– Вообще-то я все слышу, – напомнила Эва.
Джордан обнял хохочущую Кейти и с сожалением взглянул на брошенную даму:
– Да, но давай посмотрим в глаза правде, док. У тебя нет пончиков.
– Итак. – Клэй отпил кофе, наблюдая за Джорданом, поправлявшим галстук в отражении на панели у кухонной мойки. – Ты уже привык к ошейнику?
– А я все гадал, сколько же ты продержишься, прежде чем поднимешь эту тему. – Джордан затянул льдисто-синий узел и обернулся. – Душ, завтрак и две чашки кофе. Впечатляюще.
– Если крутишь роман с ветеринаром – будь готов к хлестким и кастрированным шуткам. Не говоря уже о напрашивающихся ассоциациях касаемо стиля «по-собачьи». Без обид, Финн. – Клэй бросил кусок холодного бекона псу, с надеждой сидевшему у его ног. – Так что, доктор Красное Платье тебе вчера такого не примеряла?
– Не веди себя как засранец.
– Но у меня это так хорошо получается. Я рад, что ты вытащил голову из задницы и разглядел, как красотка хороша в том наряде. Хотя, держу пари, без него она еще лучше.
Джордан, который никогда не возражал против сальных разговорчиков, вдруг понял, что не намерен обсуждать ни единую деталь ночи с Эвой. В шутку или нет.
– Она потрясающая женщина.
– Ой-ой.
Джордан пригвоздил приятеля взглядом:
– В смысле – ой-ой?
– Да в таком смысле. – Клэй отпил еще кофе. – На мой провокационный мужской комментарий ты заявляешь, что она потрясающая женщина. Я называю такое «общим синдромом уклонения от ответа». Любимый прием политиков. Ты вроде как им ответил, но на деле ни черта не сказал.
– Сочиняешь?
– Про синдром? Ну название-то я выдумал, но это не значит, будто самого явления в природе нет. Дилетанты его называют «увиливание от вопроса».
– Я не увиливал, Клэй. Я сказал, что она потрясающая женщина.
– Ага, – лениво протянул друг. – Сказал. Но не уточнил, чем же она такая потрясающая. Например, «потрясающе бойкая» или «потрясающе ненасытная». Либо ты сам так и не выяснил и предпочитаешь думать, что она потрясающая, а не обломщица, либо выяснил, но не хочешь делиться подробностями. В любом случае это «ой-ой».
Джордан защелкнул портфель.
– Какого черта ты несешь?
Клэй хмыкнул, явно довольный собой:
– Я чувствую начало конца, друг мой. Похоже, у тебя начальная стадия любви непобедимой, и, скорее всего, она дойдет до терминальной.
– Вот видишь, – покрутил пальцем у виска Джордан, – именно поэтому вас, мозгоправов, нельзя пускать к нормальным людям. Слишком много своей чуши несете. Особенно в восемь тридцать утра.
Хмыканье Клэя превратилось в смех:
– А теперь ты просто злишься. – Но заслышав предупреждающее рычание Джордана, он уступил и примирительно поднял руки. – Ладно, ладно. Тема официально закрыта.
Джордан сунул руки в карманы:
– Хотел бы я ошибаться.
Клэй отставил кружку на стол, поняв, что речь уже не об Эве.
– Джордан. Ты знаешь, что составленный мною профиль – просто общее указание. И на самом деле всего лишь мнение. Профессиональное мнение, основанное на доказательствах, но ты в курсе, что в суде это особой роли не играет.
Прошлой ночью в отсутствие Джордана Клэй закончил составлять профиль типа, который не просто способен на преступление, но и мог бы сотворить то, что случилось с этими тремя женщинами. Кое-что совпадало. Но главное – Элайджа Фуллер и близко не подходил под описание.
Джордан посмотрел в окна за кухонным столом. Лазурное небо, словно смягченное кистью художника, с легчайшей паутинкой облаков. Похожие на леденцы тюльпаны, торчащие из больших горшков вдоль тротуара. Мимо проносились машины, люди выходили из кафе, неся сладости и обезжиренный латте. Мама вела за руку подпрыгивающую девочку в дошкольное заведение на углу.
Прекрасный весенний день в прекрасном городе.
А где-то среди булыжников и конных повозок, дымки истории и призраков прошлого скрывался современный монстр.
Мужчина, отрезавший женщинам языки, чтобы никто не услышал их криков.
Джордан повернулся к другу:
– Значит, мне просто надо убедить остальную команду, что профессиональное мнение иногда надежнее косвенных доказательств.
– Что это за хрень?
Явно раздраженный Джеф Симпсон, детектив городской полиции и ходячий геморрой, поднял глаза от выданной ему распечатки. Нацепивший костюм цвета грязи наглец обвел взглядом остальных собравшихся – членов следственной группы, что задержала и выдвинула обвинения Элайдже Фуллеру, – приглашая их присоединиться к насмешке.
– Это психологический портрет человека, убившего Трейси Баклер, Соню Кусман и Маккензи Райт, – пояснил Джордан, вручив последний экземпляр соседу Симпсона и только тогда заняв свое место в конце стола.
Четыре пары глаз разом уставились на распечатки.
– Белый мужчина, – начал Симпсон, хмуря свое бульдожье лицо, – примерно восемнадцати-двадцати пяти лет. Обладает твердыми знаниями о правовой системе и полицейских процедурах. Организованный, мотивированный, с детскими травмами… – Он тряхнул бумагами. – Это все здорово, Веллингтон, но если ты вдруг забыл, мы уже поймали преступника.
– Сильно сомневаюсь.
О да, вот это заявление привлекло всеобщее внимание.
– Люди, люди. – Барри Фейнстейн, босс Джордана, повысил голос, перекрывая поднявшийся гомон, а затем обрушил свой гнев на виновника переполоха: – Давай-ка повежливее. – И посмотрел поверх своего внушительного носа.
– Просто сказал вслух.
– Так что это за хрень? – уже зло повторил Симпсон.
– Эта «хрень» – именно то, чем кажется, – ответил Джордан, который уже сталкивался с ним в суде. Может, Симпсон и крепкий коп, но, как выяснилось, крепость на деле оказалась упертостью. – Основываясь на виктимологии, способе убийства и расположении тел, агент Коупленд…
– Агент Коупленд? Ты что, обратился к долбанным федералам?
– Не возражаю, – вмешался Фейнстейн. – У нас тут серийный убийца. Составление психологического портрета и привлечение его в качестве доказательства – вполне стандартная процедура. Хотя, конечно, обычно мы надеемся, что свидетельство эксперта сработает в нашу пользу. – И он снова хмуро глянул на Джордана.
– Как я говорил, – продолжил тот, – некоторые параметры не совпадают. Да, Элайджа Фуллер белый, молодой, подвижный, умный и, как нам известно, подвергался в детстве насилию. Но еще он одержим Соней Кусман. Преследовал ее, фотографировал, вообразил, будто у них отношения, только потому, что они по-дружески болтали в прачечной. Это ненормально и, возможно, противозаконно, однако суть в том, что Соня была для Фуллера совершенно особенной. Если прочтете распечатку, то увидите: по мнению агента Коупленда, убийца не расценивал жертв как людей – вообще не особо их знал и плевать на них хотел. Они просто подходили под один критерий, дававший ему право доминировать над ними и убивать их ради собственного удовольствия. И возможно, из потребности поднять самооценку.
– Разве преследователи не убивают временами, гм, объект своей страсти? – спросил напарник Симпсона Кэрри Доусон. – Может, остальные женщины просто послужили заменой, пока убийца собирался с духом или дожидался возможности добраться до Кусман.
– Не подходит. – Джордан сам раздумывал над такой версией, но больше в нее не верил. – У жертв почти ничего общего – ни телосложения, ни каких-то прочих условий, – чтобы рассматривать их как замену. Я…
– А как твой чертов эксперт объясняет кровь жертвы в машине Фуллера?
– Никак. – Джордан твердо посмотрел на Симпсона. – Он дает нам возможность воспользоваться его опытом и исключительными знаниями, а не пытается расследовать каждый аспект дела. Это твоя работа, Джеф.
– Ах ты сукин…
– Люди. – Фейнстейн поднял руки. – Давайте-ка поостынем.