Он протянул руку, и взял большую крошку бисквита с тарелки Пенелопы.

– Мы могли бы тайно сбежать.

– О, действительно, могли бы? - слова пылко сорвались с губ Пенелопы.

Он моргнул.

– Вообще-то, я шутил, хотя, это кажется довольно удачной мыслью.

– Я смогу организовать вам лестницу, - сказала Элоиза, складывая вместе руки, - Так, чтобы ты смог забраться в ее комнату, и выкрасть Пенелопу.

– Там рядом растет дерево, - проговорила Пенелопа, - У Колина не должно возникнуть никаких трудностей.

– Господи, - пробормотал он, - Ты же это не серьезно, ведь так?

– Нет, - тяжко вздохнула Пенелопа, - Но могла бы. Если ты захочешь.

– Я не смогу. Ты знаешь, что после этого будет с моей матерью? - он закатил глаза. - Не говоря уже о твоей.

Пенелопа простонала.

– Я знаю.

– Она выследить меня, найдет и убьет, - сказал Колин.

– Моя или твоя?

– Обе. Они объединять усилия, - он вытянул шею в сторону двери, - Где же еда, в конце то концов.

– Ты только что сюда пришел, Колин, - сказала Элоиза, - Дай им хотя бы немного времени.

– А я думал, что Викхэм волшебник, проворчал Колин, - Способный наколдовать еду, простым взмахом руки.

– Вот, сэр, - послышался голос Викхэма, и он вплыл в комнату с огромным подносом.

– Видите, - проговорил Колин, сначала приподняв бровь в сторону Элоизы, затем, посмотрев на Пенелопу, - Ну, что я вам говорил.

– Почему, - спросила Пенелопа, - у меня такое чувство, что я буду слышать эти слова от тебя еще много-много раз в будущем?

– Скорее всего, потому что ты сама пожелаешь это услышать - ответил Колин. - Ты скоро узнаешь - тут он улыбнулся ей своей порочной улыбкой - Что я почти всегда прав.

– О, пожалуйста, прекратите, - простонала Элоиза.

– Я должна примкнуть в этом вопросе к Элоизе, - проговорила Пенелопа.

– Против своего мужа? - он картинно положил руку на грудь (в то время как другой схватил сэндвич), - Я сражен наповал.

– Ты еще мне не муж.

Колин повернулся к Элоизе.

– Надо же, кошечка имеет коготки.

Элоиза удивленно приподняла брови.

– Ты не предполагал этого, до сего момента?

– О, конечно, я предполагал, - произнес он, откусывая большой кусок от своего сэндвича. - Я просто никогда не думал, что она будет их использовать против меня

А затем он посмотрел на нее с таким горячим и страстным выражением лица, что Пенелопа растаяла, как воск.

– Ладно, - возвестила Элоиза, неожиданно вскочив на ноги. - Я думаю, я могу оставить почти-новобрачных, на мгновенье-другое наедине.

– Какие, однако, положительные передовые взгляды для тебя, - пробормотал Колин.

Элоиза посмотрела на него с усмешкой.

– Все только для тебя, дорогой братец. Или даже, - добавила она, и выражение ее лица стало хитрым, - Все для Пенелопы.

Колин встал и повернулся к своей суженной.

– Я, кажется, скольжу вниз по иерархии.

Пенелопа улыбнулась, снова спрятавшись за чайной чашкой, и проговорила:

– Я придерживаюсь политики невмешательства в ссоры и размолвки между Бриджертонами.

– Ха! - фыркнула Элоиза и рассмеялась, - Ты скоро не сможешь придерживаться дальше такой политики, миссис Будущая Бриджертон. Кроме того, - добавила она с озорной улыбкой, - Если ты думаешь, что это была размолвка, я не могу дождаться до тех пор, пока ты не увидишь нас во всем нашем великолепии.

– Ты хочешь сказать, что я их еще совсем не видела? - спросила Пенелопа.

И Элоиза и Колин, оба покачали головой совершенно одинаково, заставив ее почувствовать себя очень испуганной.

О, Боже.

– Есть что-то еще, что я должна знать? - испуганно поинтересовалась Пенелопа.

Колин довольно кровожадно улыбнулся. - Уже слишком поздно.

Пенелопа беспомощно посмотрела на Элоизу, но та лишь смеясь, покинула комнату, и закрыла за собой дверь.

– Это было очень хорошо со стороны Элоизы, - проговорил Колин.

– Что? - непонимающе спросила Пенелопа.

Его глаза странно замерцали.

– Дверь.

– Дверь? Ох! - воскликнула она, - Дверь.

Колин улыбнулся и присел на софу рядом с Пенелопой. Было что-то восхитительное в ней, в этот дождливый день. Он почти не видел ее, с их последнего раза - свадебные приготовления, сейчас отнимали все его время - но она постоянно присутствовала в его мыслях, даже когда он спал.

Забавно, как это все случилось. Он провел многие годы, вообще практически о ней не думая, думая лишь тогда, когда она стояла прямо перед ним, а сейчас она проникает в каждую последующую мысль.

В его каждое последующее желание.

Как это могло случиться?

Когда это вообще случилось?

И имеет ли это, вообще какое-либо значение? Возможно, единственная важная вещь, лишь то, что он хочет ее, а она была - по крайней мере, скоро будет - его. Как только он надел ей на палец свое обручальное кольцо, всякие как, почему, когда стали бесполезны и излишни, при условии, что это безумие, которое он чувствовал, никогда не уйдет.

Он прикоснулся пальцем к ее подбородку, приподнимая ее лицо немного вверх, к свету. Ее глаза сияли от нетерпения, ее губы - Господи, как могло так случиться, что мужчины Лондона не замечали, насколько совершенные они были?

Он улыбнулся. Это все же было постоянное сумасшествие. И он никогда еще не был так доволен. Колин никогда не выступал против женитьбы. Он выступал против унылого и скучного брака. Он не был слишком придирчив: он лишь хотел страсти и хорошей дружбы, интересных разговоров и веселого смеха, сейчас и всегда. Хотел жены, от которой бы он никогда не захотел бы избавиться.

Просто поразительно, все это он нашел в Пенелопе. Все что ему надо сейчас сделать, это лишь удостовериться, что ее Великая Тайна, этим и останется. Тайной.

Потому что он не думал, что сможет перенести боль, которую увидит в ее глазах, если ее выкинут из общества.

– Колин? - прошептала она, ее горячее дыхание, дрожа, срывалось с ее губ, заставляя его все сильнее и сильнее хотеть ее поцеловать.

Он наклонился. - Хм-м?

– Ты так странно молчал.

– Просто размышлял.

– О чем?

Он снисходительно ей улыбнулся.

– Ты слишком много времени проводишь с моей сестрой.

– Что ты хочешь этим сказать? - спросила она, скривив губки так, что он знал - она никогда не почувствует никакого раскаяния, когда будет подшучивать и дразнить его.

Эта женщина просто будет держать его в ежовых рукавицах.

– Ты, кажется, - проговорил он, - развила определенную склонность к постоянству.

– К упорству?

– И к этому тоже.

– Но, это довольно хорошая вещь.

Между их губами все еще было расстояние в пару дюймов, но желание продолжать дразнящую беседу было слишком сильным.

– Когда ты будешь постоянно повиноваться своему мужу, - проговорил он, - Тогда это хорошая вещь.

– Ох, да, неужели?

Его подбородок слегка опустился вниз, намекая на кивок.

– И когда, ты упорно цепляешься за мои плечи, когда я целую тебя - это хорошая вещь.

Ее карие глаза расширились настолько восхитительно, что он вынужден был добавить:

– Разве не так?

И затем, она удивила его.

– Вот так? - спросила она, кладя свои руки ему на плечи.

Ее тон был дразнящим, ее глаза флиртовали.

Боже, как он любит, когда она его удивляет.

– Тогда начнем, - сказал он, - Ты должна, - он накрыл одной своей рукой ее маленькую ручку, буквально вдавливая ее пальчики в свое плечо, - держаться за меня немного упорнее.

– Понятно, - пробормотала она. - Так что ты говоришь, я не должна тебя никогда отпускать?

Он думал лишь мгновение.

– Да, - ответил он, осознавая, что в ее словах лежит более глубокий смысл, намеривалась она в них его вложить или нет. - Это именно то, что я говорю.

А затем слова стали излишни. Он прижался своими губами к ее мягким губам, оставаясь нежным в течение нескольких секунд, пока его голод не настиг его. Он целовал ее с такой страстью, какой, сам не ожидал от себя. Это не было желание - точнее, это было не просто одно желание.