— А что можно еще сделать? — Она беспомощно взглянула на него.

— Быстро устроить свадьбу прямо здесь, в Бергене, — решительно отрезал он. — Только тогда Руне будет спокоен.

И она тоже, мелькнула неожиданная мысль, но Кирстен быстро ее прогнала.

— Я не могу обрушить на родителей свое замужество как свершившийся факт. Это сломит их.

— Они справятся. Ты уже вполне взрослая, чтобы принимать решения, когда сама захочешь.

— Если исключить, что это не мое решение? — напомнила Кирстен. — Это решение Руне.

На лице Терье мелькнуло выражение, которое она не сумела прочитать.

— Тем больше оснований устроить все дело быстро.

— Не могу, — вздохнула она. — Я и правда, Терье, не могу.

Мгновение ей казалось, что он собирается продолжать спор, но Терье, пожав плечами, предложил:

— Тогда пойдем на компромисс. Гражданская церемония в Англии займет не больше времени, чем здесь.

Кирстен знала, что принять ее гражданский брак для матери будет так же трудно, как и само ее замужество. Она не могла даже представить, с чего начать, когда ей придется объяснять родителям причину такой сверх поспешной свадьбы. Сказать им правду? Тут она легко представляла тот шок, какой им придется пережить. Нет, она просто не сможет сказать такое.

— Нет, это не годится, — возразила она. — Мы можем сократить время подготовки, но свадьба должна быть в церкви и, как полагается, с церемонией оглашения. То есть на это уйдет не меньше трех недель, даже если викарий сумеет все устроить без задержки.

Совершенно нереальная ситуация, ошеломленно думала Кирстен, ожидая ответа Терье. Она сидит в чужом доме и обсуждает планы свадьбы с мужчиной, которого не знает и полной недели! Конечно, все выглядело бы совсем по-другому, если бы они оба безумно влюбились и не могли бы дождаться того часа, когда будут вместе. В глубине души мать большой романтик, и такой сценарий она бы сердцем приняла. Но вряд ли ей и Терье удастся убедить миссис Харли, что дело обстоит именно таким образом.

— Если свадьба должна быть в церкви, она будет в церкви, — решил Терье. — А сейчас, пока ты одеваешься, пойду скажу Руне.

Он не сделал попытки еще раз поцеловать ее, а только улыбнулся и вышел. Кирстен собрала все силы, пытаясь что-то начать делать и сознавая, что до обеда осталось десять минут. От встречи со стариком она многого не ожидала. Он мог настаивать на свадьбе, но едва ли его отношение улучшится после того, что она сделала. Атмосфера во время обеда не обещала быть приятной.