Расманов почтительно наклонил голову.

Вы не подумайте, что это я всё говорю из чувства какой-то обиды. Хотя, откровенно сказать, я часто задумывался, какая причина вынудила Его так решительно добиваться отвода моей кандидатуры/ от выдвижения на работу в органы НКВД. А ведь кто-кто, но он знает о моей принципиальности. Может быть, он боялся. Может, это тот самый кончик, за который потянуть — И вскроется непростое уголовное преступление. Теперь этому удивляться не приходится.

— Да, да. Вы сообщаете любопытные наблюдения. — Зорин одобряюще улыбнулся. — Постарайтесь припомнить и другие наводящие на подозрения случаи. Это важно для раскрытия преступления и понимания психологии подследственного.

Расманов снова заглянул в книжечку.

— Мне кажется, следует обратить внимание на следующее. Колосов с первого дня покровительствовал дочери вредителя. Вы понимаете, о ком идёт речь. Он дал Ей рекомендацию в комсомол и больше всех ратовал за Её приём. И в их доме был дорогим гостем…

— Так-так, — нетерпеливо потирал руки Зорин.

— Несколько странно и отношение к нему Краснова. Познакомились они во Владивостоке. И почему-то Колосов сразу же получил назначение на ответственную работу на Среднекане, хотя было сколько угодно и более квалифицированных специалистов.

Зорин поднялся. Расманов положил книжечку во внутренний карман и протянул руку.

— Товарищ капитан, Если снова возникнет нужда в надёжных работниках, учтите моё самое искреннее желание служить родине. Будьте спокойны, раскаиваться не придётся…

У выхода из райотдела Расманов столкнулся с Красновым. Тот стоял и смотрел на сруб первого двухэтажного дома, возводимого в посёлке.

Расманов радостно осклабился.

— Здравствуйте, Михаил Степанович. Любуетесь на творение рук своих? Хороший получается посёлок. Ещё несколько лет — и, смотришь, будет город Красновск. — Он сладко улыбнулся. — Это искренне, вы этого заслужили…

Краснов смотрел на него насмешливо.

— Может быть, ты уже планируешь и мавзолей? Чего это меня хоронить-то собрался?

— Зачем хоронить? — Вы столько сделали для Колымы и сделаете Ещё больше. Вас так уважают. Вот увидите, это предложение поддержат.

— Чего-то не туда гнёшь, парень, — оборвал Краснов недовольно. — Ты бы как строитель подумал, каким образом развернуться да сдать дом к Первому мая.

— Я-то бы рад всей душой и мог бы, — сощурился Расманов, — да начальник, у нас неразворотливый. Всё больше в кабинете, по-стариковски. Тут нужна молодость, энергия, решительность. У вас строители и то поговаривают…

— Устарел, мол, менять надо на другого. Так, что ли? — обрезал Его Краснов и недовольно наморщился. — Отличный у вас начальник, опытный и работает с душой. А вот помогать Ему надо. Может быть, и покритиковать, но не за спиной, а на собрании в глаза. Понял?

Он отвернулся и пошёл к столовой…

Зорин явился к Краснову, не скрывая злорадства. Он развязно плюхнулся в кресло, вынул платок и, хлопнув себя по коленке, значительно протянул:

— Вот так-с…

По Его необычному виду Краснов понял, что следствие по исчезновению Маландиной проясняется.

— Нащупали следы?

— Никогда не подумаете. — Разрешите поздравить вас.

— Меня? Это почему же?

Зорин усмехнулся, зажёг папиросу.

— Да-да. Так сказать, с вашими многообещающими кадрами. Неопровержимые улики привели к Колосову, — проговорил он радостно, наслаждаясь произведённым эффектом. — Ваш питомец. Удивлены?

— Колосов? — повторил Краснов и, схватившись за край стола, поднялся. — Глупости! Или вы шутите?

— Как ни прискорбно, но почти факт. Преступник, как и следовало ожидать, запирается. Но уже всё ясно, заставим — и скажет: куда денется? Остаётся, собственно, простая формальность, и начнётся следствие.

Краснов обессиленно опустился на стул. Всё что угодно, но это казалось невероятным. Уверенность Зорина потрясла.

— Если вы утверждаете, что всё это так, то что остаётся мне? Только удивиться непостижимости человеческой натуры. Он что, арестован? Рассказывайте.

Формально Ещё нет, просто задержан. Ждём санкции прокурора. Следствие требует изоляции обвиняемого, ну и всё остальное. Я пришёл предупредить вас. Надо принять меры по хозяйству базы.

— Вы ознакомите меня с мотивами подозрений?

Зорин смял окурок о пепельницу и вытер платком руки.

— Ну что же, пожалуйста. Молодой решительный парень безуспешно добивается взаимности у девушки. Может быть, любит, ревнует и прочее. Наконец Ему удаётся остаться с ней один на один вдали от людей. Ну, скажем, на трассе, в кабине машины. Девушка не уступает. Применяется физическая сила. Тут может быть несколько вариантов, да это пока несущественно. Кончается дело угрозой скандала, возможно, суда. Надо думать о своём благополучии, и девушка исчезает…

— Что-то слишком примитивно. Какие же для таких выводов основания?

Зорин усмехнулся:

— Сколько угодно. Характер девушки многим известен. А Колосов преследовал не только Маландину, но и Её поклонников, не останавливаясь перед физическим воздействием. Он набросился на Расманова и выбросил Его из комнаты, когда тот сидел в ожидании Её прихода. Он объявил Маландину своей невестой, что проверкой не подтвердилось. В день преступления Колосов был у неё на квартире, ушёл вместе с ней. После чего она домой уже не возвратилась. Позднее она отбирала книги в библиотеке и рассталась с Ниной Андреевной на дороге, где теряются Её следы. Когда они выходили, какой-то человек ждал Её за углом клуба, но, заметив, что она не одна, прошёл вперёд. Эту ночь Колосов дома не ночевал, вернулся уже на рассвете. Утром был задумчивым и угнетённым, каким Его никогда не видали. Но самая важная улика, дающая право так предполагать, — то, что он категорически отказался ответить, где провёл эту ночь.

Краснов пожал плечами.

— А почему вы не хотите предположить другую причину. Парень порядочный. Возможно, он щадит имя какой-нибудь женщины?

— Следствие сохраняет тайну, и это исключено. Да к тому же, уж Если человеку предъявляется такое обвинение, кто будет думать о таком пустяке, как честь женщины.

— Меня вы не убедили. До окончания следствия обязанности с Колосова снимать не буду, и я глубоко уверен, что ваши подозрения не подтвердятся.

— Это ваше частное мнение. Следствию видней. Кроме фактов, Есть Ещё и наш первый помощник — чутьё— самоуверенно бросил Зорин.

— Пока ничего нового, Эдуард Петрович, — сообщал Краснов по телефону. — Не только управление, а все комсомольские организации Колымы занимаются поисками. ГОлова кругом от телефонных звонков, Включились даже заключённые. Сегодня они притащили в управление какого-то человека, весь в синЯках. Нашли у него женские перчатки. А только что заезжал водитель, с найденным на трассе женским платком, не Маландиной ли?

Звякнул второй телефон. Краснов сказал в трубку: «Позже», — и продолжал:

— На «Пятилетке» заключённый Алексеев с бригадой нашёл мужские брюки и ботинки, сообщив, что поступили они с лесозавода. Как видите… Ну, а в работе управления тревожно с линией передачи. Теперь всё будет решать лес, а на Бохапче наледи. Да вы не беспокойтесь, справимся, — Он закончил разговор и посмотрел на дверь. В кабинет вошёл Дымнов. Он прибыл с приисков.

— Как с Колосовым? — сразу же спросил он.

— Назвал Зорина болваном и заявил, что такому идиоту не ответит ни на один, вопрос, и больше от него не добились ни одного слова. Они, конечно, продолжают его держать. Боюсь, сорвётся парень и наделает шума.

За окном прогудел грузовик и остановился. В кабинет ввалилась целая делегация комсомольцев, прибывших с «Пятилетки».

Женя сразу же бросилась к Краснову.

— Михаил Степанович, да как они могли подумать на Юру. Что они, с ума посходили?

Краснов рассказал, в чём дело. Женя всплеснула руками.

— Ну какой-же дурень! Какой дурень! Да ведь всю ту ночь он был у меня, и мы до утра слушали радио. А Если бы что-нибудь и большее, я всё равно не стыжусь и кому угодно скажу об этом. Пусть думают что хотят…