Именно за ним, потому что он, занимаясь преступлениями и проступками мелкого свойства, предупреждает преступления крупные. Гасит искры, не давая вспыхнуть огню. И отнюдь не столько карает, сколько воспитывает.

Это суд рабочей чести. Суд общественности. Суд товарищей.

…Техник Б. работал на Московском инструментальном заводе всею четвертый месяц. Этот короткий отрезок своей бурной производственной деятельности он ознаменовал шестью серьезными опозданиями на работу. Неблагополучно было у него и на семейном фронте: оставил беременную жену, ушел из дома. Причина — ссоры с тещей.

Человеку двадцать два года. Надо ему помочь. Это и сделал товарищеский суд. И помощь сказалась как на производстве, так и в семье. За восемь лет работы товарищеского суда инструментального завода не было случая, чтобы кто-то получил «вторую судимость».

И так не только на инструментальном. Летописи товарищеских судов многих предприятий хранят весьма многозначащие факты.

…Ставельщик горнового цеха завода «Изолятор» К. снискал печальную известность страстного поклонника Бахуса. После обильных возлияний, когда доза принятой сорокаградусной давно уже перевалила за критическую красную черту, он являлся на работу и приступал к выпуску продукции, которая, естественно, в основном шла в брак. Град административных взысканий, сыпавшихся на его плечи, желанных результатов не приносил. Тогда было решено потребовать от К. ответа перед товарищеским судом. Узнав об этом, К. явился к начальнику цеха: секите повинную голову сами, давайте хоть сорок выговоров — только бы не слышать укоризненных слов товарищей и не смотреть им в глаза.

От наложения сорока дополнительных взысканий начальник предусмотрительно отказался. И суд был. Вынесли общественное порицание. Попеременно то краснея, то бледнея, К. дал слово исправиться. И вот уже два года, как безупречность его чуть ли не ставится в пример.

Товарищеский суд стремится разъяснить провинившемуся всю безусловную малопривлекательность его поведения. Пусть прочувствует! До глубины души! Но это вовсе не значит, что надо всегда ограничиваться только сентиментальными увещеваниями и полезными наставлениями. Бывают и такие случаи, когда судья и члены суда, удалившись на совещание, выносят суровый, жесткий приговор: «Понизить в должности» — или еще строже: «Поставить перед администрацией вопрос об увольнении».

И понижают. И увольняют. Ткачиху серпуховской фабрики «Красный текстильщик» Д. по настоянию суда администрация перевела на время в чистильщицы станков. Больно, тяжело, но заслуженно: Д. пыталась приписать себе 35 метров ткани, сотканной ее сменщицей…

Слово товарищеского суда весомое. К нему прислушиваются, его уважают.

Но, к огорчению, не везде. Почему однажды прекратил свое существование товарищеский суд на подмосковной обувной фабрике? Потому, что дирекция и профком не поддержали его. Решил этот суд перевести систематического прогульщика Соленова на низкооплачиваемую работу. Полтора месяца директор фабрики ломал голову, стоит или нет. Наконец перевел. Но через два дня снова вернул в цех. Вернул, не испросив разрешения товарищеского суда. Причем мотив не чересчур убедительный: без этого ремонтировщика производство, мол, может стать.

А «незаменимый» работник отметил свое возвращение в родную стихию… новыми прогулами.

Производство не остановилось, когда Соленов блистательно отсутствовал. А авторитет товарищеского суда был подорван.

Не очень уж считаются с ним и на шинном заводе. Прогульщиков, например, здесь предостаточно. А в товарищеский суд дела о прогулах передаются не часто. Ох как не часто! Да и зачем, собственно, понапрасну обременять его, если у некоторых заводских руководителей бытует мнение, что товарищеские суды — вещь вообще малоэффективная и их надо… ликвидировать?

Ну, а если суд уже избран и функционирует, то пусть функционирует. Сам по себе. Что из этого получается, видно на примере завода электросварочного оборудования. Когда здесь должно было обсуждаться дело водопроводчика Чертоусова, обвинявшегося в выпивке во время работы, большего скопления народа не было. В зал заседания явились только начальник цеха, мастер и три собутыльника обвиняемого. Тройка приятелей пришла защищать своего друга. Она понимала: товарищеский суд — дело серьезное. Мало ли что неприятное может случиться! Защитники были, обвинителей не хватало.

А ведь могло случиться и иначе. Мог набраться целый зал, могли прозвучать полезные, умные речи. И тогда защитники Чертоусова не хихикали бы по доводу того, что все стулья пустые.

Именно так и бывает на заводах, где дирекция и профсоюзная организация дорожат словом суда, оказывают ему внимание, проявляют о нем заботу. Тогда в день суда других заседаний не назначают. О суде передают объявления по местному радио, печатают сообщение в многотиражке. А председатель завкома самоотверженно отказывается от билета на «Лебединое озеро»: «Сегодня товарищеский суд. Не могу на нем не быть». А потом отчет о работе суда слушается и на завкоме. И, подводя итоги обсуждения, председатель с удовлетворением в голосе говорит, что бывшие обвиняемые как один исправились и что дирекция выполнила все приговоры суда, поэтому люди суда боятся, его уважают и относятся к нему серьезно.

Дабы убедиться, что это именно так, можно совершить экскурсию на московскую фабрику «Свобода», или на каунасскую «Дроба», или на Рубежанский химкомбинат в Луганской области.

И очень хотелось бы, чтобы так было везде. Чтобы товарищеский суд, как мера общественного воздействия, приобретал все больший вес. Тогда болезни некоторых людей, предрасположенных к нарушению норм социалистической морали и этики, будут излечены в самом начало. Им будут сделаны хорошие антипрогульные, антиалкогольные, антихулиганские, антисклочные и другие прививки. После них человек ведет себя дисциплинированнее, сдержаннее. И другим на нервы не действует. И дурного примера не подает.

Душат слезы, нет слов!

Иногда в жизни случаются ужасно нелепые, но чрезвычайно поучительные истории. Поскольку они нелепы, они никому не нужны. Но поскольку они поучительны, они нужны драматургам, которые пишут остроназидательные пьесы.

Раскрой, читатель, шестой номер журнала «Заря» и ознакомься с одноактной пьесой «Много лет спустя». История, изложенная в ней, нас взволновала. О ней хочется говорить полным голосом. И не переводя дыхания.

Но мы опасаемся, что многотысячного тиража «Зари» не хватит для всех, кто захочет последовать нашему совету. А посему добавляем к тиражу этого журнала и наш, книжный, с кратким, так сказать, изложением случившегося.

Представьте себе студента-медика Игоря, приехавшего на практику в больницу города Далекого. И представьте себе Римму, молодого главврача этой больницы.

Игорь — «высокий, красивый»… Девчонки ему на шею вешаются, а он хоть бы что! Никакой реакции. Римма — «снежная королева». Все мальчишки в институте «сохли» по ней, а она «только наукой интересовалась».

Но вот они повстречались, и началась реакция. Продолжалась она недолго. Игорь уехал доучиваться и через два года должен с дипломом врача вернуться к своей любимой.

Срок прошел, и он… не вернулся. Подвел.

И все почему? Зашел случайно в гости к приятелю Васе, а Вася был в командировке. Вера, жена Васи, оставила Игоря поужинать.

Мгновенно выяснилось, что Вера Васю не любит и их жизнь — так себе, «разновидность счастья». А настоящее счастье будет с Игорем. И вообще она давно влюблена в Игоря, чего последний не подозревал.

Вера действует быстро и решительно. Она «подбегает к Игорю, обнимает и целует его». Но в эту напряженную, полную накала страсти минуту входит незамеченный Василий (у него был свой ключ).

То, что произошло дальше, невозможно пересказать: душат слезы, нет слов! Обратимся к пьесе.

Итак:

«Входит Василий. Ни Вера, ни Игорь не замечают его.