— Какой наблюдательный молодой человек, — всплеснула руками старушка, — дело в том, что я ехала от подруги, у которой была в гостях. И моя карета поломалась недалеко отсюда.

— Я ничего не смыслю в каретах, — немного грустно сказал я. Таком светлому человеку хотелось помочь.

— Ой, там пара пустяков, колесо немного сдвинулось, его надо всего лишь поправить, а у меня один кучер, а он один не справится. Хотя смотрю на тебя и думаю, сил — то у тебя, поди, тоже немного, — задумчиво изрек этот 'божий одуванчик'.

— Я бы помог, но мне спешить надо, — сказал я. Не то, чтоб я забыл про месть. Просто бабушка вызывала искреннее желание помочь. Она ведь не день может прождать на этой пыльной дороге, пока какая‑то карета, или повозка проедет.

— На тот свет всегда успеешь, — неожиданно серьезно сказала бабушка.

— Что? — переспросил я, надеясь, что это мне послышалось.

— Говорю, что успеешь. Дела подождут. Пошли. Это много времени не займет, — бабуля улыбнулась и медленно пошла по дороге.

— Догоняй, я далеко не убегу, — улыбнулась женщина, а я вздохнул и пошел следом. В самом деле, что сделают пять минут? Меня они не спасут, а человеку помочь — хорошее дело.

— Вот и правильно, — словно в ответ на мои мысли улыбнулась бабушка и зашагала дальше. Хотя ответ вполне можно было прочесть по лицу.

— А мы тут ехали — ехали и такое случилось, — жаловалась женщина, расписывая подробности. Я лишь снисходительно улыбался, похоже, собеседник для этой дамы большая удача.

— Заговорила я тебя совсем. Просто давно не общалась с молодым поколением, — смутилась старушка.

— Ничего. Бывает, — улыбнулся я, когда мы подошли к карете. Она не представляла собой ничего особенного, из светлой породы дерева без позолоты и прочего. Совсем обычная, какой пользуются горожане во всех империях. Интересно, кто та женщина, ведь оборотня я в ней не чувствую, но она определенно местная.

Вон и кучер, мужчина лет шестидесяти с аккуратной короткой белой бородкой в фиолетовом старомодном костюме и кружевной рубашке. Может, сын? Вообще складывалось ощущение, что я прошлый век попал, эти двое были похожи на картинки, сошедшие из книг по истории.

— Беатрис, этот мальчонка вряд ли сможет помочь, карета для него слишком тяжелая, — встретил он нас.

— Не смотри на мышцы. Может, он придумает что‑то, — отмахнулась от него бабушка, словно от надоедливой букашки, а я обошел карету вокруг. Действительно, похоже, они неудачно попали в яму, и колесо стояло немного под наклоном.

— Вам повезло, что удалось избежать аварии. Если колесо отлетело, вас могло бы унести в овраг, — сказал я, закончив осмотр.

— Мы ехали медленно, но похоже этой рухляди уже пора на свалку, — развел руками мужчина.

— Спасибо, дорогой, но мне еще рано на свалку, — звонко рассмеялась Беатрис. Это ее муж? Он же ей как минимум в сыновья годится!

— Вы можете поправить колесо? Я подниму карету, — сказал я, глядя по сторонам.

— Да. А ты сможешь? Какой‑то ты хрупненький, — засомневался дед.

— Смогу, — хмыкнул я. Неподалеку находилось сухое дерево, в которое, по всей видимости, попала молния, отколов большую ветку. Взвалив ее на плече, я вернулся к карете, пододвинув ветку под низ, вблизи колеса.

— Готовы? — спросил я, приготовившись поднимать карету. Хоть силы у меня и не мало, но рычаг из ветки позволит ускорить процесс и уменьшить затраты силы.

— Да, — сказал мужчина, достав из кареты какие‑то инструменты. Похоже, подобная поломка для них не новость, раз инструменты возят с собой.

— Давайте, — сказал я, подняв карету. Не скажу, что это было легко, но и не тяжело — сложнее всего было удерживать ее в одном положении.

Когда мои силы были уже на исходе, дедуля отошел и сообщил о том, что закончил.

— А теперь мне пора, — сказал я.

— Мы бы хотели как‑то отблагодарить тебя, — сказала бабушка.

— Спасибо, не нужно, — отмахнулся я.

— Тогда спасибо тебе за помощь, дорогой. Мы не думали, что ты сможешь поднять карету, но твоя смекалка много значит. Будь осторожен, путь по пустынной дороге может хранить много опасностей, — многозначительно изрекла бабушка, а я попрощался и ушел. Надо спешить, чтоб успеть во время, а до столицы еще пару часов пешего пути.

— Умный мальчик не по годам, — послышался мне вслед голос старушки, а я улыбнулся и пошел дальше. Колоритная парочка!

Не прошло и часа, как впереди из‑за деревьев замаячили шпили домов и разноцветные крыши. Дорога же, по которой я шел, вильнула влево и слилась с главной дорогой, по которой тянулись повозки и шли люди, спешили поздравить правителя. К ним я и примкнул.

— Мальчонка, ты откуда? — недалеко от меня оказался дед. Оборотень.

— Да из деревни иду, — назвал я одну из далеких, чтоб рядом никого из "односельчан" не оказался.

— И тебя тоже погнали? — с долей сочувствия произнес мужчина.

— Что? — переспросил я.

— Спрашиваю, тебя тоже погнали? Нас вон солдаты селами гонят на площадь, так мы рядом живем. Вооон в ту сторону километров десять будет. А ты ведь не меньше сотни прошел. Неужто из тех краев тоже гонят?

— Слушай, Наим, ты бы поосторожней со словами, — высокий сбитый парень с коротким ежиком рыжих волос на голове опасливо огляделся по сторонам.

— Да ладно тебе, Куртен, мне уже давно нечего боятся, — отмахнулся дед. Худоба, морщинистое лицо, длинная борода и обильная лысина на голове свидетельствовали о том, что ему уже давно больше семисот лет, а простая чистая, но поношенная одежда и мозоли на загорелых руках говорили о том, что старик часто работает в поле. Вот только, похоже, этот труд излишнего богатства ему не принес…

— Тебе — нечего, но подумай о детях. Вдруг твои слова передадут куда надо и вздернут на виселице. Тебя и семью твою, чтоб неповадно было, — сказал Куртен, а дед тихо вздохнул и замолчал. Что ж это за порядки братец ввел?! Какого черта здесь людей без суда вешают? Или был суд?

— Простите, я издали. Что это за история? Может, их за что‑то серьезное засудили? — спросил я. Похоже, моя новая внешность располагает ко мне людей.

— Засудили? Ты, верно, шутишь? — рассмеялся старик, закашлявшись, — солдаты теперь есть в каждом селе, хотя наверно не в каждом, раз ты ни сном, ни духом. Они следят за порядком, хотя на самом деле собирают сплетни про правителя и наказываю неугодных. Как‑то один из нашей деревни сказал, что при Фенроду жилось лучше, так ему двадцать плетей всыпали. А однажды в какой‑то деревне один мужик, выпив лишнего, возмущенно высказался против короля и на следующий день уже болтался в петле на площади вместе с женой и ребенком.

— Это же бесчеловечно, — у меня не было слов от осознания параноидального маразма Рафина. О человечности можно не говорить, в этой твари от человека давно ничего не осталось. Но ведь он не может не понимать, что такое отношение просто не останется без внимания. Куда Совет Магов смотрит!?

— О нас нынче мало, кто думает, — вздохнул старик, глядя куда‑то вдаль. Его лицо приняло задумчивое выражение лица, бесполезно было выспрашивать о чем‑то, мысли старика были где‑то далеко.

Леарина

Вот уже час мы неслись вслед за Майей, а я, отрешившись от всего, закрывшись от мыслей всех живых существ, пыталась разобраться в себе, разработать хоть какой‑то план действий, что мог бы пригодиться в сложившейся ситуации.

А что если я зря спешу за ним? Вдруг мое появление помешает какому‑то спланированному плану? Нет, этого не может быть. И он сейчас совсем один. А вдруг амулет перестал действовать раньше, чем Нейт успел что‑то предпринять? Что если его схватили?

— Милая, еще немного, — прошептала я, нагнувшись низко — низко к лошади, а она шумно выдохнула и послушалась.

Лишь бы успеть. Только бы он не успел ничего натворить…

Уже несколько минут у меня болью в висках отдавалась какая‑то мысль. Настойчивое, жужжащее ощущение, будто что‑то витает вокруг моей ментальной стены, но не может через нее перелететь, а пробить не в силе.