–  Как вы себя чувствуете?

–  Скверно. Словно трактором по мне проехались, - мрачно ответила я.

Он не стал спрашивать о том, что такое трактор, видимо, из деликатности, я и сама не знаю, что ему ответить. Откуда мне знать, что такое трактор? Выскочило и всё.

–  Почему уже на «вы»? Только же были на «ты», - кольнула я.

Я почувствовала, как мужчина напротив вздрогнул, так как не отпускала поданной руки, чтобы не потерять равновесия. Его брови выровнялись в одну линию.

–  Это правило обращения к вышестоящему лицу, - возразил он. – Форма обращения на «ты» указывает на близкие отношения. А я для вас – куратор. Формально, я не могу сближаться с вами. Это препятствует образовательному процессу, - он сощурил глаза.

Я поджала губу.

–  Прошу этот инцидент считать исчерпанным, - его голос странно засипел.

Мой взгляд скользнул по нашим все еще соединенным рукам, и резко отпустила его. Он сделал вид, что не заметил.

–  Тогда завершим это так: за нарушение порядка в столовой вы неделю каждый день после обеда, когда у Забавы будет послеобеденный сон, будете мыть посуду.

–  А как же мое обучение?

–  После работы будете в библиотеке наверстывать.

Я покорно вздохнула. Тут на лекциях ничего не понимаешь, то в библиотеке тем более… однако спорить не стала. Нет смысла. Куратор нажал на панели управления лифтом четвертую  и третью кнопку и лифт тронулся.

–  А теперь на урок. Наказание  вступает в силу с сегодняшнего дня после обеда, - открылась дверь, и он вышел. Оглянулся на застывшую меня. – Вы идете? Или будете подпирать стену лифта дальше?

Я послушно, повесив нос, пошагала за ним. Урок прошел как в тумане. Ничего не запомнила из того, что говорилось там. Это как раз был его урок, урок истории. Он в мою сторону даже не смотрел, будто меня не существует, а мои одногруппники как-то странно на меня косились. Я же сидела недвижимо, устремив взгляд вперед и ощущая состояние прострации, когда ты не знаешь, что делать и тебе совершенно не понятно, что вокруг тебя происходит. К концу урока, вроде, пришла в себя.

Перед выходом из аудитории господин куратор соизволил обратить свой ясный взор на мою грешную персону и напомнил о грядущем наказании. Тон его не терпел возражений. Зануда! Вот и думай, что чувствовать к этому человеку. Либо гнев, либо обиду, либо дрожи как зайка рядом. Внутри я понимала, что он мне нравился, но причины не видела. Мрачный циник, думающий о чем угодно, только не обо мне, это уж точно. За что же он мне понравился? И стоит ли тратить на него свои нервы? Где-то внутри я мечтала, что рядом возле меня должен быть тот, за которого я смогу спрятаться от любой стихии,  жизненных перипетий, в общем, как за каменной стеной. А рядом с господином куратором я чувствовала себя не за стеной, а как на вулкане или возле колючего кустарника, который тебе гляди да и уколет. Можно ли долго так протянуть? Исцарапанной, обожженной, хочется укрыться где-то далеко и надолго. В итоге, я решила обидеться на него. И надолго.

После обеда, понурив голову, скрипя сердцем, поплелась улаживать уже сонную Забаву спать. Потом в столовую. Там меня уже ждали. Вручили форму. Переоделась и за мойку посуды. Видела того парня, но сразу же отвернулась от греха подальше. Нечего судьбу искушать. А то опять не удержусь, пойду кулаки об него чесать. Смотрю, а моя… э-э-э… атака его совсем не задела. Как с гуся вода! Даже фингала под глазом нет. А ведь я точно помню, побывал там мой кулак! Наверное, я слабо стучала. Возникла мысль о том, чтобы больше поусердствовать, но сразу же откинула ее. А то поди, еще и полы заставят мыть по всему атконнору.

Вообще в столовой установлена автомойка, но для особо провинившихся обучающихся была и раковина, где высились горы грязной посуды. С глубоким вздохом перед экзекуцией, я принялась за работу. Увлеклась. Даже понравилось. Мылю, полощу, ставлю на сушку. Снова мылю, полощу, ставлю на сушку.

–  Здравствуйте,  - услышала я позади несмелый голос и обернула голову назад через плечо. За спиной стоит тот самый парень, которого я мечтала отмутузить по полной программе. – Разрешите попросить у вас прощения, госпожа иата… - его взгляд хранил глубокое раскаяние.

Я полностью развернулась, да так резко, что парень отшатнулся. Думаю, испугался за свое здоровье. Как же мне реагировать? Напомнила себе про пол, который могла бы мыть, будь я поусерднее. Стало сразу легче проявлять самообладание.

–  Разрешаю. Проси! – а сама так глазами сверкнула, что молодой человек видимо, пожалел, что решил подойти ко мне.

–  Прошу, проявите ко мне милость, госпожа иата, - он почтенно склонился до самых колен.

Право! Столько усердия! Мой ты разнесчастный невезучий бедолага! Сердце сжалось в жалости, но память настойчиво напоминала о туалете, где случилось… В общем, жалость пока проиграла гневу. Выдержала паузу, дождавшись, когда тот удосужится поднять вторую половину тела в прежнее положение. Ответила:

–  Хорошо, только с одним условием.

Молодой человек облегченно выровнялся.

–  Каким?

–  Объяснись.

–  Хорошо. Тогда разрешите представиться! Марат Арто. Сын Гната и Улии Арто. Мой отец – ятгор, начальник безопасности пятого сектора.

–  Ятгор? Удивил. Хочешь пойти по его стопам?

–  Так точно!

–  Ты что с военного потока?

–  Так точно!

–  Можешь неофициально, - я махнула рукой.

–  Слушаюсь, неофициально! - ему еще осталось только «мэм» сказать. Меня перекоробило всю. -  Дело в том, что я помолвлен с ниритой Лией Марахит. Она моя невеста.

–  Невеста? – я почувствовала, как мои брови взметнулись вверх.

Сколько я нового узнала о своей подруге! Вот партизанка!

–  Да. Мой  отец сосватал ее у наших соседей, ее родителей Цирона и Прии Марахит. Господин Цирон минвот (в смысле министр) энергетики Ира. Ей тогда  было  около десяти лет, - молодой человек запнулся. – Я был очень счастлив до тех пор, пока она не стала наездницей ниры.

Я прикусила верхнюю губу в задумчивости. По-моему, я начала понимать.

–  Значит, теперь она вправе разорвать вашу помолвку? – посмела предположить я.

–  Да. А я этого не хочу! – его глаза блестели протестом.

Я прямо кожей чувствовала его волнение.

–  И поэтому ты суешь ей слабительное! – это поражало меня больше всего. – Очень эффективный афродизиак! Приковывает навеки! – я зло сощурила глаза.

Марат спрятал лицо, склонив голову. Мялся, будто хотел, но не мог что-то сказать. Я закатила глаза. Ох, уж эти мужчины!

–  Если трудно тебе «как», Марату ты понравься так! – съязвила я и сразу об этом пожалела, когда он поднял на меня глаза, полные боли.

–  Мне трудно над этим смеяться, - выдавил он из себя.

Я почувствовала себя последней стервой. Жалко стало парня. Но хотелось оправдаться:

–  Мне тоже трудно было как-то смеяться.

–  Пожалуйста, простите меня! – он виновато составил брови домиком.

Опять этот взгляд! Сердце моё явно долго не выдержит и растает. А он продолжил:

–  Понимаете, нам, мужчинам, очень тяжело от того, что мы сильно зависим от женщин. Вы такие холодные. Вы не нуждаетесь в нежности, ласке. А мужчины нет. Нам нужен, иногда как воздух, физический контакт. Мы… страдаем от того, что приходится вымаливать ваше снисхождение… - он явно не привык говорить о чувствах с женщинами.

–  Объясни.

–  Вам ли не знать? - он удивленно вскинул брови. – Конечно, история твердит, что виноваты не женщины, а вирус, когда-то убивший большую часть нервных окончаний женщин, но… - Марат обескуражено выдохнул и сделал паузу, собираясь с мыслями. – Мужчины узнали, что легче добиться благосклонности женщины, когда она раздосадована чем-то…

Я шокировано заморгала глазами. Вот это чудеса на виражах! Совсем меня запутали!

–  Это как? Доведи женщину до сказа и она твоя?!

–  В целом, да. То, что я сделал, предназначалось не вам, а Лие. Понимаете, окружающие мужчины к таким шалостям относятся весьма снисходительно. Мне не повезло, что я попадал на вас, а не на Лию.