— Э — э, другу ты так не поможешь…, убьют тебя!.. Не уйти тебе за ворота… — он с грустью покачал головой. — Остановись, брат, и иди с миром!.. Убери ствол, и тебя никто не тронет!.. Это мое слово тебе!..

— Пойми, Хамиль, мне нужен доктор, — стоял я на своем, — очень нужен!..

— Да кому нужен мертвый доктор, а?! — он раскрыл ладонь к потолку. — Не выйдет никто за ворота!.. И он умрет, и ты! Опусти ствол и иди своей дорогой, да!..

Какой же я все‑таки идиот! Это же надо было так! Теперь вот еще и в террористы записался, блин. Ну, и что делать?! Отступать? Возвращаться ни с чем и смотреть, как умирает Грешник? Черт! Но и стоять тут под дулами автоматов глупо. Один черт всем это рано или поздно надоест, и пристрелят, как собаку. А выйти нам с доктором теперь уж точно вряд ли удастся. Черт подери, да что же делать?!

— Хорошо, Хамиль, я ухожу!.. — произнес я, опуская ствол.

— Это правильно, брат, это ты молодец!.. — ответил кавказец и улыбнулся.

В тот же миг ко мне рванул один из охранников, тот самый, с разбитым носом. Подлетев ко мне, он, не останавливаясь, ударил меня пяткой приклада прямо в переносицу. Несильно, но мне хватило, чтобы увидеть перед глазами вспыхнувшие искорки и завалиться на пол. "Отомстил все‑таки, гад!" — подумалось мне. Тут же еще несколько бойцов скрутили мне руки и, быстро поставив на ноги, повели прочь из палатки.

— Работай дальше, Пэйн! — послышался голос Хамиля, обращенный к доктору. — Тебе никто больше мешать не будет!..

Признаться, я подумал, что меня сейчас уведут в какой‑нибудь подвал и будут пытать, наслаждаясь моими мучениями. В памяти разом всплыли подобные сюжеты из различных кинофильмов. Я даже вдруг представил, как прямо под лопатку мне загонят огромный крюк, а затем подвесят на перекладине. А толстый, грязный, не перестающий запыхаться мужик, повязав на себя поварской фартук, обильно измазанный кровью, схватит огромный тесак и, прежде чем выпустить мне кишки, будет долго рассказывать мне про свое несчастное детство. Ну, нет уж!.. Лучше сразу пристрелите!..

Никакого страшного мужика не было, ни в фартуке, ни без. Удерживая за спиной мои руки, двое охранников медленно повели меня к воротам. В какой‑то момент, повернув голову в сторону дома, я увидел в окне второго этажа две фигуры, наблюдающие за происходящим во дворе.

— Ну и сука же ты, Циркуль!.. — сказал я негромко, но как можно выразительнее, чтоб одна из фигур могла прочесть всю суть сказанного по моим губам.

Заскрипела металлом калитка. Несильный толчок в спину. Падение на асфальт. И снова скрип калитки. Оглянувшись, невдалеке я увидел свое оружие, мирно покоящееся у створок ворот. Обратил внимание и на капельки крови на асфальте перед собой. Проведя ребром ладони под носом, убедился, что кровь моя, потрогал переносицу и скривился. Сразу же почувствовал, что мимика лица прихрамывает, под глазами будто мешки повисли. Ворота вдруг потеряли четкость, поплыли. Я присел прямо на асфальт, вытянув ноги. Сколько времени прошло до того, как ясность рассудка вернулась, я не знал. Когда сидишь, уставившись в одну точку, а в голове словно веником прошлись, сметая последние мысли, считать минуты не приходится. Единственной оставшейся мыслью было разбить башку об эти ворота, чтобы уже совсем ничего не заботило. Черт! Ощущение было гадкое, словно я в штаны наделал и теперь, скрывая сей факт от прохожих, аккуратно размазывал дерьмо по заднице. На душе было тоскливо. Я понимал, что нужно что‑то делать, но вот что? Конечно, тут приходит на ум та самая притча про двух лягушек в банке с молоком, но и она вызывает сомнение. Вероятность того, что лягушка сможет сбить молоко в масло раньше, чем потеряет все силы, просто близка к нулю. Скорее уж она выберется благодаря другой лягушке, наступив ей на голову. И что? Мне теперь тоже иди по головам?! Ну, может, для спасения друга и стоит попробовать, но где же эти самые головы‑то взять?! К тому же я уже позволил себе подобную прогулку. По голове того же Циркуля, к примеру. Только вот вылез я крайне неудачно: его голова осталась в молоке, а я прямиком угодил в чан с дерьмом. Такая вот метаморфоза.

— Эй, парень…, с тобой все в порядке?! — прервал мое отупение какой‑то мужичонка, проходящий мимо. — Может, помощь нужна какая?!

— А? — непонимающим взглядом уставился я на прохожего. — А, да не…, все в порядке… Постой!.. — окликнул я его, когда тот двинулся дальше. — Доктора в городе можно найти?! Больница, может, есть?

— Ну, — мужик почесал затылок. — Клиника была как‑то, но месяц уже как закрылась…

— А врачи куда делись?! — с интересом переспросил я.

— Да какие там врачи?! — мужичок усмехнулся. — Там был‑то всего один, и того наркоманы за дозу прирезали…. Оттого и закрылась…

— Хм… понятно… — я с досадой стал поднимать свое оружие.

— Слушай!.. — вдруг оживился мужик и указал на ворота Циркулевского особняка. — У них вроде медик, слышал, был хороший!.. Постучись, может, помогут!..

— Не… — спокойно ответил я. — Стучался уже…, не пускают…, говорят, эпидемия у них…

— Эпидемия?! — у мужичка округлились глаза.

— Ага!.. Чумы!.. — подтвердил я и медленно шагнул дальше. — Трупы, говорят, сжигать не успевают!..

— Ишь, ты ж, Господи ты, Боже мой!.. — перекрестился мужичок и попятился от ворот, а я, ехидно улыбнувшись, продолжил свой путь.

Впрочем, путь предстоял недолгим, к церкви. Почему‑то я вдруг решил, что если личный медик есть у Циркуля, то что мешало обзавестись таковым главе города?! Эта идея показалась мне не лишенной логики, к тому же, судя по рассказу ребят, у главы города гостил Монах, который непременно договорится о помощи. В общем, оставалось дело за малым — встретиться либо с Монахом, либо с главой города.

Подойдя к кованым воротам, я окликнул охранника, блуждающего взад — вперед по территории церкви. Увидев меня, он, переминаясь с ноги на ногу, лениво приблизился к воротам и, брезгливо оглядев меня сквозь прутья, спросил:

— Чего тебе?!

— Тут у вас друг мой, Монахом зовут… — начал я. — Старик такой, с бородкой!.. Он у хозяина в гостях!.. Можешь позвать его?!

— У хозяина в гостях, говоришь?! — он посмотрел на меня с сомнением. — Хозяина уж как три дня в городе нет!.. Шел бы ты отсюда по — хорошему!..

— Как нет?! — растерялся я. — А Монах?!

— Ты возле церкви, придурок!.. — рассмеялся охранник. — Тут каждый второй монах!.. Шагай, говорю, отсюда!.. — он демонстративно положил руку на автомат, висящий на его груди. — Давай, давай!..

— Послушай!.. — продолжал я. — Моему другу врач нужен, срочно!.. Я заплачу, выручи только!..

— Пошел вон!.. — громче произнес автоматчик и сплюнул. — А то сейчас тебе врач понадобится!..

Ну, что ж, и здесь оказался тупик. Впрочем, я уже не удивлялся подобному. В этом мире, да, как и в любом другом, собственно, всем на тебя с высокой колокольни.

— Как же таких мудаков земля‑то вертит?! — с досадой я пнул какой‑то попавший под ногу камешек, и тот, звонко стукнувшись об один из прутьев ворот, влетел прямо в колено охраннику.

— Вот, козел, сука!.. — выругался охранник и поспешил открыть воротину.

Я же дожидаться, когда мне снова отвесят люлей, не стал и, развернувшись, пошагал прочь от церкви.

— Вали, вали, урод!.. — послышалось вслед, но я не стал оборачиваться.

Ну, вот. Я и тут умудрился нагадить. Меленько так, но все же, если придется встретиться с этим охранником в следующий раз, то разговора уже точно не получится. Будет драка. Ну, и хрен с ним!.. Он сам напросился!.. Нечего было грубить незнакомым людям…. Хотя если б я мог посмотреть на себя со стороны, то, наверное, и сам бы нагрубил. Грязный, с опухшим лицом и разбитым носом, я вряд ли сейчас вызывал у людей теплые чувства. А если и встречались мне прохожие, глядящие на меня добрыми глазами, то эти глаза не обладали большей выразительностью, чем у гадящей собаки.

И все же отступать от своих поисков я не хотел, хоть и складывалась передо мной неприятная тенденция. Для пущего счастья не хватало только с охраной периметра города поругаться, чтоб уж наверняка успокоили. Хотя чем черт не шутит?! — подумал я и подошел к первому встречному патрульному.