— Ты что, шутишь? Она ДОЛЖНО быть волнуется. Я чувствовала, что должна была ей сообщить обо всем еще неделю назад.

— Слушай, притихни, юрист. У меня все под контролем.

Лорелей ставит руки на бедра и гневно смотрит на Далласа.

— Что ты, черт возьми, о себе возомнил? Ты даже не работаешь здесь.

Даллас скрещивает руки на груди и смотрит на нее сверху-вниз.

— Я тот парень, который вытащит тебя из этой передряги. Тебе предоставляется случай воспользоваться или выбрать другое? Просто уйти.

Лорелей возмущенно фыркает, и если бы она не была леди до кончиков пальцев, уверена, она бы выдала целая кучу ругательств в его адрес. Почему-то Лорелей и Даллас никогда не ладили. Он думал, что она слишком чванлива, а она предполагает, что он неандерталец.

— Ты напыщенный придурок!— кричит Лорелей.

— Правда? Это лучшее, что ты можешь сказать? Все твои клиенты в камерах смертников уже?—насмешливо спрашивает Даллас.

— Мы можем вернуться к проблеме? — прерываю их я. — Что мы будем делать с Энди?

Даллас смотрит самодовольно на Лорелей, прежде чем переключить на меня свое внимание.

— Мы подождем звонка от Энди, когда он сообщит место. Параллельно, ты должна найти где-то сто тысяч долларов до выходных.

— Ты это не серьезно! — восклицает Лорелей. — Нужно позвонить в полицию.

— Женщина, я уже говорил с полицией, так что не кидай свои трусики в общую кучу,— отвечает Даллас закатив глаза.

— Ты не смеешь называть меня «женщиной»!

Игнорируя происходящую передо мной борьбу, я поворачиваюсь к Мэтту, у которого на лице читается явная тревога.

— Я дам тебе сто тысяч,— горит он мне.

Я отрицательно качаю головой и поднимаюсь из-за стола.

— Ты не должен помогать мне с этим. Он мой бывший, и я сама с ним разберусь. Я не какая-нибудь бедная беззащитная женщина, и меня не нужно все время спасать, вопреки моим действиям прошлым вечером.

Мэтт берет в ладони мое лицо, заставляя посмотреть на него.

— Не веди себя так. Не ставь меня рядом с Энди. Я никогда не относился к тебе, как к беззащитной и слабой. Ты одна из самых сильных женщин, которых я когда-либо встречал. Я позабочусь о тебе, Пейдж. И я беспокоюсь о тебе. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Опустив свои руки на его, я вздыхаю и улыбаюсь.

— Я частный детектив, Мэтт. Возможно у меня мало опыта в этой сфере, но я работаю здесь. Если я хочу, чтобы люди воспринимали меня всерьез в качестве частного детектива, то мне перво-наперво необходимо справиться с моей личной жизнью, причем самостоятельно. Я не позволю тебе влезть в эту заваруху, устроенную моим бывшим мужем. Это не твоя проблема.

— Но и не твоя проблема тоже, Пейдж, — тихо говорит он мне.

— Но по любому я позабочусь об этом сама.

Нас прерывает крик.

— Перестань быть такой эгоистичной скотиной!

— По крайней мере, я не злобная сучка!—кричит в ответ Даллас у нас за спиной.

— Вам двоим уже давно пора заняться сексом,— бормочу я,дернув головой в их сторону.

Я не могу поверить, что снова совершаю этот шаг. Я поклялась, что закончила с этим бизнесом, когда рассталась с Энди, и все же я опять здесь — сижу в кресле,волосы укладывают щипцами для завивки, красят тушью ресницы и накладывают губную помаду. Прошло всего лишь пять минут, как я вошла сюда, а я уже чувствую себя пригодной всего лишь для единственной вещи.

Мой агент Пенни шумно направляется ко мне с огромной улыбкой.

— Дорогая, я так рада тебя видеть, делай пожалуйста то, что у тебя получается делать лучше всего. Разве я не говорила тебе, что быть офицером полиции для тебя это глупо?

Визажист,подправляющей мне ресницы, отстраняется, и я поворачиваюсь к Пенни.

— Я не работаю в качестве офицера полиции. Я же говорила тебе, я частный детектив в частном агентстве.

Пенни смеется и осматривает себя в зеркале, взбивая волосы и вытирая след губной помады на зубах.

— Это одно и то же. Делай то, что у тебя получается лучше всего, дорогая. Пока ты будешь иметь такую внешность, занимайся этим.

Успокоившись по поводу своего вида, Пенни гладит меня по плечу и уходит, давая на ходу распоряжения фотографам и его помощникам.

— Можете подождать несколько минут, пожалуйста?—прошу я визажиста, имени которого так и не узнала.

— Я уже закончила. Не мочи лицо и не выходи на улицу. Ветрено, и мне придется пожизненно завивать твои кудри снова.

Она гневно быстро уходит прочь. Всегда одно и то же происходит на этих фотосессиях. Каждый обращается со мной, словно я полная идиотка.

— Ты выглядишь...

— Молчи. Пожалуйста, ничего не говори,— предупреждаю я Мэтта, когда он появляется у меня за спиной и смотрит на мое отражение в зеркале.

Мне действительно не нужно слышать его слова, как прекрасно и удивительно я смотрюсь. Поскольку все это не мое. Это всего лишь макияж и лак для волос. И к тому же, они все равно обработают мои фотографии в фотошопе.

Но именно эту свою внешность я и использую в модельном бизнесе, и ему следует получить представление об этом.

Хотя я сказала ему, что собираюсь с дерьмом Энди разобраться своими силами, я хотела, чтобы здесь присутствовал Мэтт. Если он станет мне доверять, он должен увидеть меня разную —хорошую, плохую и в качестве модели. И среди всего сумасшествия, которое происходит в его жизни (совещания с адвокатами и встречей с Советом директоров, которые погружаются во все проблемы, прежде чем они отправятся в суд, выступать против Мелани) он взял тайм-аут в своем напряженном графике, чтобы поприсутствовать на съемке. И если бы я уже не понимала, что влюблена в него, то учитывая этот факт, что он сегодня присутствует здесь, со мной, заставил бы меня влюбиться однозначно.

— Я хотел тебе сказать, что ты выглядишь, как невеста Франкенштейна со всей этой фигней на лице. Думаю, что фотографии,где ты была бы в моей футболке, были бы гораздо лучше.

Я чувствую, как слезы собираются у меня в глазах, и быстро моргаю,пытаясь сдержать их, но бесполезно. Пара слезинок стекает по щеке, и я смахиваю, чтобы никто не заметил, что умудрилась испортить макияж.

— О, отлично. Теперь мне необходимо все исправлять. Кто заставил ее плакать?!— слышу крик визажиста позади себя, но, если честно, мне плевать. Мэтт только что сказал мне самые замечательные слова.

Я смотрю на его отражение в зеркале, пока мне поправляют макияж. Он подходит ближе и кладет руки мне на плечи.

— Прости. Мне стоило сначала подумать о своих словах, нежели оскорблять красивую женщину.

Я смеюсь и отрицательно качаю головой.

— Поверь, это не оскорбление. Твои слова прекрасны.

Визажист продолжает заниматься моим лицом, стреляя в Мэтта косым взглядом.

— Я не могу поверить в то, что в течение стольких лет тебе не нравилась твоя жизнь. Тебя наряжали и буквально сдували пылинки. Ты видела сервированный стол там? Там есть омары, Пейдж. Омары, — подчеркивает он с улыбкой.

— Знаю. Трудно поверить, что я променяла такую гламурную жизнь на то, чтобы ловить плохих парней. Мне везет, если Кеннеди приносит мне рогалики, хотя бы раз в месяц.

Визажист удовлетворенно вздыхает от сделанной работы и уходит, оставив нас снова наедине.

— Я рад, что ты пригласила меня сюда. Хотя стол с едой, действительно, выше всех похвал, но, кажется, я все понял. Здесь нет тебя настоящей, Пейдж, — говорит он, указывая на всех людей, которые мечутся по помещению, организуя съемку. — Ты не должна просто молча сидеть перед камерой. Ты умная, сильная и должна заниматься тем, что сделает тебя счастливой. Наблюдая за тобой, как ты взяла на себя ответственность и стала делать то, чему тебя обучили в «Единожды солгав» — это и есть ты. Вот кем ты должна быть.

Удивительно, что этот мужчина, знакомый со мной всего лишь несколько недель, так хорошо меня изучил. Он смог понять мой характер и почему я пыталась вырваться из этого бизнеса.

— Спасибо, Мэтт. Ты не представляешь, как много это для меня значит. Я рада, что ты здесь, — мягко говорю я ему.