Утром я еле встала: так зачиталась, что легла далеко за полночь. Хорошо, что к зарядке и упражнениям успела уже привыкнуть. Упражнения, кстати, действительно были необходимы: чем больше занимаешься, тем сильней становишься. А забросишь — и своя сила почти вся уйдет. Такая вот магическая «качалка».

Дождь уныло стучал в окно, теперь, наверное, до весны придется заниматься в пустой комнате. Поднять Олежку, завтрак, автобус… пузыри на лужах, обещающие долгую непогоду, низкие тучи, холодный ветер, хмурые с утра люди, как будто вместе со мной и весь мир не выспался…

Утреннюю тоску разогнала искренняя улыбка Константина и его «доброе утро». Как будто свежей родниковой водой, меня окатило радостью. Улыбнувшись в ответ, я поцеловала Олежку, пожелала хорошей учебы и побежала на занятие.

И как же хорошо, что я успела почитать по теме! Сжатые объяснения укладывались в мозг, как влитые, упражнения удавались с первого раза, потому что я точно понимала, что делаю. Куратор обережников, суровый пожилой дядька Иван Семеныч, меня отметил, сказал:

— Будет желание обереги освоить, приходи, способности есть. Ты мать и хозяйка, тебе пригодится.

— Сейчас еще один курс не потяну, — с сожалением отозвалась я. Интересно, конечно, но распыляться глупо. Может, как-нибудь потом…

Парни из группы обережников посматривали на меня с интересом. Странное дело, там были только парни, шестеро здоровых лбов. Задержавшись после занятия, я спросила у Ивана Семеныча, почему так. Меня-то он позвал, да и в буклете не говорилось, что принимаются только мужчины.

— Обережные наговоры и амулеты делятся на мужские и женские, — объяснил Иван Семеныч. — У нас и группы две. Так что, если надумаешь прийти обучиться, заниматься тебе не со мной. И вот что учти, дочка. Знаю, овдовела ты совсем недавно, рано о новом муже думать. Но когда задумаешься, присмотрись к моим парням. Дар одного направления

— это сильные дети.

— Учту, — отговорилась я, а сама подумала: вот же большая деревня, в кого пальцем ни ткни, каждый обо мне знает. Ну и ладно, пусть себе. На мужчин меня пока не тянуло, но когда потянет, буду слушать свое сердце, а не заниматься селекцией. Дети должны расти в любящей семье, а сила — дело десятое.

На следующий день, после второго и последнего для нашей группы занятия, Иван Семеныч задержал меня «на пару слов».

— Ты, дочка, вот что… Я понял, что сейчас ты на другое нацелилась, но дар обережный у тебя есть, грех забрасывать. Держи вот, занимайся хоть сама понемногу, — он протянул мне тонкую брошюрку в простой бумажной обложке без названия. Поймал мой вопросительный взгляд, объяснил: — Мы это раздаем тем из группы, кто с первым этапом справляется. Ты, считай, справилась. Настоящие обереги без наставницы делать не вздумай, это дело тонкое, в мелочи ошибешься, и все наперекосяк. А для себя по ерунде точно сможешь.

Я быстро полистала, сунулась в оглавление. Упражнения, наговоры, применение… здесь было о том, как превратить в что-то похожее на оберег обычную повседневную вещь.

Заговорить детский шарфик, чтобы ребенок не болел ангиной, или дамскую сумочку, чтобы ее не замечали воришки, и все в таком духе. Без гарантии, но хоть с каким-то эффектом.

— Спасибо, Иван Семеныч! Обязательно попробую. Но… простите, если глупость спрашиваю, но, Иван Семеныч, почему вы мне это даете? Я не в вашей группе, и вообще…

— «Вообще», — он покачал головой. — Знаешь, дочка, говорят, что помощь сироте судьбой зачтется, и я в это верю. Учись, будут вопросы — подходи. Сведу тебя с наставницей, если вдруг что.

Я снова его поблагодарила, мысленно отметив: вот еще одно, чего я не знала об этом мире. Помощь сироте, значит… Кажется, я начинала верить во всякую мистику. Потому что, каким бы странным все оно ни казалось с точки зрения моей прошлой насквозь материалистической жизни, но здесь оно работало. Здесь помогали сиротам и попавшим в беду, всерьез относились к клятвам и обещаниям, здесь не было поговорки «не пойман — не вор», зато была «не поймали люди — наказала судьба». Должно же этому быть какое-то обоснование?

Да и вообще, что называть мистикой в мире, где наговоры, обереги и ведьмовские снадобья изучают на курсах и получают право ими заниматься после сдачи экзамена и получения диплома?

Впереди были выходные. Меня ждал толстенный справочник — весь к понедельнику не изучу, но повторить то, что давала на занятии Александра Ивановна, нужно обязательно.

Купить халат, уделить немного денег на пряжу, прикинуть, что нужно Олежке и мне из зимней одежды и обуви — еще месяц-полтора, и наступят холода. Мне в сентябре казалось, что я кручусь как бешеная белка? Да я бездельничала!

А еще уделить внимание Олежке, а то за учебой совсем его заброшу. И пятничные посиделки с Верой не хочу отменять. Так что пеку по-быстрому пирог и вечером идем в гости, делиться новостями. Неделя была насыщенная и интересная, будет о чем поболтать.

У Веры сидела еще одна гостья, высокая полноватая блондинка, которую я мельком видела на ярмарке.

— Мариночка! — встретила меня Вера. — А тут по твою душу. Познакомьтесь.

Сабрина Павловна, наш директор. Марина, моя подруга.

Олежка, застеснявшись незнакомой тети, утек хвастать Натусе школой, а мы сели в гостиной.

— Мне показалось неудобным заявляться без приглашения к вам домой, и я попросила Верочку познакомить нас у нее, — Сабрина Павловна говорила негромко, очень внятно и как-то весомо — интонации скорее успешного делового человека, чем просто начальника. По первому впечатлению я бы сказала, что она умеет скорее убеждать, чем приказывать. — Верочка немного рассказала о вас. Марина, я вас прошу, не сочтите мой вопрос за вмешательство в вашу жизнь или праздное любопытство, у него есть причина. Вы не замечали за собой таланта к наговорам?

Честно говоря, я немного испугалась. О наговорах я знала только то, что успела прочесть в брошюрке Ивана Семеныча, а причин, по которым меня спросил бы об этом совершенно посторонний человек, не видела ни одной.

— Понимаете, — осторожно сказала я, — Вера вам сказала, наверное, недавно в моей жизни случилась трагедия, которая для меня, помимо прочего, закончилась полным опустошением резерва и амнезией. Так что теперь со своими талантами разбираюсь заново.

Но, кстати, мне как раз сегодня сказали, что обережный дар есть, звали на курсы.

— Пойдете?

— В ближайший год точно нет, я уже в группе фармацевтов занимаюсь, а там посмотрим. Но мне снадобья интересней. Правда, как там с талантом будет, пока неясно, курс только позавчера начался. Если будет получаться, хочу до мастера дойти.

— Уверена, что у вас получится, — кивнула Сабрина Павловна. — Марина, я, собственно, почему вообще завела этот разговор. Девочки подарили мне шаль недавно, Верочка говорит, вашей работы.

Я кивнула.

— Полагаю, обережный дар у вас действительно есть. Ваша шаль… пожалуй, это даже нечто более мощное, чем просто оберег. Не скрою, я пришла в восторг от работы, в ней уютно, и она мне идет. Короче говоря, я надела ее на важные для меня переговоры, хотя обычно предпочитаю строго деловой стиль. Так вот, все прошло более чем удачно. Потом был очень интересный тендер от городских властей, шансы его получить для нашего предприятия стремились к нулю, но, тем не менее, он наш. Потом еще несколько крайне удачных сделок. Просто невероятная полоса удач. Кое-кто сказал, что мне к лицу смена имиджа…

Трудно было не понять, к чему она клонит, но я все же спросила:

— А вдруг совпадение?

На лице Веры нарисовалось выражение «подруга, ты меня потрясаешь своей наивностью». Сабрина Павловна покачала головой.

— Марина, раз вы уже знаете о курсах обережников, должны знать и то, что ведут эти курсы весьма компетентные специалисты. Я попросила их проверить. Хотите знать, что они сказали?

Я хотела, еще бы. Приглашение Ивана Семеныча заиграло новыми красками.

— «Неоформленный наговор на деловой успех, примерно второго класса силы», — процитировала Верочкина начальница. Выражение лица Веры сменилась на «вот так новости!» и, полагаю, мое лицо выражало примерно то же самое. Второй класс силы — это мощно. Мне казалось, что мои способности куда скромнее. А неоформленный наговор — значит, сделанный на чистой силе, без концентрации мысленных образов в словах. Если я способна на второй класс в неоформленном наговоре, значит, по готовой словесной формуле легко выдам первый! Очень странно на самом деле: судя по письмам бабушки Тони, дар Марины был ярко выраженный, но по силе — ниже среднего.