— Неужели Анатолий? Значит, пока Марина лежала в больнице…

— Да. Она Его полюбила. Вот какой надо быть. Если бы можно было вернуть годы… — Валя взяла Юрия под руку, и они вышли. Снежинки несмело выплывали из темноты и ложились на запорошённую белым пухом дорогу. Колосов остановился.

— Скверно, Валюша, на душе. Ох, как скверно, — заговорил он. — Всё это время обманывал себя, утешал, надеялся. А на что? Спроси, так и сказать не сумею. Одной жил мыслью — дождаться победы, найти своих, а теперь и этого, не осталось. А может быть, просто пустой, нескладный я человек, и всё.

— Нет, нет. — воскликнула горячо Валя. — Ну зачем же ты так? Теперь самое трудное позади… — она положила руки на Его плечи и заглянула в глаза. — Милый ты мой, хороший. Почему же не пришёл, не приехал, когда худо было тебе? Я всё время ждала…

Юрий вздохнул и поправил платок на Её голове.

— Прийти к тебе как к женщине было бы пошло. Как к другу пожалуй, нечестно. Дружба-то наша закончилась давно, да и была ли она?

— Эх, Юрий, Юрий, человеческие чувства точно родник, чем больше будешь пить из него, тем звонче зажурчит. Приходи! Приезжай!

— Не тот уже я, совсем не тот, — усмехнулся Колосов. — Другие мы все: и ты, и Валерий, и Нина Ивановна. Ты мне дорога как юность. А сейчас мы чужие.

— Нет, мы нужны друг другу! — убеждённо сказала она и тихо добавила — Теперь я тебя, родной мой, никому не отдам. Понимаешь, никому. — Она вытащила из сумочки ключи и сунула Ему в карман. — Возьми и приезжай в любое время в свой дом. Ну а теперь обними меня. Вот так всю жизнь не умел ни обнять, ни приласкать.

Валя поднялась на носки, крепко обхватила Его голову и поцеловала.

— Ва-а-ля!.. Юри-ий!.. Да где же вы, черти! — донёсся голос Самсонова. — Ребята, нельзя же так.

Валя счастливо вздохнула.

— Приедешь?

— Приеду, Валюша, обязательно приеду!

А снежинки падали и таяли на горячих, счастливых лицах.

ГЛАВА 11

Юрию казалось, что он только закрыл глаза, как услышал голос Вали. Облокотившись на подушку, она прижимала к уху телефонную трубку и шёпотом разговаривала. Кружевной воротничок ночной рубашки сполз на плечо. Золотистые волосы рассыпались по одеялу. Солнечный луч проникал в стык драпировки окна и падал на Её лицо, отчего оно казалось Ещё прекрасней.

— Эх, Валька, Валька, — улыбнулся Юрий и потянулся.

Валя положила трубку и засмеялась:

— Ну, иди же сюда, — иди!

— Ох ты и хулиганка, ведь день уже, Валька!

— Пусть. Это наш день, на то и выходной.

Наконец они решили вставать.

Юрий вскочил, но тут же склонился над Валей.

— Валюша, я снова к старому разговору. Уже третий год мы вот так. Нехорошо. Бросай свою шахту и перебирайся ко мне. С маркшейдерским отделом управления я договорился. А так не семья у нас, а чёрт знает что.

— Не время, Юрий. Я слышала, что Чай-Урья отрабатывается и управление расформируют, а прииски передадут Западу. И тебя куда-нибудь переведут. — Она помолчала. — А разве плохо тебе? Разве мало мы встречаемся? Ну хорошо, я буду выкраивать время и приезжать к тебе. Теперь проще: ходит рейсовый автобус. Согласен?

— Я на такой работе, Валюша. Да и новый заместитель начальника политотдела полковник Желнин уже намекал.

— Желнин? — насмешливо перебила Его Валя. — Хорошо Его знаю. Я познакомилась с ним Ещё на Западе, когда он приезжал по делу Краснова и вызывал меня как маркшейдера прииска. Тогда он работал в управлении НКВД. И он Ещё решается тебя в чём-то упрекать. Ладно, я как-нибудь сама с ним переговорю.

Валя принЯлась накрывать на стол. В дверь постучали. Юрий прошёл в коридор и сбросил крючок.

— А-а, брат Юрка! Я знал, что ты здесь, — говорил Самсонов, протискиваясь в дверь. За Его широкой спиной показалось смеющееся лицо Марины. — Вот же разбойники. Всё одни, всё для себя, а как же с заботой о ближних! — шумел он, пропуская вперед Марину.

Лаврова торопливо пожала Юрию руку и сразу бросилась к Вале.

— А меня? Ну, Валечка, ну хотя бы в щёчку, — смеялся Самсонов.

Валя отмахнулась. Валерий пристроился к столу.

— «На мою на могилку, знать, никто не придёт…» Валюша, ну ты-то придёшь? — Он вздохнул полушутя-полупечально и поставил бутылку на стол. — Это дамское. В самом деле, в работе преуспеваю, фигура видная, а в личной жизни не получается. Почему так?

Самсонов болтал без умолку. Валя готовила закуску, Марина помогала.

— Выбираешь долго, вон сколько невест пропадает. Только заикнись, — заметила Валя, убегая на кухню.

— Большому сердцу — большая любовь, а Её скоро не сыщешь, — шутливо заметил Юрий.

Валерий покосился на дверь, за которой то и дело мелькало платье Марины, и совсем сник.

— Эх, брат Юрка, брат Юрка.

— Где ты встретил Марину?

— У диспетчерской. Автобусом приехала. Совершенно случайно, просто вместе дошли. Знаешь, какая она. Работала же в техотделе, так взЯла и закончила курсы взрывников и получила направление на разведку, чтобы быть ближе к Анатолию. У него через год заканчивается календарный срок.

Женщины принесли тарелки, рюмки. Все сели за стол.

— Да, чуть не забыл, — спохватился Валерий. — К вам приехало начальство. И сам генерал, и какие-то полковники, и политотдельцы. В лагерях предстоят крупные изменения.

Валя заволновалась.

— Позавтракаем и пойдём. Мне нужно быть в шахте. Могут возникнуть какие-нибудь вопросы. А вы походите по посёлку, разузнайте.

Никишов приехал прямо в посёлок. Юрий нашёл Его возле общежитий.

— А ну, директор, иди, иди, — поманил он Колосова. Рядом с ним стоял высокий полковник.

— Полковник Уфимцев, дислоцируется на Оротукане! — представил полковника генерал. — Передашь Ему оба корпуса бывшего управления, двухэтажный дом, старые гаражи, конюшни и пару отдельных домиков для командного состава. В общем, разместишь всех офицеров и хозяйство. Весь старый состав заключённых увезу на прииски. Поезжай в Магадан и кого надо бери на пересылке! — Не попрощавшись, Никишов сел в машину и уехал.

— Всю войну защищал Ленинград — и на тебе, сунули в конвойную службу. — Уфимцев потянул Юрия за рукав. — Ты вот что, директор. Дай мне вон тот домик, — показал он на особнячок на берегу обрыва, — да двум моим заместителям подбери что-нибудь поприличней. Офицеров не обижай. Народ заслуженный.

Пошли в гостиницу. Полковник по дороге рассказал, что создаются новые строгорежимные лагеря. Называться они будут Береговыми. В них соберут всех военных преступников, осуждённых за измену Родине и другие политические преступления.

— А что будет с заключёнными тридцатых годов? — поспешно спросил Юрий, вспомнив Анатолия.

— Их будут отправлять на другие предприятия.

Утром пришли машины с солдатами. К обеду вырос палаточный лагерь на пустыре. Задымились походные кухни.

Смирнова, начальника управления заводами, Колосов разыскал по телефону на Индигирке, а на следующий день тот заехал в мастерские.

Просидели с делами до вечера. Наконец Смирнов поднялся.

— Кажется, пора домой. Ну а в отношении лагеря всё договорено-обговорено. Поезжай в Магадан и отбирай специалистов.

— А с цехами? — остановил Его Юрий. — Средства нужны. Постройки военного времени вот-вот развалятся.

— Да-а! Шанхай… — заметил Смирнов.

— Юра! Юра!.. Открой! — На крыльце стояла Матвеева в летнем плаще. В кузове, завернувшись в старенькое пальто, сидел на чемоданах человек и курил.

— Да проходите же, Нина Ивановна, — посторонился Юрий и кивнул на кузов. — А кто там? — И, не дожидаясь ответа, побежал к машине. Только теперь он разглядел хирурга Герасимова. — Николай Иванович, ну чего же вы? Спускайтесь и пойдёмте в дом.

— Ну, уж Если приглашаете… — прогремел Его сильный голос, и он легко спрыгнул на землю. — Наконец-то имею право пожать вам руку. Освободился — и сразу в путь. Нам-то, собственно, нечего отдыхать, а вот Прохорову надо. Он только вернулся из Магадана и снова туда.