У входа Харуюки надел кроссовки и направился к заднему двору выполнять комитетский план. Стоило ему остаться в одиночестве, как на него снова нахлынули мысли.

О том, было ли у него право учить кого-либо ещё Инкарнации.

Возможно, эти сомнения появились у него после краткого посвящения в глубины Системы Инкарнации, проведённого Черноснежкой в медкабинете.

Систему Инкарнации можно рассматривать как сознательное использование вспомогательной логики обработки воображения, встроенной в игру-файтинг «Brain Burst». Если рассматривать чисто техническую, практическую сторону её использования, то Харуюки мог сказать, что разбирался в ней. Но Инкарнация не сводилась просто к «техникам». С одной стороны, она давала силу, способную обходить правила игры, а с другой — таила в себе риск того, что сердце игрока затянет во тьму. И это не пространная метафора. Использование негативной Инкарнации искажало личность бёрст линкера и в реальном мире. Как это случилось с мародёром Даск Тейкером. Как это случилось вчера с Такуму…

Если он собирается учить кого-то Инкарнации, он должен убедительно рассказать и об опасности её темной стороны. И слов здесь, скорее всего, будет недостаточно. В первую очередь он должен будет показать, насколько велики чудеса, которые может порождать Система Инкарнации. Как это сделала Скай Рейкер, повальсировав на самодвижущейся коляске. Как это сделала Блэк Лотос, превратив клинок в руку.

По сравнению с ними Лазерный Меч и Лазерное Копьё Харуюки казались жалкими. Это всего лишь простые атаки. Аватаров, способных наносить похожие по силе и дальности удары — море.

Пожалуй, если он собирается читать Аш Роллеру лекции об Инкарнации, он должен показать ему силу «второго уровня». Без этого он не достоин рассказывать об Инкарнации другим.

— Но тут-то и загвоздка… — со вздохом прошептал Харуюки, обходя с востока второй школьный корпус и заступая на мшистую территорию заднего двора.

Тогда, в медкабинете, Черноснежка сказала ему, что освоение второго уровня Инкарнации требует встречи со своими собственными недостатками в реальном мире, требует противостояния своим шрамам, воплощённым в аватаре, требует образа надежды. Но проблема в том, что Харуюки сам не знал, почему он родился в Ускоренном Мире в облике Сильвер Кроу — худого металлического аватара с чешуйчатыми крыльями на спине.

Он мечтал о стройном теле, потому что в реальности он толстый. Харуюки мечтал о крыльях, потому что всю жизнь ползал по земле. Это очевидно и несложно. Но ему казалось, что это ещё не всё. Он до сих пор не знал, почему ему достался именно металлический цвет…

И вдруг он услышал тихий голос.

«…Ещё этот случай практически подтверждает теорию о том, что люди, обладающие «Сердечной Бронёй» определённой силы, становятся металлическими аватарами…»

— ?..

Он резко остановился и огляделся по сторонам.

Голос был сильным, женским. Но в полутёмном дворе никого нет. Он навострил уши, но услышал лишь возгласы тренирующихся на стадионе школьников и звуки настраиваемых инструментов из кабинета музыки.

Но ему не могло послышаться. Харуюки не мог вообразить этот голос — у него нет знакомых девушек, разговаривающих таким голосом. К тому же он не знал, что такое «Сердечная Броня».

Дёрг.

Вспыхнула резкой болью точка между лопатками на спине. Харуюки пошатнулся и опёрся на стену школы. Дёрг. Дёрг. Боль не утихала.

Эта боль не имела ничего общего с его падением на первом уроке. Харуюки понимал, что с его телом всё в порядке, и боль эта была не от травмы.

— …Почему… ты… опять…

Да, эту боль вызывала «она» — паразитирующая на его теле Броня Бедствия, она же «Дизастер» — искажённая форма шестого из Семи Артефактов, Судьбы.

В глубине его сознания послышался другой голос, грозный, подобный звериному рыку:

«Разрушай. Убивай. Разорви их… раздроби их… сожри их!..»

Этот голос был полон ярости и гнева столь пламенного, что Харуюки едва не застонал.

Две недели назад, в ходе «вертикальной гонки по Гермесову Тросу», Харуюки, ведомый своей яростью к Расту Жигсо, призвал Броню. Он едва не попал под её полный контроль, но благодаря второму режиму Зова Цитрона Тиюри Броня вернулась в своё изначальное состояние — осколок крючка Пятого Хром Дизастера Черри Рука, что застрял у Харуюки в спине.

После гонки он долгое время не слышал голоса брони, но вчера вечером, во время схватки с заражённым ISS комплектом Такуму, он призвал начальную форму Брони — Судьбу. Пусть это и не Броня Бедствия, но в процессе призыва осколок, судя по всему, вновь пробудился.

Но… даже страдая от пульсирующей боли, Харуюки заметил кое-что необычное.

Этот голос… другой по сравнению с тем, что он слышал раньше. Что-то не так. Как и раньше, он полон безумных разрушительных помыслов, но в нём слышалось ещё кое-что, ещё одно чувство, затмевающее даже эту необъятную злобу. Это чувство не рычало, не ревело, оно… стенало.

Обычно Харуюки зажимал уши и закрывал глаза, ожидая, пока голос уйдёт, но в этот раз он постарался вслушаться в него.

И тут он ощутил импульс такой болезненный, что тут же упал на колени. Все его сознание заполнил неистовый рёв:

«Уничтожь. Уничтожь. Уничтожь-уничтожь-сожри-сожри-сожри-сожри-сожри-сожри!..»

«Это… скорбь?..

Ты… плачешь?..»

И вновь ответом ему был безжалостный импульс боли. Харуюки был уже не в силах даже стонать. Он крепко зажмурился и приготовился упасть на мшистую землю. Но тут…

Кто-то держал Харуюки за плечи маленькими ручками.

Вслед за этим мягкое ощущение начало окутывать его тело. Не успел он осознать, что кто-то пытался подхватить его, как Харуюки рефлекторно обнял этого человека в ответ.

Тепло этого тела, казалось, способно утихомирить, приласкать и успокоить даже яростный пожар. Чем дольше эта маленькая ручка гладила спину Харуюки, тем тише становилась боль.

— …

Харуюки выдохнул и немного расслабился.

Сознание его до сих пор работало лишь вполсилы. Харуюки начал медленно размыкать веки. Перед его глазами появились похожие на летние фейерверки тонкие алые линии на чёрном фоне. Харуюки не сразу понял, что смотрит в чьи-то глаза.

Он немного отодвинул лицо. Мир стал шире.

В пятнадцати сантиметрах перед собой он увидел лицо маленькой девочки с большими обеспокоенными глазами.

Аккуратно подстриженная чёлка. Подобранный тонкой лентой хвост на затылке. Удивительно тонкая шея. Похожая на белое платье школьная форма. Коричневый ранец на спине.

— Си… номи… я?.. — хрипло спросил Харуюки.

Девочка кивнула.

Синомия Утай — неофициальный член комитета по уходу за животными, в который входил и Харуюки. Она учится в четвёртом классе начального отделения академии Мацуноги, родственной школы. В Ускоренном Мире она — одна из офицеров Первого Нега Небьюласа, одна из четырёх «Элементов», бёрст линкер седьмого уровня Ардор Мейден.

Харуюки вздохнул с облегчением, зная, что может доверять ей безоговорочно. Впрочем, сейчас они находились чересчур близко друг к другу, и Харуюки попытался отпрянуть назад.

Но не смог. Оказалось, что его собственные руки всё ещё крепко прижимали её маленькое тело к нему.

— …

Харуюки ещё секунды две в прострации смотрел то на её белое платье, то на свой живот, а затем вдруг осознал, в какой ситуаций находится, и закричал:

— Нхья-а!

Его руки моментально разжались, а сам он отскочил на полметра, умудрившись не подняться с колен.

— П-пр-прости меня! Я-я-я, я вовсе не собирался…

Харуюки начал размахивать руками, а перед лицом его тем временем всплыло системное сообщение. Он подтвердил запрос на подключение к местной сети, в нижней части поля зрения появился чат, и изящные пальчики Утай тут же застучали по воздуху.

«UI> Тебе не о чем беспокоиться, Арита-сан. Скорее всего, социальных камер здесь нет.»

«П-правда? Хотя, погоди, ты не сильно была против?» — едва не обронил Харуюки, но опомнился и попытался придумать более правдоподобное оправдание: