В 1915 году Малютин отправил первое письмо Спиридону Дмитриевичу Дрожжину, стихи которого кропотливо отыскивал с 900-х годов в журналах «Детское чтение», «Юная Россия», «Север». В нашей семье и взрослые и дети любили их наравне с песнями Кольцова, Никитина и Сурикова. Отец писал низовскому соловью о «святых порывах ввысь», о «муках слова, муках пленницы-мысли, бьющейся за железной решеткой своей темноты, своего незнания, как выпустить ее на свободу»… Были такие строки: «Я страстно люблю книги и люблю тех людей, которые вкладывают в них свою душу…» С радостью сообщалось о том, что в библиотеке Школьного общества имеется немало сборников Дрожжина.
Скоро из Низовки пришел сердечный ответ, а затем книжка «Из мрака к свету» с надписью: «Детям одного из родственных душ в постоянном стремлении выбиться «из мрака к свету», многоуважаемому Ивану Петровичу Малютину на добрую память от автора С. Дрожжина, д. Низовка, 25-го ноября 1916 года», потом книга «Четыре времени года» тоже с автографом. Переписка длилась вплоть до кончины Спиридона Дмитриевича в 1930 году.
Малютин сообщал Дрожжину о сибирской жизни, о поездках в деревню и любви к природе. «Господи! Сколько простора, приволья и богатства в Сибири!» — восклицал он в одном из писем. «Дни идут, как черновики какие-то с помарками. А чистой настоящей жизни еще не видать», — характеризовал отец свое дореволюционное житье. И все-таки, если можно говорить о расцвете поэтического творчества самоучки, то такой расцвет он пережил именно в барнаульские годы, когда писал больше обычного и печатался в журнале «Алтайский крестьянин», в газетах «Голос Алтая», «Алтайский край», а также за пределами Сибири. В эти годы отец был еще крепким сорокалетним мужчиной, хотя невзгоды изрядно посеребрили черные кудри. Его муза, вскормленная поэзией Некрасова и некрасовской школы, была целиком обращена к народу, говорила с народом и от его имени. В некоторых стихотворениях использовались эпиграфы из Лермонтова, А. Толстого и особенно из Некрасова, встречались перефразированные выражения из революционных песен, порою звучал их ритм:
Обычные образы — забытый смертью старик, еще на барском дворе видевший «ругань, розги, кровь» («Бобыль»), разорившийся пахарь («Одинокий»), обитатели «жалких убогих селений» и «темных подвалов сырых» («Буран», «Ночью»).
Поэт скорбит о там, что пахарь многотерпелив («Из современных былин»), что он нередко ищет выхода в вине («В город»,«Мужик»). Однако, как и великий наставник Некрасов, он убежден, что Русь — не только бессильная, но и могучая:
В этих стихах, помещенных в «Жизни Алтая», горькая доля угнетенных масс, таящих нераскрытые силы, подчеркивается контрастным сопоставлением с изнеженностью сытых, а также и начинающим каждую строфу параллелизмом с суровыми явлениями природы.
Желание, чтобы труженик скорее «осерчал» и взялся за «дубину» для завоевания «хлеба, воли, света» («Если…», «Мы с каждым днем чего-то ждем»), так велико, что никакая красота природы не может отвлечь от него. Показательно стихотворение типа философского размышления «На высокой горе», в котором слышны отзвуки «звездных песен» поэта-революционера Николая Морозова:
Автор мысленно перелистывает страницы истории человечества, размышляет о возникновении мира, о борцах за правду. Скорбные раздумья сменяются оптимистическим финалом:
Эти стихи, опубликованные в газете «Алтайский край» (1912 г.), заставляли задуматься и читателя.
Боль за поруганную справедливость живет в сердце всякого честного человека («Правда»), но необходима именно война за нее. Вечного поклонения достойны те, кто отдает этому все силы. Таков поэт-народоволец П. Ф. Якубович, для которого лира была и мечом, разящим деспотизм. Ему посвящено одно из лучших стихотворений Малютина «Памяти П. Ф. Якубовича-Мельшина». Этот живой отклик на смерть Якубовича (1911 г.) был в свое время направлен в «Русское богатство», причем издававший этот журнал Короленко через Крюкова ответил автору, что печатать нельзя — «придется судиться».
В 1912 году решил поместить эту вещь редактор «Алтайского края» В. А. Шпунтович. Газета была оштрафована на сто рублей.
Это стихотворение — гимн бесстрашию и мужеству поэта-борца — нашло горячий отклик в сердцах рабочих, крестьян, передовой интеллигенции: номер газеты широко распространялся по Алтаю.
Несмотря на то, что «Алтайский край» пострадал за стихи о Якубовиче, автор и редактор были неугомонны. Недели через две Малютин принес в редакцию новое стихотворение с еще более острым содержанием — «Два потока». Умный читатель без усилий разгадывал аллегорическую загадку: длящийся «от созданья мира» спор двух потоков олицетворял непримиримый антагонизм враждующих социальных сил. В рамках этой аллегории автор прямо обращался к правящей верхушке:
Газета была закрыта, а редактор и сочинитель очутились в тюрьме. Их судили в окружном суде, но амнистировали по случаю трехсотлетия дома Романовых. В неопубликованных воспоминаниях о Ф. Д. Крюкове, где изложена история этих произведений, Малютин упоминает, что ему «пришлось все-таки во избежание неприятностей на некоторое время уехать в деревню».
«Два потока» также имели громкий общественный резонанс. Недавно литературные следопыты Барнаула нашли эти стихи в альбоме старожила Г. И. Ускова, когда-то работавшего в типографии и помнящего всю эту шумную историю.
К лучшим стихотворениям Малютина можно отнести «В океане», появившееся в газете «Жизнь Алтая», где печатались Г. Гребенщиков, А. Высоцкий, В. Шишков, Вл. Бахметьев, Г. Вяткин, П. Драверт, И. Тачалов.