— Хочешь быть конкурентом Рязанскому музею? — смеялся отец. — Скоро экскурсии начнем к тебе водить.
Надо отдать должное Петру, он не ограничивался лишь воздушно-десантными войсками. Он интересовался и другими видами и родами войск, что, прямо скажем, не облегчало жизнь преподавателю военного дела в школе: Петр на уроках задавал вопросы, хотя и имевшие прямое отношение к военному делу, но отнюдь не предусмотренные школьной программой.
НВП — начальная военная подготовка — пользовалась в школе популярностью. Не сразу и не у всех, впрочем, завоевала она эту популярность.
— Ну к чему нам-то? — ворчал Седов, толстый, ленивый мальчик, к слову говоря, не очень-то успевавший и по остальным предметам. — Кончим школу, призовут нас в армию, тогда, пожалуйста, — будем трубить. А сейчас вояка из меня, как из Тоньки — манекенщица!
Тонька, тоже полная, явно в манекенщицы не годилась и очень обижалась, когда кто-нибудь намекал на ее полноту и привычку что-нибудь жевать.
Некоторые ребята поддерживали Седова. И однажды Юлька, самая маленькая в классе, но самая задиристая, прямо спросила Юрия Ивановича, преподавателя:
— Юрий Иванович, зачем нам в школе изучать военное дело? Не рано?
Кто-то хмыкнул на задней парте, кто-то охнул, но Юрий Иванович отнесся к вопросу очень серьезно. Фронтовик, давно в отставке, он внушал ребятам уважение многоярусной орденской колодкой, а еще больше тремя золотыми и тремя красными полосками за ранения, которые упрямо носил на груди, хотя ныне никто их не носит. А жаль — не меньше, чем ордена, говорят они о том, что честно воевал человек.
Увлеченный своим делом, Юрий Иванович, секретарь партбюро в школе, депутат райсовета, занимался множеством общественных работ.
— Садись, Юля. Видите ли, ребята, — заговорил он неторопливо, привычно расхаживая по классу, — когда пришла к нам война, многие ваши сверстники взяли в руки оружие. Мы еще когда-нибудь поговорим о них подробнее. Есть в Минске памятник Герою Советского Союза Марату Ивановичу Казею. А погиб Марат Иванович, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет. И Зина Портнова, Герой Советского Союза, была школьницей, когда встретила войну. Она погибла от рук фашистов, погиб и пионер Тихон Баран. Юре Жданко исполнилось десять лет, когда он стал партизаном. В порядке исключения одиннадцатилетнего разведчика приняли в комсомол. Наградили орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу». В начале войны пионеру Саше Залецкому было двенадцать лет. Войну он закончил в Восточной Пруссии, имея пять правительственных наград. Геня Занько, Леня Касач, Петя Клыпа, Саша Котов, Федя Москалев, Валя Пахомов, Саша Ульянов, Гена Юшкевич… Да разве всех перечислишь! А ведь это все пионеры, школьники, даже не старших классов. Они ушли на воину прямо из-за парты. Многие погибли. Все, иные посмертно, награждены боевыми наградами.
Ребята слушали молча. Юрий Иванович не торопился продолжать. Только его ровные шаги нарушали тишину.
— Юрий Иванович, — наконец не выдержала Юлька, — а вы когда начали войну, вы кем были: студентом или уже в армии?
Юрий Иванович остановился, посмотрел в окно, за которым начинала расцветать сирень, окутывавшая по весне школу лиловым туманом. Повернулся к ожидавшим ребятам.
— Я начал войну школьником, — сказал он негромко. — Весь наш класс ушел на войну. Прямо так вот, со школьной, как говорится, скамьи. Добровольцами. Были среди нас поздоровее, были заядлые спортсмены, но были и послабее. Разные были. Но на фронт попросились все, все и ушли…
Опять в классе нависла тишина. И опять ее нарушила Юлька.
— Юрий Иванович, вот вы офицером стали, теперь у нас. А другие где? Может быть, кто-нибудь генералом стал? Вы с ними видитесь?
— Нет, не вижусь, — после паузы ответил Юрий Иванович. Он снова смотрел в окно: — И генералом из них никто не стал. Их никого уже нет на земле. Все погибли, весь наш класс. Я один только и остался…
Он так произнес эти слова, словно считал себя виноватым. Виноватым в том, что жив, что сирень за окном, что, затаив дыхание, слушают его эти ребята, такие же, как те, что ушли с ним в сорок первом году на войну и не вернулись.
Он потом не раз вспоминал в классе о пережитых боях, о своих погибших товарищах, рассказывал о многих пионерах и школьниках — участниках войны, о сыновьях полка.
Уже первый разговор круто изменил отношение ребят к военному делу, заставил по-новому взглянуть на этот предмет.
Юрий Иванович создал военный кружок, вел его настолько изобретательно и интересно, что чуть не весь класс записался туда. Программу при всей ее недостаточности — ну, что такое два часа в неделю! — он сумел построить так, что занятий по НВП ждали с нетерпением.
Ребята с азартом занимались огневой подготовкой, изучали автомат, соревновались на скорость его разборки и сборки с завязанными глазами, сами оборудовали в подвале тир и стреляли из «мелкашки», каждый раз жалуясь, что мало дают патронов. Юрий Иванович проводил и соревнования на скорость надевания или смены противогазов. Петр, чемпион школы, установил личный рекорд — полторы секунды в первом упражнении, три — во втором.
Он был назначен командиром группы, гордо носил желтые лычки на рукаве, по поручению преподавателя занимался с ребятами строевой и подавал команду на всю школу: «Ррравняйсь! Смирно! Напррра-во», так раскатывая «р», что слетались все окрестные грачи.
Он уже предвкушал, как поедет весной на практику в лагеря.
Один из офицеров запаса, некогда служивший в дивизии генерала Чайковского, проводя уроки по вневойсковой подготовке, много рассказывал о воздушно-десантных войсках. Этим войскам посвящались и военно-учебные фильмы, такие, как «С воздуха в бой», «Солдаты в голубых беретах», «Десантники», и другие. И конечно, «В небе только девушки».
В школе имелось учебное оружие, которое тщательно оберегалось. Но на занятиях Юрий Иванович, священнодействуя, извлекал его и увлекательно рассказывал об истории оружия, его эволюции, о русских и советских конструкторах, иллюстрируя свои рассказы диапозитивами.
Не без помощи генерала Чайковского ребята побывали на парашютодроме, в частях дивизии, в комнатах боевой славы, встречались с офицерами.
Одним словом, начальная военная подготовка была поставлена в школе прекрасно. И Петр был отнюдь не единственным из учеников, кто мечтал о военной карьере.
С парашютом Петру прыгать еще не разрешали — мал. Но на парашютодроме он бывал частенько. Зоя Сергеевна, Петина мама, мастер парашютного спорта, часто брала с собой на тренировки и его, и «эту плаксу Ленку», сестренку. Там все вначале было ново и интересно. И пузатые самолетики, и яркие цветные парашюты, опускавшие спортсменов в центр круга, и сами спортсмены, выделывавшие такие сложные фигуры в воздухе, будто прыгали с десятиметровой вышки в бассейне, а не с почти километровой высоты.
Лучше всех, конечно, все проделывала мама.
Поездки на парашютодром прекратились после одного случая, который мог бы закончиться печально, не прояви Петр редкое для его возраста присутствие духа. Правда, произошел этот случай не на парашютодроме, а в парке культуры и отдыха на парашютной вышке.
Зоя Сергеевна, как эго она часто делала, гуляя с сыном и дочерью в парке, решила совершить прыжок с вышки, но на этот раз она привела их с собой на верхнюю платформу. Узрев на груди Зои Сергеевны парашютный значок с внушительной цифрой, смотритель не решился ей препятствовать и пропустил детей. Они стали в дальнем конце платформы, с замиранием сердца глядя вниз, где все стало таким маленьким и далеким. Сначала Петр и Лена стояли спокойно, но, когда, махнув им рукой, Зоя Сергеевна исчезла за краем платформы, Лена неожиданно с криком «мама» бросилась вперед, пытаясь удержать мать. Она наверняка упала бы с вышки, не схвати ее Петр в последнюю секунду и не водвори на место.
Что потом было! Зоя Сергеевна готова была убить себя. Лена еще неделю просыпалась по ночам с криком «мама!». Смотрителя уволили. А детям вход на парашютодром и походы к вышке были отныне строго-настрого заказаны.