Постоянное нервное напряжение и сложности со снабжением армии провизией и обмундированием, несмотря на отсутствие военных действий, делали военную службу Дальневосточного гарнизона непростой.

Моя бабушка стойко переносила тяжёлую военную службу. Весёлую улыбчивую девушку-сержанта уважали и любили все в полку: от командиров до кашеваров. Любили за весёлый нрав и отзывчивость, природную женскую мудрость, несмотря на юность, сочетавшуюся с детской непосредственностью. Уважали за смелость и меткий глаз, а ещё за оптимизм и неистребимую веру в нашу Победу!

Суровые тяготы военного времени скорректировали её характер. Она четко держала столь необходимую дистанцию в отношениях, когда женщины вынуждены долгое время находится среди большого количества мужчин, пусть и военных, связанных долгом и присягой, но всё, же мужчин. Она одинаково была приветлива со всеми, но при случае могла за себя постоять. Заведующий штабной канцелярией – прыщавый молодой лейтенант – как-то попытался поцеловать мою бабушку. Но она дала ему достойный отпор, влепив пощёчину. Она не стала никому рассказывать об инценденте. Тем более Василию. Он бы сразу убил штабного!

С детства помню один случай, произошедшей с бабушкой в конце войны, который изменил всю её дальнейшую судьбу.

Активность японцев, постоянные вылазки в расположение наших частей и артобстрелы, увеличились в 1944 году, после начала успешных боевых действий советских войск на западном фронте. В одной из таких стычек, машина моей бабушки, с перевозимыми в ней боеприпасами, была обстреляна японцами.

Только быстрота реакции и нечеловеческая выдержка позволили ей, выжимая до упора педаль газа, увезти от обстрела свой «ГАЗ» и укрыться за спасительным леском. Но, японской пулей, во время обстрела, был пробит бензобак, и ещё она получила ранение в ногу. Бабушка едва успела выпрыгнуть из машины и спрятаться в лесу, до того как к машине подбежали японцы.

Падавший в тот момент снег, быстро скрыл её следы.

Она оказалась в тайге одна: без еды и питья, раненная, без возможности сообщить что-либо о себе своим сослуживцам. Карабин бабушка прихватила с собой. Сдаваться живой врагам – она не собиралась. Она знала, что японцы делали с советскими военнослужащими, попавшими к ним в плен….

Идти она могла с трудом: каждый шаг вызывал нестерпимую боль в простреленной ноге. К тому же к вечеру ударил сильный мороз. Нога, в пропитанной кровью портянке, стала замерзать. Она вспомнила, из разговоров старослужащих, что спастись от обморожения можно засунув ноги глубоко в снег: его воздушная прослойка препятствовала потере тепла от собственного тела. Бабушка нашла пень с большим сугробом вокруг и, очистив от снега место для сиденья, соорудила из него «снежное кресло». Уселась в него, забросав ноги по колено снегом….

На её поиски готовы были отправиться все. Но её, израненную и замерзающую в снегу, нашёл и спас Василий. А меня кто найдёт?

«Как же тяжело пришлось тебе, бабушка!» – брела я по тайге, осознавая, что моё положение оказалась не менее тяжёлым и бесперспективным. – Да, у меня есть сотовый телефон, но он здесь не берёт. Да и кому я могу позвонить? В милицию? В МЧС, Шойгу? Роману? Как я объясню им, где нахожусь? Вокруг непроходимая тайга. Я даже не знаю, есть ли рядом село или посёлок (или любое другое поселение людей)!».

В тревоге, продолжала я набирать телефон Владимира Кузьмича. Но цифры на дисплее сохранялись не больше секунды.

«Сигнал не проходит. Далеко от города, – я запихнула бесполезный кусок пластика в карман. – Не буду пока его включать, батарею только посажу».

Немного отдохнув, я двинулась дальше.

«А если бы сейчас была зима?!» – ежась от прохладного ночного воздуха, думала я. – Впрочем, и октябрь нельзя назвать тёплым месяцем, учитывая, что в лесу я оказалась без спичек и тёплой одежды. А если бы это было в феврале, как в случае с бабушкой?»

Я представила себе, какой она должна была испытывать страх, оказавшись одной в зимнем лесу будучи, пусть и легко, раненной в ногу! Без машины и возможности что-либо сообщить о себе своим командирам и товарищам!

Но у неё был Василий. Она знала, что он не бросит её в беде. Более полусуток искал он свою любимую в тайге. И нашёл! Тем самым спас её от гибели!

А меня кто спасёт? Кто укажет мне путь к спасению? Неужели я найду свой конец здесь, в дальневосточной тайге?! Бабушка этого не переживёт! И будет во всём винить себя, я знаю! Хотя её вины в этом нет, и не будет. Так сложились обстоятельства. Плюс моя самонадеянность и глупость.

«Спокойно! Только не паникуй! Всё будет хорошо!» – Попыталась я успокоить саму себя.

В лесу было тихо. Лишь шуршание сухих иголок и листьев под ногами нарушало тишину. Ночь окончательно опустилась на землю, и ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки.

«Так недолго и ноги переломать… – ёжась от страха и холода, подумала я. – Придется устраиваться на ночлег здесь».

Мне не хотелось оставаться в лесу, а тем более ложится спать. Страх гнал меня вперёд к шоссе (или, наоборот, от него? Этого я не могла определить). Но я понимала, что продолжать движение в темноте было просто опасно. Даже, если я хочу запутать следы, чтобы не оказаться лёгкой добычей для лесных хищников. Я не знала, кого мне нужно было больше бояться: волков, тигров или двуногих тварей.

«Какая собственно разница – в чьей пасти погибнуть: волка или тигра? Хотя может жадные до наживы китайцы уже истребили наших тигров? – Собирая еловые ветки и устраивая себе ложе для ночлега, тщетно надеялась я.

Я помню, как в школе биологичка рассказывала нам, что тигров в природе осталось всего 300 особей.

«А я ещё жалела бедных кошечек! Вот дура! За прошедшие годы, китайские браконьеры, положим, истребили ещё штук 100. Но ведь осталось 200 тигров! Да, мне за глаза хватило бы и одного! Или пары хищников в человечьем обличье!» – С такими невесёлыми мыслями, я забралась под лапы раскидистой ели, и улеглась на ложе, навалив сверху еловых веток.

Я лежала и, вслушиваясь в звуки ночного леса, старалась ни о чём не думать. Надо дать уставшему телу отдых. Мне казалось, что я ни за что не смогу уснуть, ни при каких обстоятельствах!

Но постепенно, волнение и усталость взяли своё. Меня сморило…

И мне приснился сон….

***

Маньчжурия, февраль 1944 года.

…Прошёл месяц как разведрота Василия и Ольга вернулись с задания, с побережья Бухты. С той памятной поездки влюблённые почти не расставались (насколько позволяли военные будни). Несмотря на то, что в 1942 году вышел приказ, запрещающий амурные дела на фронте. За нарушение приказа, в наказание, их могли даже разжаловать в рядовые. Все понимали – войн войною, а жизнь берёт своё…. Никто не мог знать: сколько дней, часов, минут отпущено на войне для счастья влюблённым. Никому не дано было предугадать, кто из двоих не вернётся из боя….

Почти все в роте, во главе с командиром, сочувствовали влюблённым. Они озорно подмигивали влюбленным, пряча улыбки в усы и бороды, и никто не донёс на них комиссару…

Когда ГАЗ Ольги не вернулся с очередного задания, Василий направился в командный пункт. Заведующий штабной канцелярией – невысокий молодой лейтенант с недобрым лицом – со скрытым злорадством посмотрел вслед Василию. Ему давно нравилась Ольга. Но он не решался открыться ей и любил её молча.

– Я знаю, где её искать, – тихо, но твёрдо произнёс Василий, буравя колючим взглядом, усталое небритое лицо подполковника.

– Да, где ж ты её сейчас найдёшь, ночью? Смотри, какая темень в лесу! Дождись хотя бы до рассвета!

– Нет. Её машину обстреляли квантунцы. А вдруг она ранена? – Василий даже думать не хотел о том, что его любимая могла погибнуть или сгореть в машине, полной боеприпасов! – Ночью будет сильный мороз. Я должен найти её как можно скорей.

– Ладно, чёрт с тобой! Отправлю с тобой пятерых бойцов. Пойдёте цепью, прочёсывая лес. Если до утра не найдёте…