Опустившись возле него на колени, женщина взяла бутылку с водой и в течение нескольких секунд пыталась открутить крышку. То ли у нее были слабые пальцы, то ли она очень нервничала. Она резко выдохнула, когда крышка наконец поддалась, и поднесла наполненный стакан к его губам. Он с жадностью выпил воду. Ей пришлось все делать за него - даже вытирать ему салфеткой подбородок, когда он слишком торопливо опустошил стакан, чуть не захлебнувшись.

Теперь в голове у него прояснилось, и он понял, что пора осмыслить случившееся и собрать как можно больше информации о происшедшем. Он наблюдал, как женщина снимает с яблока зеленую кожуру, которая спиралью закручивалась вокруг ее большого пальца, обнажая влажную белую мякоть. У нее были красные грубые руки со слегка опухшими суставами и обкусанными ногтями. Ее голова была склонена, и он не мог видеть глаз, хотя несколько раз уловил их быстрый блеск, когда она протягивала ему лист салата или кусочек мяса. Вдруг он почувствовал слабый запах нафталина, когда она протянула к нему руку; запах, который бывает у залежавшихся вещей, недавно вынутых из шкафа. Откуда эти накидки? Принадлежат ли они этим женщинам?

В первый ли раз эта троица проделывает такое?

Вдруг он представил себе помещение театра, залитое светом в преддверии спектакля, в фойе клубятся толпы людей, к театру подъезжают такси…

- Который сейчас час? - спросил он.

Женщина покачала головой, давая понять, что ему не следует задавать вопросы. Но он не мог не спрашивать, он должен был узнать.

- Послушайте, у меня сегодня вечером спектакль. Казалось, она даже не слышит его.

- В семь тридцать я должен быть на сцене - чувствуя себя ужасно глупо, он добавил: - Я танцую.

Она была как глухая.

- Значит, я не могу у вас ничего спросить? - сказал он.

Женщина, поняв, что он напился и наелся, поднялась с колен, взяла поднос и направилась к двери. Он следил за ней, приподняв голову, напрягая до предела мышцы шеи. До него вдруг дошло, что за все время она не произнесла ни одного слова. Ни разу.

Откинувшись на спину, он подумал о том, что, возможно, его похитили с намерением взять за него выкуп. Он представил, как отец получает от похитителей письмо с требованием выкупа. Отец был всегда так прижимист в отношении денег! От этой мысли он громко расхохотался.

В тот первый день вся троица вернулась, когда совсем стемнело и под потолком зажглись лампы. На этот раз они остановились у двери, в дальнем конце комнаты. Кажется, совещались.

Наконец женщины повернулись и направились к нему. Как и раньше, они окружили его. При ходьбе их накидки волочились по полу, взметая крошечные облачка пыли, которые, как маленькие вселенные, кружились вокруг него и оседали на пол…

Он решил ничем не показывать своего состояния, прятаться за маской апатичности, точно так же, как эти женщины прятали от него свои лица за капюшонами. Он постарается дать им как можно меньше информации о себе. Но в то же время хоть что-то разузнать самому. Выяснить, если удастся, кто такие эти женщины, где они его держат и что у них на уме.

- Что вы хотите? - спросил он. Женщины переглянулись.

- Вам нужны деньги? Да?

- Деньги? - повторила одна из них. - Нет, нам не нужны деньги.

Это была не та женщина, которая говорила с ним раньше. У этой голос был ниже и с хрипотцой, как будто она только что покурила. У нее почти не ощущалось никакого акцента.

- Тогда что вам нужно? - спросил он.

Женщина подняла руку к шее, оттягивая ворот капюшона, как будто он давил ей горло. Хотя ткань накидки не производила впечатления грубой, казалось, она натерла ей шею. Он подумал, что у нее, должно быть, очень чувствительная кожа. У нее были белые руки с тонкими пальцами, ногти накрашены темно-бордовым лаком, отчего казалось, что пальцы выпачканы в крови или дешевом вине. Он мог видеть только их руки и старался получше их рассмотреть.

- Мы уже получили то, что нам нужно, - сказала женщина. Затем, повернувшись к своим соучастницам, спросила: - Вы согласны?

Обе утвердительно кивнули.

Да. Несомненно, это голос другой женщины. Она говорила более властно. Может быть, она даже у них главарь. В каждой группе есть свой лидер.

- У нас есть определенные правила…

Женщина повернулась и подошла к нише. Двигалась она медленно, тяжело ступая, с чувством собственной значимости.

Так обычно ходят судьи. Она сказала, что он ни под каким видом не должен пытаться сбежать. Это просто невозможно. Они предприняли все необходимые меры предосторожности. Все предусмотрели. Она также предупредила, что он не должен проявлять никакой агрессии, хотя ей и так известно, что это не в его характере. И еще пообещала, что если он будет хорошо себя вести, то с ним будут хорошо обращаться. Тут она сделала паузу, возможно, ожидая его комментариев, но он промолчал. Тогда она продолжила. Рядом с его правой рукой находится пульт. Если он голоден, хочет пить или в туалет, ему надо нажать…

- Собственно, я хочу в туалет сейчас, - сказал он.

- В туалет? Он кивнул.

Женщина подала знак другим - просто слегка наклонила голову, как бы давая разрешение. Обе повернулись и вышли из комнаты. Пока они выходили, он изучал так называемый пульт. Квадратная пластина, сделанная из алюминия, была привинчена к полу рядом с подстилкой. В центре пластины находилась большая белая кнопка, похожая на дверной звонок или электровыключатель. Он нажал на нее, но ничего не услышал.

- Только если тебе что-нибудь нужно, - предупредила женщина.

Но тут вернулись две другие, неся наручники и кандалы. Одна присела у него в ногах, другая подошла к изголовью. Впервые он обратил внимание на то, что каждая из двух перекладин была продублирована, напоминая вместе с загнутой, дублирующей ее частью ручку обыкновенного зонтика. Приглядевшись к обеим перекладинам, к которым были прикованы его ноги, он увидел, что они напоминают разорванную посередине букву S.

Женщина, сидевшая у него в ногах, освободила два маленьких металлических кольца, так что их можно было свободно передвигать по перекладинам, как по полозьям, потом сдвинула вместе его щиколотки и надела на них оковы. Только после этого она разомкнула большие металлические кольца. Когда его ноги были надежно закованы в кандалы, вторая женщина повторила ту же процедуру с руками, сцепив их у него за спиной наручниками. Обе женщины действовали быстро и слаженно, не произнося ни слова. Ни на секунду ни одна часть его тела не была свободна от пут. По тому, насколько четко прошла вся процедура, было понятно, что она заранее хорошо отработана.

Они осторожно помогли ему подняться на ноги. Мышцы его неимоверно затекли, хотя он и пролежал без движения всего несколько часов. Он пропустил обычную дневную тренировку и теперь чувствовал, что ему срочно нужно подвигаться. Он стоял между двумя женщинами, шевеля руками и ногами, разминал мышцы шеи, вращая головой. Как будто готовился все равно выйти на сцену…

Кандалы и наручники, затруднявшие движения, звенели и клацали. Женщины взяли его под руки и повели к двери. Скованный по рукам и ногам, он передвигался с трудом.

Интересно узнать, что там, за пределами комнаты. Но его постигло разочарование. Увидел он лишь коридор с белыми стенами и потолком, а на полу ковер темно-серого, «производственного» цвета. В коридоре были две белые двери - одна слева от него, другая в дальнем конце коридора. Окон здесь не было. Единственный звук, который он слышал, это мерное жужжание ламп дневного света у него над головой. Все помещение казалось только что отремонтированным, но трудно было представить, как здание выглядит снаружи, и еще труднее - в какой части Амстердама оно находится, если это все же Амстердам.

В туалет вела дверь слева. Одна из женщин осталась сторожить в коридоре, а другая прошла с ним внутрь. Комната была лишь крошечной, восемь футов длиной и четыре шириной. Прямо перед ним стоял унитаз с черным сиденьем и белым бачком. Справа выступала из стены маленькая раковина. И на унитазе, и на раковине виднелось свежеоттиснутое название фирмы-производителя «Сфинкс. Самая популярная в Голландии фирма сантехники. Увидев название, он мрачно хмыкнул и сказал: «Просто отлично», - но женщина никак не прореагировала на его слова. Как и в коридоре, здесь не было ни окон, ни зеркал.