Так, правили ими матки, которых они называли хаягеттами. Это что-то вроде титула, как у ириданцев шиасу. Слово матки было законом. Вообще, как я поняла, женщин в их мире мало. Скорее не потому, что их выклевывалось меньше, они не выживали. Борьба за власть между ними начиналась так сказать с пеленок. Главная женщина становилась маткой, то есть королевой, и постоянно должна отстаивать свое право. Остальные женщины яйца не откладывали, только хаягетта. Почему? Мэнона мне объяснил, что это из-за мощного фермента матки, которое она источает. Он подавляет детородные способности других женщин. Когда матка умирала, то ее место занимала одна из ее дочерей, которая сумела доказать свою способность к выживанию на каком-то нэроготе или ринге, где они сражаются друг с дружкой. Я представила себе жуткую картину борьбы женщин за власть на ринге. Брр.

Мэнона говорил, что матка откладывает каждые полгода яйца. Их называют гато. Половина из них часто бывает не оплодотворена по неизвестным причинам. Эти неоплодотворенные яйца используют гадаки для своих очистительных процедур. Часто из этих яиц вылупляются потом, после чистки, более жизнеспособные малыши. Оплодотворяют маток  тарагаки. Я так поняла, что они похожи на трутней у пчел. Их работа только в этом. Но их ценят и чтут. Какой парадокс. Ничего не делаешь, а тебя почитают. Ха! Чтоб мне так жить! Из этих яиц появляются разные отпрыски. Их видно сразу при появлении на свет. Много рождается ухунов, то есть тараков-воинов. Меньше хунов – сильных в ментальных и умственных качествах тараков – это прирожденные офицеры и лидеры. По-сути, именно они правят тараками.  Потом появляются девочки, количество которых меньше, чем офицеров. Их называют геттами. Трутней рождается всего несколько, может даже и ни одного за один помет. Они выглядят как хуны, но с небольшой «деталью», необходимой для продолжения рода таракского. И очень редко в помете матки появляются гадаки. Их, правда, это особо не смущает. Зачем им много умников?

Мне довольно интересно было слушать рассказы Мэноны. Он вообще очень интересная личность. В отличие от остальных тараков, как, в целом, и все гадаки, он был склонен к сочувствию и человечности. Очень любил общаться с людьми, если это, конечно, можно назвать общением. Являлся страстным поклонником человеческой красоты и в тайне завидовал людям. Часто, гадаки, как изгои общества, проводят время с рабами, то есть с людьми. Там они себя чувствовали легко и уютно. Там над ними не смеются, не издеваются. Мэнона часто проводил время в бараках, где живут рабы. Еще он мне сообщил, что все люди, которые попадают в рабство проходят пачо, специальную чистку мозгов, и по-сути превращаются в ходячих бездумных роботов. Пачо лишает эмоций и личных мыслей.

И вот, после нескольких часов теплого общения, этот любитель людей-рабов собирается меня лишить частей моего организма.

–  Послушай, Мэнона, может, мы эту процедуру не будем проводить? – я испуганно вжалась в операционный стол.

–  Лана, я же тебе говорить, что мой воля не иметь значения. Это моя обязанность. И пока я все выполнять хорошо, мне позволять жить, - он сочувственно поморщил нос. – Прости.

Я нервно сглотнула. Зажмурилась. А что я могла сделать со связанными руками и ногами? Тем более у входа дежурило двое ухунов-охранников. С того момента, как Мэнона стал чистить мой организм от гакте (мы же называли это аро) моей Забавы, я стала плохо ее слышать. Связь с нею, чем дальше, тем больше ослаблялась, и это приводило меня за порог отчаяния, словно какая-то частичка тела отрывалась от меня. Я теряла мою Забаву. Как будто вишу над пропастью, держась одной рукой за руку друга, и вижу, как палец за пальцем соскальзываю с нее. Отчаяние, паника, безысходность и апатия тянулись ко мне скользкими и холодными рученьками. Они смотрели на меня жестокими и безразличными глазами, желая забрать душу. Словно меня выворачивали наизнанку и натягивали внутренности на корявую длинную палку. Чем больше времени проходило, тем сильнее становились судороги. Желание жить таяло с каждой секундой, и мир вокруг темнел и терял четкие очертания. Казалось, я стояла на краю бездны и смотрела стеклянными глазами в черное ничто. И уже не обращала внимания на монотонный монолог тарака, на его суетливые движения и обеспокоенный взгляд.

Вдруг, оглушающим, будоражащим стоном завыла сирена. Я распахнула глаза и встретилась взглядом с Мэноной.

– Что это? – еле слышно спросила я.

– Этого не может быть! – его лицо ошарашено вытянулось.

– Чего не может быть?

– Эта сирена может быть только в одном случай!…

– Да каком же?!!

– Ниясыти!!! – ужас в его глазах был неподдельным.

Мэнона оттолкнул стоявшую рядом Шуку и подбежал к панели связи. Девушка упала на колени, забив себе руки, но он этого даже не заметил.

– Что случилось? – спросил он у дежурного на вышке.

Они говорили на своем языке, но я догадалась о смысле. Потом мне Мэнона перевел:

– Нападение ниясыть!!! – услышала я перепуганный ответ. – Они знать о наша оборона! Кажется, они повсюду!!! Хаягетта объявить срочный мобилизация, - голос гадака  дрожал от ужаса.

Мэнона отскочил от пульта связи и обернулся ко мне.

– Нужно срочно прятаться! – он подпрыгнул к моему столу и стал лихорадочно расстегивать ремни, крепившие меня к столу. – Но почему они нападать? – терялся он в догадках. – Как они нас найти? Ведь наш остров не видно с их спутника! Мы закрыты защитный экран! – его руки дрожали. – Не понимать. У нас с парящими на ниясыть – договор. Они не наступать! Мы не ломать их поле.

Он расстегнул последний ремень и помог мне встать. Ноги дрожали, но, на удивление, с его помощью идти я смогла.

– Идем. Срочно. Они могут сюда легко попадать, - торопил он меня, толкая к дверям.

Я послушно поковыляла к выходу, расставив руки для сохранения равновесия. Мэнона нажал на панель управления, и дверь с шипением разошлась в стороны, открыв выход в прозрачный коридор.  У входа стояло два ухуна-охранника. Их глаза размером с приличное блюдце испуганно таращились в сторону стеклянного коридора. Мы вышли на него, и я увидела…

Они возникали из ниоткуда и через миг исчезали в никуда. Казалось, их было так много,  что начало рябить в глазах. Как бы ни старались наводчики поймать хоть одну цель, все безуспешно. Они стреляли туда, где уже никого не было. Я знала, что зарядов этих орудий у них имелось ограниченное число, потом тараки вынуждены будут стрелять обычными снарядами, которые против ниясытей были бесполезны.

– Откуда наездники знать о эхогорке?!!! – Мэнона широко распахнул свои очи.

Эхогорк – то самое супер-оружие против ниясытей, которое захватывало их и разрушало генерируемое ниясытью защитное биополе. Схватив меня в мощные оковы своих пальцев, он поволок меня по единственному коридору прочь из лаборатории. В ней мы являлись легкой мишенью. Еще, я сообразила, что он не понимал причины нападения. Лишь я догадывалась. Мы бежали довольно быстро по этому коридору, но все вокруг было прекрасно видно. Началась полномасштабная атака на этот таракский гарнизон. Ниясыти шли молниеносной атакой, возникая в тех местах, где лучше всего было стрелять плазменными зарядами легких орудий на турельные установки тараков. Они знали куда стрелять. Делали один точный выстрел и тут же исчезали в зиянии. Хотя их явления казались беспорядочными, но во всей этой видимой суете читалась продуманная закономерность и великолепная подготовка. И их было много больше, чем летело сюда. Точно не пять ниясытей, каких я видела на берегу того маленького островка в последний раз.

Мэнона мне сказал, что этот остров был особенным местом. Улей гадака занимался производством кораблей, оснащенных особым оружием. Тараки прятали его и берегли, как зеницу ока. И тут его обнаружили! И мало того, атаковали! Их сердца холодели. Я видела, как в небо взвились беспилотники, как бесполезны были их попытки поразить защищенных полем от их выстрелов ниясытей. Наездники легко стреляли вниз, поражая стратегически важные объекты защиты острова. Они появлялись из зияния, стреляли и исчезали в тот же миг, так что снаряды эхогорка там никого уже не находили. Мне даже казалось, что я видела лица этих наездников, их сосредоточенные, горящие огнем боевого азарта глаза, плотно сжатые губы. Их движения были идеально отточены, выстрелы метки, действия слажены. Они знали, что делали, и делали это умело и искусно. Я кожей чувствовала страх бегущих рядом тараков. И я на свои глаза увидела весь тот трепет, что вселяли ниясыти в сердца этих генномодифицированных чудищ. Они действительно боялись. Боялись до умопомрачения и коликов в животе «Парящих в небе». Я видела глаза Мэноны и ухунов, их расширенные зрачки, заполнявшие почти всю роговицу глаза. Я видела смертельный ужас в них.