Глава 11

– И чтонам теперь делать, ваше высочество? – спросил Генрик. – Так и будем делать вид, что ничего не произошло? Может, в астральном измерении время и перестает существовать, но здесь оно есть, и уже на исходе!

Сидевший на греческой софе в гостиной, где они уединились со старейшиной, Клаус хлопнул по колену рукой с зажатым в ней пучком водорослей и сердито взглянул на собеседника.

– И не надо выговаривать мне, что я опять не так к вам обращаюсь! – воскликнул Генрик, поймав его яростный взгляд. – Я вижу, как это приближается. Затаите дыхание. В доме больше нет смертных, слава богам!

– Незачем постоянно напоминать мне об этом, – огрызнулся Клаус, швыряя водоросли под ноги. И хотя не так уж много времени потребовалось, чтобы догадаться, что Бэкки нет, момент все равно был упущен. Выйдя из комнаты и обнаружив лежащие на полу водоросли, он, перескакивая через ступеньки, взлетел по лестнице и бросился к ее комнате. Одного взгляда на несмятое покрывало на кровати, усеянное розовыми лепестками, которые он сам рассыпал, было достаточно, чтобы все понять. Отец забрал ее еще до того, как он успел вмешаться. Она сбежала вместе с горничной, и он еле успел спрятать коттедж от человеческого взора, прежде чем они проехали мимо, направляясь на север. Как можно было быть таким беспечным?

– Ну? – спросил старейшина, смотревший на него сверху вниз, уперев руки в бока.

– Естественно, я поеду за ней, – сказал Клаус.

– У нас нет на это времени!

– Она наверняка подслушала наш разговор, – сказал Клаус. Он вскочил с места и яростно пнул многострадальный пучок водорослей. – Скорее всего, это попало ей в руки, когда чертова русалка набросилась на нее. Она принесла водоросли с собой и, увидев их, поняла, что все это ей не приснилось.

– Значит, не судьба. Отпустите ее.

– Я не могу. Она напугана, Генрик. Я не могу допустить, чтобы она боялась меня! Я только хочу, чтобы она позволила мне любить ее.

Генрик воздел руки к небу.

– Бред! – воскликнул он. – Вы даже не знаете, где она живет и есть ли рядом водопад. Вы не можете заставить ее вернуться. Она должна прийти к вам добровольно.

– Поместье ее отца находится в Боскасле, – сказал Клаус. – И там есть водопад. Довольно неплохой. Мне приходилось слышать о нем…

– А-а-а! Но он же наверняка занят.

– Даже если и так, с этим я как-нибудь разберусь. Я ведь все-таки принц!

– Но это по-прежнему не решает проблему ее добровольного возвращения к вам.

– Она невинна, а я пробудил ее к жизни, Генрик. Она испытывает ко мне такие же чувства, я уверен. Но она напугана, что вполне объяснимо. Не стоило брать ее в астрал. Ты был совершенно прав. Было безумием предположить, что она сможет, а тем более будет жить там со мной. Это я виноват, что она так напугана. Я готов отдать все, лишь бы избавить ее от этих страхов.

– Берегите то, с чем вы так безрассудно стремитесь расстаться. Да, вы принц, но и над вами есть власть. Они с удовольствием сделают то, о чем вы просите в память о глупости своего отца, и тоже сделают вас безумным, пока вы не закончите так же, как он. Вы уже изрядно разозлили богов, и в первую очередь великого бога Сила, держу пари. Ваш отец уже был немного не в себе, когда решил стать отступником.

– Достаточно! Мы с отцом разные люди.

– Он так и не приспособился к очеловечиванию, – продолжал старейшина, хотя Клаус вот-вот готов был взорваться. – Он оказался слишком уязвимым, плохо приспособленным к новой жизни и не смог помочь вашей матери без своей астральной силы, когда она в этом так нуждалась. Когда на нее напали разбойники, он самонадеянно решил разделаться с ними собственноручно. Будь у него дар, это не составило бы труда, но он лишился его. Она умерла по его вине, из-за его несостоятельности…

– Все это мне уже приходилось слышать, – перебил его Клаус.

– И вы услышите это еще не один раз, если будет необходимость, – заверил его старейшина. – Провал вашего отца не прошел бесследно ни для одного из миров. Оставшись вдовцом, он страдал всю свою человеческую жизнь и умер в одиночестве раньше отмеренного ему срока. Именно тогда я взял вас под свою защиту, чтобы подготовить как следует, прежде чем вы войдете в права астрального наследования, неблагодарный вы щенок! Говорят, он умер от разрыва сердца. Вы хотите, чтобы вашу леди и вас постигла та же участь? Неужели вы не извлекли урока из его ошибки?

– Оставь моего отца в покое, Генрик, – отрезал Клаус. – Я не такой, как он. А что касается богов, то страшнее наказания, чем потерять Бэкку, для меня не существует.

Он вздрогнул, произнеся ее имя. Внезапно все внутри его перевернулось, и его накрыло волной воспоминаний, а на глаза навернулись слезы. Он должен был вернуть ее, должен. Когда она узнает, что он готов положить на алтарь своей любви…

Старейшина снова взмахнул руками и обреченно понурился.

– Я снова зря сотрясал воздух? – спросил он. – Вы одержимы этой женщиной. Пусть. Давайте проверим, все ли я правильно понял. Вы намерены немедленно ринуться в Боскасл, прогнать своего подданного из его же водопада, если в этом будет необходимость, осадить крепость и завоевать сердце прекрасной дамы. И все это вы собираетесь успеть до новолуния. Это так, ваше высочество?

Как старейшине удалось представить гениально простой план таким нелепым? У Генрика, безусловно, был талант, к тому же нельзя было не отметить, что он изрядно поднаторел в этом за долгие годы опекунства над Клаусом. Но он не собирался тратить время на пустое злорадство. Если верить луне и времени – драгоценному времени! – это больше не имело значения.

– Не совсем все, – сказал Клаус, придавая лицу выражение тупого самодовольства. – Ты едешь со мной. А теперь иди и распорядись, чтобы Свен готовил карету. Ту, на дверце которой нарисована моя эмблема, – на случай, если придется доказывать свой титул. Мы отправляемся через час.

– Я понимаю, что это звучит дико, но так оно и есть, – сказала Бэкка. Они с Мод сидели под замком в комнате в Гильдерслив Грейндж, ее дышащем на ладан родовом гнезде, месте, куда она планировала никогда больше не возвращаться. – Не надо на меня так смотреть! Каждое слово – правда. Не скажу, что я все из этого поняла, но что есть, то есть. Поэтому я вынуждена была бежать, пока чувствовала в себе силы противостоять ему.

– Звучит, как детская сказка, – заметила Мод. – Что же было в вине, которым он вас поил?

– Можно подумать, ты не видела того же, что и я, когда мы проезжали место, на котором должен был стоять Линдегрен Холл!

– Но, миледи, ночью все выглядит несколько иначе. Я… я…

– Дома не исчезают, Мод. Они не растворяются в воздухе! Мы вышли через парадный вход и шли вдоль дороги от силы минут пять, а назад возвращались уже в экипаже. Только дома там больше не было! Даже если мы просчитались и он должен был стоять дальше, все равно рано или поздно мы проехали бы мимо него.

– Не знаю, миледи, я была словно пьяная…

– Но я-то была в норме! К тому же вот еще… – воскликнула Бэкка. – Голова у тебя прошла, ведь так? Спустя минуту после того, как я вытащила тебя из дома, чудесное исцеление случилось прямо на моих глазах. – Она упала на кровать, обхватив голову руками. – Самое ужасное в том, что он приворожил меня, Мод. Я умру, если больше его не увижу…

Тут как раз вошла Кора, горничная, с дорожной сумкой Бэкки. Она поставила ее возле кровати, сделала реверанс и вышла. Мод открыла сумку, вытащила два в спешке сложенных платья и ахнула. Бэкка подняла голову.

– И что же тогда это? – спросила горничная, глядя, как розовые лепестки сыпятся сквозь пальцы.

Бэкка застонала и расплакалась.

Уже следующей ночью Клаус и Генрик прибыли на постоялый двор в Боскасле, и там граф, к своему огорчению, узнал, что до ближайшего водопада не так близко, как он предполагал. Однако, дав Генрику задание выяснить как можно больше о поместье Гильдерсливов, Клаус оставил его договариваться насчет жилья, а сам отправился к водопаду. Это было необходимо для поддержания сил, которые давали ему его человеческая и астральная ипостаси. Так будет до тех пор, пока вопрос не решится и он предстанет, если до этого дойдет, перед трибуналом, чтобы его навсегда заключили в мире смертных. Однако эти условия не были взаимосвязаны. Если Фоссгрим вовремя не придет к водопаду, то умрет, окончательно и бесповоротно, причем в обоих измерениях. Вода была неотъемлемой составляющей его существования – он нуждался в ней, как человек в воздухе.