Между тем стало смеркаться, и Потемкин пригласил императрицу со всею высочайшею фамилиею в театр, устроенный в одной из боковых зал, куда последовала и часть гостей, сколько то позволяло пространство комнаты. Когда занавесь поднялась, на сцене появилось лучезарное солнце, в средине которого, в зеленых лаврах, сияло вензелевое имя Екатерины II. Поселяне и поселянки, воздевая к солнцу руки, выражали движениями свои благоговейные и признательные к нему чувствования. За сим следовали две французские комедии и балет. В балете представлен был смирнский купец, торгующий невольниками всех народов, между которыми, однако же, не было ни одного русского. «Мысль самая льстивая! — восклицает один из биографов князя Потемкина, — она долженствовала натурально привести на память опустошительные набеги татарские на Россию и заставить сравнить ужасы тогдашних времен с счастливым веком Екатерины II». Спектакль был с намерением протянут, чтобы дать время надлежащим образом осветить дворец. Наконец все было готово, и высочайшая фамилия приглашена была хозяином сначала в большую залу, потом в зимний сад.

Там все уже приняло иной вид. Дворец освещен был ста сорока тысячами лампад и двадцатью тысячами восковых свеч. Он был буквально залит светом, всюду отражавшимся в бесчисленных зеркалах, всюду дробившимся в хрустале и драгоценных украшениях. Здесь огонь сверкал, как бриллиант, там, как рубин, тут, как изумруд; эффектно перемешанные и переплетенные между собою, малиновые, розовые, синие, зеленые, желтые огни составляли гирлянды, сливались в радуги, сияли звездами. «Неужели мы там, где и прежде были?» — спросила Потемкина Екатерина, невольно изумленная, но видимо довольная неожиданно представившимся ей великолепным зрелищем. Пошли потом в зимний сад. Там заливались на все голоса соловьи и другие птицы, курились тонкие ароматы, картинно рисовались на зелени травы и деревьев колоссальные искусственные цветы и плоды. На зеркальной, украшенной хрусталем пирамиде, находившейся между храмом и листвяной беседкой, сверкало бриллиантовыми литерами имя «Екатерина», и от этого имени исходило на все стороны сияние. На других пирамидах горели трофеи и составленные из фиолетовых и зеленых огней вензеловые имена наследника престола, его супруги и обоих великих князей: Александра и Константина Павловичей. Когда императрица со своею свитою подошла к храму, на ступенях его Потемкин упал на колени перед изображением государыни и благодарил ее за все ее благодеяния. Екатерина ласково подняла его и поцеловала в лоб.

По возвращении высочайших особ в залу начался бал. Он открылся польским «Гром победы, раздавайся», с трескотней литавр, пением и пушечными выстрелами. Императрица во время бала играла в карты с великою княгинею Мариею Феодоровною; а гости, кроме обыкновенных танцев, забавлялись плясками русскою и малороссийскою, музыкою, устроенными в самых апартаментах качелями и разными другими увеселениями. Прохладительные напитки, плоды, конфекты и т. п. подавались беспрестанно. Потемкин не скупился на угощение своих посетителей.

Угощался и веселился по-своему и народ в дворцовом саду, который тоже весь горел огнями. Иллюминованы были беседки, иллюминованы аллеи, иллюминованы суда, стоявшие на прудах, иллюминованы берега самых прудов. Роговая музыка и хор песенников попеременно услаждали многочисленную публику.

В двенадцатом часу начался ужин. Ужинали в той зале, где был спектакль, и в соседних с нею комнатах. Стол, за которым кушала императрица с наследником престола и его супругою, находился на самом том месте, где стоял оркестр. Сервиз на этом столе был золотой, и Потемкин сам прислуживал Екатерине, пока она не попросила его сесть.

Позади императрицы накрыт был стол на сорок восемь персон, для лиц, участвовавших в балете. В этой же зале находилось еще четырнадцать столов, поставленных амфитеатром и накрытых только с одной стороны. Гости проходили посередине и садились за столы в один ряд, лицом к императрице. В прочих комнатах было до тридцати столов, каждый на двадцать персон, да, сверх того, еще множество столов расставлено было вдоль стен, и уж тут ужинали стоя.

Посредине каждого стола стояло по цветущему померанцевому дереву; освещены были все столы разноцветными стеклянными шарами; посуда везде была драгоценная, а кушанья и напитки — по словам вышеупомянутого нами биографа Потемкина — «казалось, приготовлены были самою роскошью».

После ужина бал продолжался до самого утра; но императрица с высочайшею фамилиею уехала в исходе второго. Никто не помнил, чтоб она у кого-либо оставалась так долго. Когда она уже выходила из залы, с хор, закрытых стеклянными сосудами, сиявшими ярким огнем, послышалось нежное пение с тихим звуком органов. Пели итальянскую кантату, слова которой были следующие:

«Царство здесь удовольствий, владычество щедрот твоих; здесь вода, земля и воздух — дышит все твоей душой. Лишь твоим я благом и живу и счастлив. Что в богатстве и почестях, что в великости моей, если мысль тебя не видеть — дух ввергает в ужас? Стой и не лети ты, время, и благ наших нас не лишай! Жизнь наша — путь печалей: пусть в ней цветут цветы».

Екатерина обернулась к провожавшему ее Потемкину и изъявила ему свое живейшее удовольствие и признательность за прекрасный праздник. Потемкин упал перед императрицею на колени, схватил ее руку и прижал ее к губам своим. Он был глубоко тронут, он плакал. На газах Екатерины показались тоже слезы…

Многие из присутствующих при этом говорили потом, что светлейший князь был так растроган потому, что предчувствовал близкую смерть. Предчувствовал ли он ее, или нет — неизвестно; но смерть, действительно, уже избрала его своей жертвой, и 9 мая он в последний раз видел Екатерину в своем доме. Менее чем через пять месяцев после своего пышного праздника светлейший князь Потемкин-Таврический скончался, и скончался так же необыкновенно, как жил: на дороге из Ясс в Николаев, в глухой, пустынной степи, под открытым небом, на разостланном на земле дорожном плаще. Судьба и тут не покинула своего баловня: Потемкин умер без страданий, без мучительной агонии — умер так, как можно пожелать умереть всякому.

ГОРОДСКИЕ НАЗВАНИЯ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ И ИХ СОВРЕМЕННЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ

Адмиралтейский бул. — бул. Профсоюзов.

Березовый остров — Петроградский остров.

Биржевой мост — мост Строителей.

Большая Конюшенная ул. — ул. Желябова.

Воскресенский просп. — просп. Чернышевского.

Гагаринская наб. — наб. Кутузова.

Гарновская ул. — Советский пер.

Екатерининский канал — канал Грибоедова.

Кадетская линия — Съездовская линия.

Пантелеймоновский мост — мост Пестеля.

Полицейский мост — Народный мост.

Сергиевская ул. — ул. Чайковского.

Смоленское поле — не сохранилось.

Троицкая пл. — пл. Революции.

Текст печатается по изданиям:

Божерянов И. Н., Никольский. В. А. Петербургская старина. Очерки и рассказы. СПб., 1909;

Пыляев М. И. Старое житие. СПб., 1892;

Пыляев М. И. Замечательные чудаки и оригиналы. СПб., 1898; журн. «Северное сияние», 1862. Т. 1