Кейтлин почувствовала, как улыбка застыла на её лице:

— Что?

Вид у него был довольный:

— Пчелиные матки зимой спят вместе с несколькими трутнями; а большая часть пчелиного роя вымирает.

Она нахмурилась:

— Ой.

— Вы этого не знали?

— Нет, я думала, они… О чёрт. Не важно. — Она, конечно, не желала ему вреда, но рассчитывала, что задание будет потруднее. А теперь выясняется, что она дала ему смехотворно лёгкое задание, тогда как он дал ей задание исключительно трудное.

Всем было известно, как привязан лорд Роксбург к своей табакерке, а ей надо было добыть её, показать МакЛину и потом вернуть так, чтобы лорд даже не узнал, что она пропадала. Ладно, ей просто нужно быть острожной и ловкой.

— Я надеюсь раздобыть табакерку к завтрашнему дню.

— А я совершенно точно добуду ваш кусок улья к завтрашнему дню. Я бы и сегодня это сделал, но обещал её светлости помочь ей выбрать лошадь для завтрашней верховой прогулки. — Его губы дёрнулись. — Я сказал бы, что её навыки верховой езды всего на волос лучше ваших.

Кейтлин хотелось сбить самодовольную ухмылку с его лица. Вместо этого ей удалось равнодушно пожать плечами:

— Мне придётся сделать ваше следующее задание более трудным.

МакЛин усмехнулся и направился к двери:

— Не стесняйтесь, Хёрст. Только знайте, что я сделаю то же самое. А пока, с вашего позволения, пойду завтракать.

Она смотрела, как он вышел за дверь и пересёк коридор в сторону комнаты для завтраков. Как только он скрылся из виду, она упала в ближайшее кресло и задумалась, как же ей всё — таки без шума и крика стащить табакерку лорда.

Что ей следовало делать — это думать так же, как МакЛин, который знал, как флиртовать с женщинами прямо под носом у всего света. Он знал, кого и когда утащить, когда раскрыть закрытые шторы, когда стащить что — нибудь так, чтобы никто ничего не заметил, — а когда этого не делать.

Она кивнула самой себе. Она позаимствует это из его обкатанного сценария, что ещё больше усилит её удовольствие, когда она победит. Он, возможно, и выиграл их сражение в Лондоне, но она выиграет войну, когда выиграет это пари.

Совершенно ободрённая этой мыслью, она встала и направилась на поиски Муйрин, чтобы расспросить её, что она знает о герцоге и его табакерке.

Глава 8

— Ой, мисс! Да я уверена, что вы найдёте способ добыть табакерку герцога.

— Придётся, — Кейтлин не собиралась рассказывать Муйрин о своём трудном положении, но история выскочила из неё сама собой, когда она спросила служанку о тяге герцога к этой злосчастной табакерке. По условиям соглашения о пари, полагалось держать в неведении только других гостей, но не слуг. Это очень устраивало Кейтлин; информация Муйрин была полезной, если не сказать важнейшей.

По словам Муйрин, выходило, что эта странная привязанность Роксбурга к своей табакерке впервые появилась у него 12 лет назад, сразу после её приобретения; она почти всегда была у него в руках или на виду. Это было сродни помешательству. Вчера вечером коробочка простояла рядом с тарелкой Роксбурга весь ужин. Он отрывал от неё свою руку, только когда ел, но как только заканчивал, нервно хватал её снова и потом щёлкал крышкой, открывая — закрывая. Она удивлялась, как герцогиня всё это выдерживала.

В остальное время, если он не натирал её до блеска рукавом, коробочка лежала у него в кармане. Её единственная надежда была на то, что либо он её выронит, либо отвернётся от неё на такое время, чтобы Кейтлин успела спрятать её у себя в кармане. В ожидании удобного случая и надеждах на него Кейтлин весь день провела рядом с герцогом. Когда остальные гости расселись по каретам, чтобы ехать на пикник на дачу, построенную на живописном утёсе, возвышающемся над Лоч Ломондом, она сослалась на головную боль и на желание остаться в покое, и почитать. МакЛин развеселился, но уехал вместе со всей группой и с Джорджианой, навязчиво вцепившейся в его руку.

Несмотря на то, что вечеринка была далеко не весёлой, она сидела в библиотеке, наблюдая, как герцог похрапывает в кресле напротив, с табакеркой, надёжно упрятанной в карман. Слава Богу, лорд Фолкленд остался и составил ей компанию, иначе она с ума сошла бы от скуки.

Всё, что ей было нужно — это удобный случай, хватит и нескольких секунд, — чтобы схватить коробочку. К счастью, Муйрин была неиссякаемым источником идей. И пусть большая их часть была совершенно непригодной, они, по крайней мере, держали дух Кейтлин в тонусе.

Сейчас служанка протянула Кейтлин зеркало, чтобы та могла увидеть красную розу, закреплённую в завитках над ухом.

— А что, если вам опрокинуть его светлость и тогда достать табакерку?

Кейтлин положила зеркало обратно на туалетный столик и затянула пояс на платье:

— Я не могу опрокидывать герцога! Он старый и слабый.

Муйрин, казалось, почувствовала сожаление:

— Ой, наверное, вы правы. Вы не можете его обижать, — служанка помолчала с минуту, поправляя заколку. — Как жаль, что вы не можете просто стянуть её со стола сегодня за ужином.

— Но тогда мне придётся объясняться перед другими гостями, а они не должны знать, чем мы с МакЛином занимаемся.

Служанка вздохнула:

— Сложно не задание. Сложны эти ваши правила.

Кейтлин нахмурилась:

— Должен же быть способ, чтобы добыть эту противную табакерку! Вчера я даже близко не смогла подойти к этой треклятой штуке, и сегодня не лучше. МакЛин может в любую минуту протянуть мне кусок пчелиного улья, а мне нечего будет показать в зачёт моего задания!

— Ах, герцог даже спит с этой коробочкой под подушкой. Я только сегодня утром узнавала у его слуги. Вам нужно попытаться забрать её на ужине сегодня вечером. Ничего другого не остаётся.

Кейтлин поставила локоть на столик и оперлась на руку подбородком:

— Но должен же быть какой — то способ…

В дверь постучали, и в комнату вошла экономка, неся зелёное вечернее платье Кейтлин. Миссис Прюитт была невысокой и круглой, с двойным подбородком и с большой кормой, и с таким кислым выражением лица, что это делало её похожей на мегеру.

Муйрин поспешно поклонилась:

— Ах, миссис Прюитт!

— Простите, что беспокою вас, мисс, — сказала миссис Прюитт Кейтлин. — Я принесла ваше платье. Муйрин давала его прачке, чтобы разгладить оборки.

— О, благодарю вас! — Кейтлин особенно гордилась этим платьем. Это было гладкое платье из зелёной сетки Урлинга поверх нижних юбок из белого сатина, с пущенными понизу кружевными воланами, украшенными букетами из роз и колокольчиков. У неё ушло почти две недели, чтобы добиться, чтобы эти оборки лежали как надо, и после долгих раздумий она добавила дополнительный ряд кружев к подолу нижней юбки, отчего она мягко волочилась по полу при ходьбе и добавляла эффектности. Оно выглядело великолепно, и она радостно улыбалась всякий раз, когда его видела.

Миссис Прюитт бережно положила платье на кровать и расправила юбку:

— Простите, мисс, оно из Парижа?

— О, нет, — сказала Муйрин, опередив с ответом Кейтлин. — Мисс Хёрст сама его сшила!

— Не — е–ет! — Миссис Прюитт бросилась изучать швы. — Это прекрасно, у вас золотые руки, мисс, если позволите сказать. И какое тонкое кружево.

— Это бельгийское игольное кружево, и я довольно долго копила на него деньги, потому что оно очень дорогое. — Почти год, и если бы она не могла учить латыни весьма заторможенного сына сквайра, она не смогла бы это осилить.

Миссис Прюитт, казалось, была впечатлена:

— У её светлости безумное количество одежды, но я никогда не видела в её гардеробе ничего, похожего на это платье.

— Благодарю вас.

Экономка подошла посмотреть на заколотые волосы Кейтлин:

— Ах, это прелестно, Муйрин.

Муйрин просияла.