Я отправила магический вестник Кристоферу и, после некоторого размышления, попросила Марджори соединить меня с Жаком Бельфором, главой Службы магической безопасности Союза королевств.

Жак нашелся не сразу и был зол. Судя по всему, Марджори оторвала его от ужина.

— Лавиния, добрый вечер! Что-то случилось?

— Добрый вечер, Жак! Мне нужно с тобой встретиться, обсудить один момент. Один важный момент, относящийся к вопросам безопасности. И хорошо бы поскорее.

— Сейчас я… — он скосил глаза вправо, — я немного занят. Через час, не поздно будет?

— Нет, нормально. Открешь мне портал, чтобы не беспокоить твою охранную сигнализацию?

— Да, конечно. За три четверти часа до полуночи, жду.

Дама там у него была, что ли? Неужели я поломала Бельфору сегодняшнюю личную жизнь? Ну, ничего, я не очень надолго, дама подождет. Мои новости важнее любой молоденькой аспирантки или цветочницы с бульвара.

Ровно в 23.15 Жак открыл портал со своей стороны.

Все мы, сотрудники Службы, немного маньяки и в большой степени параноики. У каждого дом защищен таким количеством механических замков и запоров, подкрепленных заклинаниями и охранными сетями, что защита королевской сокровищницы едва ли может с этим соперничать. И, разумеется, стоит абсолютный запрет на любые порталы, открытые кем угодно, кроме хозяина дома.

Портал захлопнулся за моей спиной, и я протянула Жаку руку для пожатия.

— В кабинет? — спросил он, пропуская меня вперед

— Пожалуй, — согласилась я. — Сигналку давно обновляли?

— Вчера только. Бокал вина?

— Сперва поговорим. И если ты скажешь, что я зря волнуюсь, я напьюсь в хлам.

Мой рассказ не занял много времени. Выслушав, Жак подошел к камину, задумчиво пошевелил носком сапога полено и спросил, не поворачиваясь:

— Камни в надежном месте?

— Да. Но если они будут угрожать жизнью кого-то из близких, то я …

— Понимаю. Значит, мы должны успеть раньше, — Бельфор отошел от камина и сел в кресло напротив меня. — Дюнуа займешься сама?

— Нет, мне кажется, с ним надо начать с официальных действий. Посмотрим, что он ответит на допросе. А я поищу ответ на второй важный вопрос. Кто и как мог узнать о каких-то свойствах камней, помимо известных моей семье?

— Хорошо, решили. На допросе Гонтара Дюнуа хочешь поприсутствовать?

Я задумалась. В принципе, следователям службы я могу доверять вполне, они не упустят ничего из сказанного и несказанного. Но в ментальной магии, пожалуй, сильнее меня никого нет, не зря меня учили оркские шаманы.

— Да, пожалуй. Но только вне поля зрения для начала, а там посмотрим.

— Вызовем его на завтрашний вечер, часов на десять, — предложил Жак. — Пусть денек поварится в собственном соку. Лучше, конечно, было бы дать ему дня два поволноваться, но неизвестно, когда они решать действовать. Тринадцатый кабинет?

Мы оба улыбнулись. Упомянутый кабинет был нежно любим сотрудниками Службы: тесный, больше похожий на коридор, чем на полноценную комнату, он упирался окном в серую стену соседнего здания. Окно было забрано решеткой из толстых прутьев, какие рисуют в чувствительных дамских романах, чтобы показать место страданий главного героя. Стул, на который предлагалось сесть допрашиваемому, разрабатывали лучшие специалисты королевского института Дизайна, чтобы сделать его особо неудобным. Лично у меня на этом стуле уже через десять минут начинало болеть все, включая зубы. На стене тринадцатого кабинета висел портрет его величества Луи, смотревший на «гостя» в упор, мрачно и с отвращением. Словом, замечательное место!

Вот как раз за портретом, в соседней комнате — к слову, большой и светлой — я и буду завтра наблюдать за допросом.

Глава 6.

Как я уже говорила, камни Коркорана хранились всегда в нашем доме, когда-то в люнденвикском особняке, а с тех пор, когда я перебралась в Лютецию — здесь. Исключением были три довольно коротких периода, когда камни покидали фамильные стены.

Первый — семьсот пятьдесят лет назад, когда умер Томас Коркоран, через сто с лишним лет после возвращения из мест, откуда никто и никогда не возвращался живым. Его сын Джосайя был весьма сильным магом, но еще больше он был теоретиком магии. И вместе со своими коллегами с кафедры теории магических полей он попытался изучить свойства загадочного артефакта. После нескольких месяцев работы ими был сделан вывод об абсолютной магической инертности камней, и Джосайя вернул их в домашний сейф, вместе со сделанной еще Томасом шкатулкой.

Кстати, Джосайя Коркоран умер вскоре после этого, и умер как-то странно. Вполне себе молодой для мага человек, ему и ста пятидесяти лет еще не было, он однажды утром просто не проснулся, сколько ни тормошила его жена. Где-то за две недели до смерти он проходил ежегодный медосмотр, и был признан абсолютно здоровым, небольшую дальнозоркость можно не считать, он и не исправлял-то ее из легкого кокетства: ему очень шли очки. Последней записью в его рабочем журнале было: «Кажется, я понял, чем их можно раскачать». К чему это относилось, указано не было, но теперь мне кажется, что имелось в виду — «раскачать» пресловутую магическую инертность.

Столь же крупным теоретиком был и мой дед, Мэтью Коркоран, внук Джосайи. И второй раз камни покинули стены фамильного особняка вместе с ним.

Мэтью считал, что новые приборы и новые заклинания, разработанные им и его коллегами, помогут понять, что являет собою артефакт. Так же, как и Джосайя, он не добился успеха.

И точно так же, как его дед, умер внезапно, в расцвете лет, в своей постели.

Вместе со мной камни переехали из Люнденвика в Лютецию. И, если задуматься, я жива до сих пор только лишь потому, что не пыталась сама их исследовать?

Таким образом, получается, что кто-то из магов, принимавших участие в изучении камней вместе с Джосайей или же вместе с Мэтью, открыл некие свойства артефакта и утаил их. Что ж, в научном мире бывает всякое, и до драк с выдиранием бород доходило, а уж скрыть результаты экспериментов, так это вообще неудивительно. Пожалуй, день начну с архивов магического Совета. Нужно для начала установить, кто принимал участие в исследованиях в первый и во второй раз.

Я размышляла обо всех этих околонаучных вопросах утром с чашкой кофе.

Бакстон подал нам с Марджори отлично поджаренный бекон, тосты из темного хлеба, свежее масло, апельсиновый джем… Странное дело, столько лет я живу в Галлии, а завтракаю так же, как когда-то дома, в нашем загородном доме в Хартфордшире. Это еще сегодня мы обе от овсянки отказались!

Марджори откашлялась, отвлекая меня от размышлений.

— Планы на сегодня какие-то есть, Лавиния?

— Планы? Мммм… я планировала провести день в архиве, но вот сейчас подумала — отправлю-ка я в архив тебя.

— В Королевский? Или в центральную библиотеку?

— Оба раза промахнулась. В архив Совета. И мне нужна вся информация о том, кто изучал камни и копии отчетов, — я протянула Марджори кольцо-артефакт, заряженное заклинанием копирования.

— Ясно. Не очень представляю себе, займет это два часа или два дня, но все найду, — кивнула Марджори. — Мой пропуск в архивы ты… эээ… не аннулировала?

— Да с какой же стати? Иди уже, не трать зря времени на лишние вопросы!

Отправив секретаршу в архивы, я занялась современностью.

Если наши заговорщики планировали посадить на трон младенца королевской крови, чтобы при нем взять власть в свои руки, хорошо бы понять, откуда этот младенец должен был взяться. У его величества Луи трое почти взрослых детей — мальчики семнадцати, пятнадцати и десяти лет от роду. Поскольку королева Шарлотта-Луиза умерла три года назад, а о новой женитьбе Луи не витало даже легчайших слухов, законному наследнику прямой ветви появиться неоткуда.

У Луи есть младшая сестра, Елена, королева свенская, супруга короля Харальда пятого. В той семье дети тоже, так сказать, подрощенные. Елену я видела недели две назад, и никакой беременности в ее ауре не было. Есть еще семейство герцога Монтгомери, кузена Луи. Вот их бы надо проверить…