– Да, – мне было очень стыдно, что взяла его вещи без спросу.

– И-и-и-и….?

– Ну, мне было так страшно, а ты надевал этот свитер утром и он тобой пах – с ним не так было страшно и спать, и вообще… вот я его и одела… Не сердись на меня, пожалуйста. Мне очень стыдно, – совсем тихо закончила я. Фир подошел ближе и обнял.

– Я совсем не сержусь. Если тебе нужны будут какие-то мои вещи – можешь брать любые. Только, если я поблизости, то просто говори, что там что-то взяла или положила туда-то. Чтоб я не искал, в случае чего, того, чего там не будет. Магией, извини, не буду лечить – неизвестно, как будем выбираться, лучше пока поберечь силы. Иди пока, переодевайся и отмывайся, скоро выходим.

Переодевшись кое-как, я вышла в комнату. Фир уже тоже сидел совсем чистый, но без туники, в одних только штанах и сапогах. Хм-м-м… ну, оно, наверно, понятно, почему за ним все те девушки бегали в деревне. Хотя, на мой взгляд, вот так чтобы поразиться и пасть к ногам, так как-то не-е… наверно, привыкла уже…

– Ну что, давай, лечи, лучник ты мой, – и повернулся ко мне боком. На столе уже все было приготовлено. С одной стороны, прямо рядом с Фиром, лежали лечебные мази и бинты, а с другой стороны – продукты. Еще на столе лежала новая пара перчаток для меня, чтобы поменьше тревожить руки. Как оказалось, Фир уже сбегал в погреб за продуктами. Киш, тихонько урча, доедал что-то в тарелке. Сначала Фир помог мне надеть перчатки, а уже потом я приступила к его плечу.

– Извини, – прошептала я, бинтуя, уже обработанную руку Фира.

– Ничего, мышонок, ты все сделала правильно. Ты – молодец. Сделала так, как я тебя научил. Даже выбрала так, чтобы меньше болело и мешало. Так что, я совсем не сержусь.

Дальше мы довольно быстро поели, и Фир поднялся на крышу.

– Все плохо, малышка, нам придется уходить сейчас, пока есть хоть какой-то шанс. Завтра с утра их будет уже слишком много. Ты сильно устала?

– Не очень, я проснулась всего пару часов назад.

– Вот и отлично, давай бегом в свою комнату, клади все, что нужно к себе в сумку и пошли. Раздевайся до портков и туники. Сейчас дам тебе травы. Разотрёшься ими полностью. Сильно-сильно. Чтобы я этот запах мог услышать из столицы. А еще призовёшь Киша. Он должен спрятаться. Дальше мы выходим, и ты держишься за мной. Они тебя сразу не учуют, а в предрассветных и закатных сумерках они плохо видят, полагаясь на нюх. Когда я скажу – беги. Побежишь, меня не жди. Я тебя догоню, не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно будет увериться, что мы уйдем без преследования. Постарайся потише, и никакого Киша – они его уже учуяли и быстро выйдут на тебя, если он появится. Все-таки «темные охотники». На рассвете или может быть раньше, ты меня увидишь. Помнишь, что я тебе подарил у бабушки, так вот спросишь: «Где мой такой подарок» – именно так и спросишь, слово в слово. Ты знаешь ответ, и я знаю ответ, а вот охотники нет. Если ответят неправильно – зови Киша и беги, к воде беги, они за тобой в воду не сунутся. Но, надеюсь, ты их не встретишь – запах должен будет все отбить и даже подсознательно их оттолкнуть.

Бежала я долго, пока не почувствовала, что совсем выдохлась и закололо в боку, а потом пришлось быстро идти. Было темно, и я все время спотыкалась о корни и кочки, несколько раз я даже упала. А потом лес стал редеть, и луна на небе мне позволяла уже рассмотреть что-то больше, чем деревья впереди меня. А еще было холодно. Очень холодно. Вернее, пока я бежала, то холодно не было совсем, а вот потом, у меня уже зуб на зуб не попадал, и я чувствовала, что заболеваю.

Первое время, убегая, я еще слышала вой и рычание диких. А потом, к ним присоединился лязг мечей. Фир … Но вскоре остался только бешеный стук моего сердца и звуки ночного леса. Диких слышно не было, да и Киш притих. «Надеюсь, с тобой все там хорошо, вредный эльф». Пусть с ним все будет хорошо…

Фир догнал меня, как и говорил к рассвету. Небо только стало сереть на восходе. Я услышала шаги, обернулась и замерла. Это был Фир, весь в крови, но живой Фир. Я уже сделала к нему шаг.

– Фир…

А потом вспомнила.

– Фир… а где твой подарок?

– Всегда со мной, мышонок, – и приложил руку к груди. Хм-м… ответ, в принципе, правильный. Видимо, эльф понял, что я не совсем поверила его ответу и, морщась, вытащил свой солнечный камень из-за ворота туники. Бормоча что-то про недоверчивого ребенка.

– Фи-и-и-р-р-р… – бросилась к нему на шею я.

– Ох… все хорошо уже, малышка… все хорошо… пусти, мышонок… нам нужно идти, – но сам все равно крепко обнимал. Когда я, наконец, от него отстранилась, то вспомнила, что он весь в крови.

– Фир, – уже испуганно.

– Нет времени, там, в большинстве, не моя кровь, не переживай, да и смотрится ужасней, чем есть на самом дела. Пошли, нам нужно добраться до перехода к закату.

Ближе к обеду мы подошли к реке. Лес уже довольно давно закончился. Переправа далась тяжело нам обоим. Мне, из-за того, что не знала, что и как делать, куда лучше поставить ногу или где возможная яма. Да и течение не помогало. А Фир? Было заметно, что он устал. Очень устал, но упрямо движется вперед и мне помогает.

Где-то посередине реки, Фир схватил меня за руку и защелкнул красивый витой браслет на ней, он состоял как бы из трех половинок, крепящихся друг к другу тоненькими цепочками. Когда браслет защелкнулся – место соединения засветилось.

– Все, теперь они тебя так не видят и не чувствуют, браслет скроет тебя от них.

– А ты? Тебя они видят?

– Нет, – и показал на своей руке такой же браслет.

Еще через пару часов показался лес. А дальше, Фир стал все больше и больше в лесу забирать влево. По дороге мы собирали все встречающиеся дрова и хворост. Хорошо, что в сумку, что Фиру, что мне, было можно засунуть, что угодно, и она не изменит ни вес, ни размер, а то бы я уже давно согнулась под тяжестью вещей. Вскоре мы вышли на большую поляну с камнями. Их было множество. Гигантских и совсем маленьких камней. Фир, обходя совсем уж большие, вышел почти на середину поляны и замер. Когда я подошла к нему, то увидела перед ним темную, небольшую, всего метра полтора, яму.

– Там озеро, Кьяра, большое, подземное. Холодное и глубокое. До него метров десять. Нам нужно вниз. Не бойся. Прыгнешь – задержи дыхание. Когда входишь в воду – постарайся сгруппироваться. В какой-то момент почувствуешь в воде, что достигла дна. Это, конечно, обманно, но ты не зевай. Сразу же начинай всплывать. Готова?

Я помотала головой. Нет, нет, нет. Не хочу…

– Все хорошо будет, осталось чуть и отдохнём. Пошли…

И мы прыгнули. Ох-х-х… вода была ледяная. Даже холоднее, чем там, под горой. Бр-р-р-р. Я все сделала, как и говорил Фир. Когда я очутилась, наконец, на поверхности, Фир меня уже там ждал.

– Туда, вон видишь – выступ, поплыли.

Нас потряхивало от холода. Вода была холодной, так что толком отдохнуть мы не смогли, так как боялись, что ноги сведет судорогой, и мы, вообще, никуда не выплывем. Нет! Доплывем, не можем не доплыть! Но вот потом придется подтягиваться, так как выступ был довольно высоко. Надеюсь, сил хватит. Доплыли. А сил не хватало. Вернее, может и хватило бы, но руки так замерзли, что пальцы не слушались, и ухватиться за выступ я так и не смогла. Зато у Фира легко все получилось. Хоть я и видела, что он так же дрожал, как и я, но ему это все никак не помешало. Он ухватился руками, подтянулся и вылез. А потом свесился вниз и меня подтянул, можно сказать, что вытащил за руку.

Было очень холодно и каждое движение вызывало новый поток холодной дрожи. Хотелось сесть, скрутиться плотнее калачиком и отдохнуть. Все больше и больше усталость брала свое. Но останавливаться Фир так и не позволил – протащил еще метров триста, не меньше, и только тогда остановились. Я устало опустилась, на ближайший камень. А Фир, тем временем, стащил рубаху, вытащил свой нож и обрезал свою косу. Коротко, возле самого затылка, а потом еще раз – собрал свои волосы в хвост на макушке и еще раз обрезал. Получилось совсем коротко и очень неровно, а еще, совсем неправильно. Потом он подошел ко мне, и обрезал так же и мои волосы. Сначала я хотела увернуться, зачем столько отращивала-то, если вот так обрезать. Да и потом сам же настаивал, а тут так взять и обрезать. Но вот шевелиться совсем не хотелось, было лень и очень холодно. Да и как-то стало почти все равно, ну и что, что обрезал, сама же хотела. Все на что меня хватило, это хрипло выдавить из себя: