"Природа" у греков совсем не то, что в сегодняшнем материализме; без сомнения, можно отождествить ее именно с женским началом. В традиционном символизме вообще сверхчувственное, сверхприродное отождествляется с мужским, в то время как категории природы и становления - с женским. Согласно Аристотелю, эти два начала полярно противоположны: перед лицом неподвижного чистого принципа находится "природа", в которой "неподвижный двигатель" пробуждает реальное движение, возможность существования "материи", проявления индивидуации. На ту же самую двойственность намекает диада Неба и Земли, полярность принципов уранического и теллурического (хтонического), эти космические символы вечно мужского и вечно женского.
Для женского начала есть еще символ, о котором мы уже говорили, - Вода. У нее много символов: прежде всего недифференцированная жизнь, предшествующая форме, не нашедшая эту форму; далее - все, что течет, струится, все настойчивое и переменчивое, и, наконец, это принцип рождения в мире, именуемом древними подлунным; вода - начало всяческого плодородия и роста, происходящего на земле. С одной стороны, говорят о "влажном родовом начале", с другой - о "водах жизни" и даже о "божественных водах". Добавим, что вода символизирует горизонтальное, в аристотелевских категориях - лежащее -, противоположное всему вертикальному,,, восстающему, прямому, правому, мужскому началу, изображаемому древними помимо всего прочего символикой фаллической или итифаллической (стоящего фаллоса).
В противовес Воде - началу женскому - возникает первая мысль о мужском характере Огня. Однако, как и в большинстве других случаев, следует иметь в виду поливалентность традиционных смыслов, так сказать, их способность принимать разные значения, не исключающие друг друга, но подчиняющиеся разной перспективной логике. Так, при рассмотрении "мужского" Огня выступают разные его аспекты (например, в индийской традиции, двойное рождение Агни, в классической - двойственность теллуро-вулканического и небесно-уранического огня); Огонь, взятый как пламя согревающее и питающее, в равной степени можно считать символом женского, и в этом качестве он играет важную роль в индоевропейских культах: Астарта, эллинская Гестия и римская Веста персонифицируют именно этот смысл огня (Овидий, VI, 291: Веста - живое пламя); огонь в домашних и общественных культах, например, вечный священный огонь, горевший во- времена Цезарей и выносимый на официальные церемонии, огонь, сопровождающий в походах каждое греческое и римское войско и горевший при нем день и ночь, означал женский аспект божественного - жизненную силу, оживляющий элемент. Отсюда античная идея - лишение культового огня есть знак смерти, это уже не полнокровное бытие, но исчезающая, рассыпающаяся жизнь.
Двигаясь на восток, находим те же символические связи. Дальневосточная традиция знает диаду Небо- Земля, в которой Небо отождествляется с "активным совершенством" (k'ien), а Земля - с "пассивным совершенством" (khuen). В Великом Трактате
читаем: "Мужское соответствует творящему, женское - воспринимающему", и далее
: "Творящее порождает великие начала, воспринимающее приводит к благому концу их следствия… Земля оплодотворяема Небом и проявляется тогда, когда это необходимо… Следуя Небом, она встречает своего Хозяина и идет его путем, соответственно мировому порядку". Как и у пифагорейцев, на востоке бинер (двойка) соответствует женскому началу, нечетные числа - Небу, четные - Земле. Единица есть мужское начало, двоица - женское, триада - снова мужское и возвращение к Единице, но уже не к Единице-в- себе, чистому Небу, а как бы Небу, прошедшему сквозь Землю (1+2=3); таким образом, в мире становлений все несет отпечаток высших начал, отраженных в образах.
Вообще нумерический символизм всеобщ. Мы находим его и на Востоке, и в европейском средневековье, у Данте. Он лежит в основе древнего правила: Numero seus impare gaudo.
В дальневосточной традиции метафизическая диада наиболее полно выражена в форме пары yang-yin, начал, уже упоминавшихся нами, которые являются опреде- ляюще-элементарными (eul-hi). Yang есть небесное, деятельное, позитивное, мужское, а yin - земное, пассивное, отрицательное женское. В графической символике yang обозначается прямой чертой "-" а yin - прерывистой "-", что соответствует идее "двух" или, в платонизме, - "другого".
В "Книге перемен", фундаментальном тексте китайской традиции, представлены триграммы и гексаграммы, составленные из этих элементарных знаков, - они являются шифром и одновременно ключом к любой ситуации в мире - в природном цикле, во вселенной, равно как и в человеческих и общественных отношениях. Все явления, формы, сущности есть лишь изменения в шкале сочетаний yang -yin; из них складывается окончательное и онтологическое и динамическое единство. В динамическом аспекте yin-yang противоположны и одновременно взаимодополняющи. Свет и солнце имеют природу yang, тьма и луна - yin; горы - yang, равнина - yin; дух - yang, душа и жизненная сила - yin; чистое, светлое - yang, темное, подспудное - yin, и так далее. Преобладание yin определяет женщину, yang - мужчину, потому, что чистые yin и yang выступают как субстанции абсолютно женского и абсолютно мужского. Переводя все это на язык эллинистической традиции, свойствами yin являются холод, влага и тьма, свойствами yang - сухость, ясность, просветленность. В том, что касается принадлежности холода к yin, возникает представление о противоречии с вменением женскому началу тепла, огня и жизненной силы; но в то же время следует помнить о холодном лунном свете, о холодности таких богинь, как Диана, персонифицирующая этот свет; и в то же время, чтобы понять женское, женщину, мы должны рассматривать все это в совокупности. Началу yin принадлежат тень, темнота, нераскрытые силы, предшествующие форме, все, что у человека составляет витальную, ночную сторону души, что относится к связи ночных и женских божеств, к земным глубинам, к ночному, Nux, изидическому, материнско-колыбельному по отношению к рождающемуся дню; день же имеет черты ясности, просветленности, солнечности, черты yang, находящие выражение через погружение в двусмысленную тьму рождающих сил, женскую субстанцию, первоматерию.
В индийской традиции мы встречаем все те черты все того же символизма, о котором здесь рассказывается. Система Sвmkhya пронизана основной темой дуальности принципов purusha, изначального мужского prakrtо, "природы", первосубстанции или первоэнергии всякого становления и движения. Purusha - отдельное, бесстрастное, "олимпийское", чисто световое - находится в бездействии, подобно аристотелевскому "неподвижному двигателю", эллинскому. Через некий акт присутствия - "отражения" - это первоначало как бы оплодотворяет prakrtо, нарушается равновесие возможностей (gыna) и начинается развертывание мира проявлений. В метафизическом и интеллектуальном тантризме эта концепция переживает самое интересное развитие. В индуизме бог Шива - андрогин, Ardhanозvara. В Тантре же мужское и женское начала божества разделяются, Purusha - Шива, а prakrtо или "природа" - Шакти, понимаемая как его супруга или "могущество" - санскритское слово зakti одновременно означает эти два понятия. Через их союз, их любовные объятия рождается мир: точная формула - Зiva - Зakti - samyogвt jayate sashtikalpaia.
Согласно Samkhya, мужское начало или Шива занимает "неподвижное" положение, определяющее движение; Шива пробуждает Шакти; но именно последняя действует активно, начинает и "порождает". Эта идея содержится, среди прочего, в символизме сексуального союза, в котором женщина, Шакти, субстанция огня, играет активную роль и первая обнимает божественного, созданного из световой субстанции мужа, скипетроносца, остающегося всегда неподвижным. Это то, что именуется viparita-maithuna, перевернутое объятие, которое мы часто встречаем на священных индо-тибетских изображениях, в частности, на статуэтках, называемых Yabyum chudpa.