— Как нам проехать через ворота — у тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет? — спросил он, едва ворочая языком.

— Предоставь это мне, — сказала она в ответ.

Однако это была очень веская причина для беспокойства. Ведя в поводу лошадей, Кристен прошла через двор и остановилась у высоких деревянных ворот, закрытых на длинный тяжелый засов. Поодаль от них стояла небольшая будка, и в ней, прислонившись спиной к стене, спал сторож. Кристен осторожно прокралась к нему, и, благодаря ее заботам, можно было надеяться, что проснется он не скоро. Потом она вернулась к воротам и попыталась сдвинуть тяжелый засов.

Он действительно весил несколько пудов. Вряд ли ей удастся осторожно и неслышно опустить его на землю. Ей ничего другого не оставалось, как бросить его. Раздался оглушительный грохот.

Кристен в страхе оглянулась, ожидая, что сейчас на них обрушится легион вооруженных до зубов воинов. Сердце ее замерло, когда она увидела выходящего из конюшни мужчину. Однако этим все и ограничилось. Потом она разглядела, что это самый обычный крепостной, который, зевнув, снова исчез в конюшне. Еще один появился в дверях флигеля, стоявшего глубоко во дворе. Он тоже смотрел на них, не проявляя ни малейших признаков беспокойства.

С облегчением Кристен отметила, что никто не собирается бить тревогу. Эти двое вели себя вяло и безучастно. Судя по всему, у них не было не малейшего намерения и пальцем шевельнуть в защиту своего господина. Ройсу и ей очень повезло, что в имении лорда Элдреда царила такая беспечность.

Кристен чуть было не засмеялась от радости, когда, наконец, открыла ворота, вывела лошадь Ройса и потом взобралась на свою.

Была уже глубокая ночь, когда они скакали по направлению к Виндхёрсту.

Глава 41

Кристен была на грани нервного срыва от тревог и забот о Ройсе, который с трудом собирал последние силы, чтобы удержаться на лошади. Раза два ей пришлось остановиться, чтобы плотнее закрыть его кровоточащую рану. Было видно, что он потерял очень много крови, слишком много. Он мешком лежал на лошади и был почти без сознания.

Даже вид замка Виндхёрст не смог умерить тревогу Кристен. Уже наступал рассвет, небо посветлело, и их приближение заметили в замке еще издалека. Быстро открылись ворота, и навстречу им спешили люди. Скоро Ройса как следует перевяжут, и он сможет наконец отдохнуть. И все же Кристен не покидало опасение, что не все сделала для того, чтобы спасти его, она боялась, что ему уже ничем не поможешь и он может умереть.

Увидев, что Ройс упал с лошади, она вскрикнула, соскочила на землю, помчалась к нему и взяла его голову в свои руки. Глаза его были открыты, но он, казалось, ничего не видел вокруг.

— Я, должно быть, заснул.

О Боже, он даже не понимал, что говорит! Ее сердце обливалось кровью при виде его слабости и беспомощности. Слезы ручьями струились по щекам, но она этого не замечала.

— Тише, Ройс, тебе нельзя разговаривать. Сейчас придет помощь.

Его глаза смотрели ей прямо в лицо.

— Может, хоть в эту минуту ты скажешь, что хочешь меня, Кристен?

Господи, помилуй! Как он может думать об этом сейчас, когда его душа прощается с телом!

— Ну, ответь же мне, Кристен!

— Да, клянусь, что я желаю тебя!

— И ты уже начинаешь любить меня — ну хоть немного?

— Да, конечно, — ответила она, ни на секунду не задумываясь.

Его рука обняла ее за шею и притянула ее лицо к его лицу. Она почувствовала, как его теплые сухие губы нежно ласкали ее. Но это было лишь начало. Однако вдруг в сознание Кристен закралось подозрение, что его объятия слишком крепки для раненого, а поцелуй слишком страстный.

Она отпрянула и нахмурила брови, увидев, что он улыбается.

— Так ты вовсе не умираешь!

— А тебе бы так хотелось!

— Ты несправедлив ко мне.

Она была готова ударить его, когда он снова начал смеяться. Но вместо этого она поднялась и гордо удалилась.

Рана, которая лишила Ройса сил, оказалась не столь уж безобидной. И все же он провел в постели всего лишь четыре дня. Через неделю он полностью поправился и вернулся к своим обычным делам. Спустя полмесяца рана беспокоила его лишь время от времени.

К сожалению, он не мог поступить с Элдредом так, как ему хотелось; приходилось считаться с тем, что диктовала Альфреду его стратегия. Ройс просто известил короля о вероломстве Элдреда. В конце лета они узнали, что Элдред, боясь справедливого возмездия, в панике бежал на север в надежде найти защиту у датчан. Вместо защиты он нашел там смерть. Труп его был передан отцу.

Когда Ройс сообщил об этом Кристен, она просто пожала плечами и сказала, что с самого начала было очевидно — этот парень плохо кончит.

Какое-то время после случившегося Кристен была сердита на Ройса, и гнев ее даже возрос, когда она поняла, что он намеренно не стал помогать ей во время их побега. Весьма недвусмысленно она дала ему понять, что думает о его коварном маневре. И все же он ничуть не жалел о том, что воспользовался случаем подвергнуть ее верность испытанию. Ведь по пути она в любой момент могла оставить его и ускакать, но вместо этого привезла домой, где он был в безопасности. Этот ее поступок значил для него гораздо больше, чем он мог выразить словами.

Кристен, однако, сердилась недолго. Она нежно и с любовью ухаживала за Ройсом, пока он выздоравливал, и не позволяла ему жаловаться на свою слабость. Он не прочь был бы получить еще одну рану, только бы она продолжала возиться с ним. Сейчас он испытывал совершенно другие чувства по сравнению с предыдущим ранением пять лет назад, когда за ним ухаживала Даррелл.

Однако, чем ближе подходило к концу лето, тем грустнее и задумчивее становилась Кристен. Сколько Ройс не спрашивал ее, что случилось, она ничего не хотела объяснять ему. Он стал чаще ходить с ней на озеро, скакать верхом, и она отвечала улыбкой на его улыбку, смехом на смех. Но, когда она была уверена, что он не наблюдает за ней, в ее глазах появлялась тоска.

Он распорядился, чтобы ее не очень загружали работой. Когда это не дало никаких результатов, он, наоборот, увеличил ее обязанности вдвое — но и это не помогло. Он разрешил даже вернуть ей ее наряды и позволил надевать их, но она отказалась, а померяв свое темно-зеленое бархатное платье, расстроилось еще больше.

Ройс ломал голову — что он еще может для нее сделать? Однажды, когда она у него в очередной раз спросила, когда же он женится, ему показалось, что он нашел правильный ответ и понял причину ее подавленности. Как и прежде, она собиралась покинуть его после его свадьбы с Корлисс. Она считала дни, когда сможет наконец освободиться от данного Ройсу обязательства. Но он не хотел отпускать ее, и от этого она чувствовала себя еще более несчастной. Да и у Ройса оставалось только одно единственное средство, чтобы разрешить это затруднение.

Однако Ройс был бы весьма удивлен, если бы узнал о подлинной причине ее тоски. Был уже конец лета, и корабль Зелига должен был вернуться домой из торговых городов, если бы он на самом деле туда отправился. Ее родители, конечно, все лето беспокоились о них, но уверенность в том, что они вернутся, еще была. Однако теперь, когда лето подходило к концу, а их все не было, родители действительно начнут волноваться и каждый день ожидать корабля. И с каждым днем, пока этого корабля не будет, будет расти их тревога. Разве могла она быть счастливой, если знала, как волнуются родители?

Ей удалось еще раз переговорить с Зелигом. Она умоляла его уехать отсюда, как-нибудь добраться домой и хотя бы сообщить родителям, что она вне опасности. Зелиг отказывался — во-первых, потому, что не хотел оставлять ее здесь одну, а во-вторых, опасался, что Гаррик в гневе разорвет его на куски, если он вернется без сестры.

Ройс, как мог, старался развеселить Кристен. Она любила его за это еще больше, но все же не могла объяснить ему причину своего настроения, потому что тогда ему бы ничего другого не оставалось, как отпустить ее, а она этого одновременно и хотела, и очень боялась. Так или иначе она была обречена на страдания. Она бы скорее умерла, чем покинула Ройса, но все же ей необходимо было дать знать родным, что у нее все хорошо. Она думала о доме не переставая.